Мария Грей - Мой отец генерал Деникин

• Название: Мой отец генерал Деникин
• Автор: Мария Грей
• Жанр: Биографии и Мемуары

Воспоминания Марины Антоновны Грей, изданные во Франции в 1985 году, — живое свидетельство дочери, книга воспоминаний, сюжет, который написан самым великим мастером — жизнью. В них в яркой художественной форме, насыщенной эпистолярным наследием отца, отмечены не только основные вехи его нелегкой армейской службы и боевого пути, но описаны взгляды и черты личности генерала, общественная деятельность и перипетии его повседневной жизни в эмиграции.

Предназначена для широкого круга читателей.

Публикация подготовлена Центром комплексных исследований российской эмиграции Института научной информации по общественным наукам Российской академии наук.

Под общей редакцией доктора исторических наук А.Я. Дегтярева.

---

Петя, донской казак, называвший меня барыней, спросил однажды:

— Правда ли, что Швейцария недалеко отсюда, а дальше находится Англия? Покажите на всякий случай, в каком направлении идти…

Летчик Ваня нанес на нашу старую карту 1914 года отсутствующие железные дороги.

У командира батальона, полковника, была немецкая фамилия. Он жил в районе Мимизана, расположенном у пляжа».

16 октября 1943 года.

«Вчера командир нанес нам визит. Это был бывший офицер императорской гвардии, эмигрировавший в Польшу. И он, и мы соблюдали крайнюю осторожность, и разговор оказался неинтересным». 17 октября 1943 года.

«Встретила в парикмахерской Сережу. Он, тщетно пытаясь объясниться с парикмахером, лохматил себе волосы. Требовал репейного масла и удивлялся, что парикмахер не знал этого очень известного в России лосьона».

14 ноября 1943 года.

«Все русские офицеры, в том числе и полковник, были понижены в должности. Немецкие власти считали, что их собственным офицерам лучше удастся удерживать дисциплину. По-видимому, батальон, расквартированный в Мимизане, являлся частью армии Власова».

22 ноября 1943 года.

«Мы узнали, что атаман Краснов, доставивший Деникину столько неприятностей в 1918–1919 годах, встал в Берлине во главе армии казаков и получил такие же (то есть не получил никаких) полномочия, что и Власов. Нуждаясь в пушечном мясе, немцы все больше и больше спекулировали на антисоветских настроениях эмигрантов, так же как и на отчаянии «добровольцев», бывших советских солдат».

2 января 1944 года.

«Вот и год 1944. По старой русской традиции, високосные годы отличались от остальных в лучшую или худшую сторону.

Вчера Ваня принес бутылку настоящего довоенного шампанского. Мы выпили за наше «общее возвращение». Я быстро спрятала тетрадь, услышав, как в 10 часов вечера постучали в ставни. Но это были лишь Миша и Ефим. Они только что узнали, что их батальон покидает Мимизан».

3 января 1944 года.

«К обеду пришел Степа. Он посещает нас редко. Работает помощником повара в офицерской столовой. В Советском Союзе был капитаном, до этого работал в министерстве финансов. Он объяснил:

— Наше правительство гордится тем, что официально упразднило косвенные налоги. На самом деле оно их заменило монопольными. Очень выгоден, например, налог на хлеб. Его продают на 75 процентов дороже себестоимости. Монополия на алкоголь еще выгоднее. В этом обвиняли царскую власть, но советское правительство сохранило его и даже усовершенствовало, так как теперь водка продается на 150 процентов дороже, чем она стоит государству».

5 января 1944 года.

«Ближайший отъезд повергает наших соотечественников в отчаяние: им трудно расстаться с нами. Одни считают, что их отправят в Испанию (почему именно в Испанию?), другие — в Италию или Сербию. Сережа вздыхает, почесывая свою лохматую голову.

— Достоверно только то, что мы попадем в мясорубку, неважно, где и в какой стране. Мы умрем за великий рейх!

Саша иронически поправил его:

— За великий рейх? Ты не читаешь газет, которые нам дают. Там говорят, что мы спасаем Россию.

Миша возмущается:

— Ты уже видел, как спасают Россию эти идиоты, высадившиеся на берегах Франции?

Он бросил окурок на землю и яростно затоптал его ногой.

В этот вечер к нам пришел проститься и тот, кого я прозвала Демианом, член партии, бывший служащий министерства спорта, тщетно расточавший свое красноречие и свою слюну в попытках обратить нас в свою коммунистическую веру. Ему так же не хотелось покидать нас, как и остальным».

6 января 1944 года.

«Пришло православное Рождество. Саша принес маленькую елку, вставленную в крестовину. Сережа достал из карманов два десятка разноцветный свечей, которых в нашей области достать очень трудно, и прицепил их на рождественскую елку. Полковник, которому мы совершенно напрасно не доверяли, прибыл на лошади попрощаться с нами. Его руки так дрожали, что Иванович был должен помочь ему привязать лошадь к нашей балюстраде.

Этим вечером у нас гостили семь самых близких нам и сдружившихся с нами солдат. Избