Мария Грей - Мой отец генерал Деникин

• Название: Мой отец генерал Деникин
• Автор: Мария Грей
• Жанр: Биографии и Мемуары

Воспоминания Марины Антоновны Грей, изданные во Франции в 1985 году, — живое свидетельство дочери, книга воспоминаний, сюжет, который написан самым великим мастером — жизнью. В них в яркой художественной форме, насыщенной эпистолярным наследием отца, отмечены не только основные вехи его нелегкой армейской службы и боевого пути, но описаны взгляды и черты личности генерала, общественная деятельность и перипетии его повседневной жизни в эмиграции.

Предназначена для широкого круга читателей.

Публикация подготовлена Центром комплексных исследований российской эмиграции Института научной информации по общественным наукам Российской академии наук.

Под общей редакцией доктора исторических наук А.Я. Дегтярева.

---

Останки моего отца, сначала похороненного на кладбище Ивергрин в Детройте (Мичиган), были затем перенесены на русское кладбище Святого Владимира в Джексоне (Нью-Джерси). На надгробной плите между двумя православными крестами было написано на русском и английском языках:

Генерал А.И. Деникин

4 декабря 1872

7 августа 1947.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ ГРАЖДАНСКИЙ ПОДВИГ А.И. ДЕНИКИНА[7]

То, что было сказано на нашем собрании, очертило уже ярко образ Антона Ивановича — человека исключительного личного благородства и гражданской чести. Нам, современникам, не дана полная возможность исторической оценки дела спасения России, которому в трудный момент жизни нашего государства бескорыстно и жертвенно служил вождь Добровольческой армии. Независимо от оценки итогов белого движения история должна будет низко и благоговейно склониться перед памятью соратников генерала А.И. Деникина — тех, кого называли первопоходниками, ибо такие порывы в период общественной смуты поистине спасают честь страны и народа.

Всегда с некоторым сожалением лично я воспринимаю тот факт, что этот подвиг в сознание будущих поколений войдет под названием «Белого движения». Не соответствует такая терминология действительности, т. е. задачам, поставленным себе зачинателями и вдохновителями массовой активной борьбы с большевицким насилием. В мировом прошлом белый цвет искони являлся как бы символом пореволюционной политической реакции и социальной реставрации, т. е. защиты неких классовых интересов. Нет, не во имя возврата сословных или иных привилегий со своим призывом обращались вожди Добровольческой армии к русскому народу; не во имя реституции призраков прошлого будили они общественное сознание; не по своекорыстным соображениям собирались под знамена Алексеева, Корнилова и Деникина молодые энтузиасты — они шли умирать, спасая страну, они жертвовали своей жизнью за попранные права человека, за честь и достоинство русского народа. К сожалению, сам Антон Иванович неосторожным словом, назвав свою армию классовой, «сузил ее значение и дал оружие в руки противников». По истинному замыслу это была армия русской интеллигенции в широком смысле слова, а последняя никогда не защищала эгоистических интересов отдельных групп и искони служила общественной правде и справедливости. Белая армия — это название пришло из вражеского стана и родилось на почве демагогической пропаганды неизбежного якобы появления торжествующего усмирителя разбушевавшейся народной стихии, мстителя в лице традиционного генерала на белом коне.

Суть, однако, не в запоздалых сожалениях о неудачной исторической терминологии, а в определении подлинных лозунгов борьбы, как они рисовались тем, кто ее провозгласил.

Сам А.И. много раз определял ее содержание так: свержение советской власти и защита России. Неправильно объяснять название «Белое движение» и тем, что программа его представляла собой как бы чистый лист, на котором могла быть начертана любая схема построения будущей России. Именно это — утверждают многие — было причиной его неудачи: русский народ его не поддержал.

Неверно, что русский народ не поддержал белого движения. Так склонен был думать в историческом уже аспекте сам Деникин. Я не могу вступать на траурном собрании в спор с А.И. при горьком сознании, что он ушел из жизни навсегда. С этой легендой надо твердо и навсегда покончить — это отзвук психологического восприятия современников, объективно — это историческая неправда. Если русский народ не поддержал белого движения, то еще более изолировано было дело так называемых красных.

Историческая жизнь идет извилистым путем и далеко не всегда осуществляют идейные предначертания. Много темных пятен появилось на чистом фоне идейного служения родине. Не кто иной, как сам вождь нашел резкие, осуждающие слова для тех явлений корысти и мести, которые извращали святое дело спасения страны. И тем не менее в истории они не могут затемнить тех идеалистических начал, которые легли в основу славного добровольчества.

Мне скажут, что я должен тогда признать высокие побуждения, которыми руководились и те, кто стремился перестроить мир на новых началах социальной справедливости. Но в большевизме идея органически была связана с насилием над человеком и с полным презрением к его личности. Она неизбежно должна была привести к цинически оголенной диктатуре. Поэтому так лживо в своей основе сопоставление красного и белого террора применительно к гражданской войне в России — сопоставление разнузданных эксцессов и актов взбудораженной мести с кровавой теоретической проповедью насилия. Когда из уст Деникина или Колчака вышло слово насилия? Мы знаем, как морально мучился бурно-пламенный верховный правитель от того, что делалось крутом. Страдал и благородный Деникин. Ленин и его присные не страдали — они гордились идейным палачеством и воспевали его.

Недостойны, однако, звания человека и гражданина те, кто рабски подчиняется насильственным экспериментам в лучшем случае фанатиков. Гиблой бы страной была Россия, если бы большевицкое насилие не вызвало борьбы, в какие бы даже уродливые формы она подчас ни выливалась. Эта борьба и будет положена в будущем на исторические весы. История далеко не всегда лавровые венки возлагает на победителей. Она, скорее, возводит в герои неудачных борцов, погибших за правду.

В.А. Оболенский сказал, что А.И. был слишком чистым человеком с сознанием большой моральной ответственности перед своей собственной совестью. Он не подходил для того, чтобы действовать в годы, когда разгораются в отравленной атмосфере гражданской войны дурные страсти. Прямолинейный вождь по натуре своей не мог быть безответственным демагогом и эластичным дипломатом, идущим на компромиссы и легко отступающим перед требованиями жизни. Быть может, в этом замечании кроется глубокая правда. Эта прямолинейная честность приводила к некоторым роковым ошибкам. Я склонен до некоторой степени присоединиться к тем, кто считает, что правитель Юга России, как и адмирал Колчак, не сумел проявить достаточной гибкости в разрешении вызванных революцией национальных вопросов, которые крайне осложнили достижение целей Добровольческой армии. Бескомпромиссно поставленный лозунг единой, неделимой России отбрасывал в лагерь противников возможных попутчиков в деле восстановления национальной России. Но белое движение имело все шансы быть вынесенным на гребень победы. И еще вопрос — собрало ли бы оно силы, если бы шло под другим лозунгом. Лозунг — Единой, Неделимой был противопоставлен разнузданной и примитивной проповеди сепаратизма и расчленения России. Оправдание Деникина в том, что идея федерации была еще в зачаточном состоянии; общественное сознание того времени далеко еще не освоило здоровой мысли областной федерации как начала прочного единства исторического организма, именуемого Россией.

Если допустить, что личные свойства А.И. делали его положение подчас трагическим в годы гражданской войны, то эти свойства перевоплощались в величайшее благо для русской общественности в дни нашего тяжелого эмигрантского бытия, когда от всех нас требовалось большое напряжение воли, дабы не пал дух. Непоколебимая твердость и моральный авторитет б. вождя добровольцев служили как бы залогом нашей непримиримости к насилию, воцарившемуся на родине. Никакого соглашательства — вот символ ген. Деникина. За все годы он остался в эмиграции неизменен, никакие политические сирены не могли его заставить поверить в эволюцию большевицкой власти. Советская власть должна быть свергнута при нашем участии словом и делом — такова всегда была позиция ген. Деникина. Его эмигрантская программа оставалась формулой белого движения: свержение советской власти и защита России. Надо ли напоминать о тех острых спорах, которые были перед войной и в которых активно принимал участие А.И., борясь, по его выражению, с «сорными травами пораженчества и псевдооборончества». В предвидении событий споры принимали драматический характер — каково будет наше поведение во время войны? Деникин неизбежно отвечал: «Свержение советской власти и защита России». Это вызывало упрек в нереальности. Нельзя, де, защищать Россию, подрывая ее силы свержением власти: нельзя свергнуть советскую власть без участия внешней силы. Словом, или большевицкая петля, или чужеземное иго. «Я не приемлю ни петли, ни ига», — отвечал Деникин…

А. Ив. ошибся несколько в прогнозах, как ошиблись многие. Он считал невозможным, чтобы вооруженный русский народ во время войны не восстал против своих поработителей. А что если в случае войны народ русский отложит расчет с внутренними захватчиками и встанет единодушно против внешних? Только в этом случае мы были бы бессильны вести прямую борьбу против советской власти — отвечал Деникин. Это была та третья позиция, которую отвергал Милюков, странным образом пытаясь доказать, что те, кто в данный момент не был бы со Сталиным, неизбежно оказался бы в лагере Гитлера. Эту третью позицию разделял значительный сектор эмиграции. Авторитетный голос Деникина удержал многих от увлечения вступить на путь, исторически явно ошибочный, как показало то, что произошло.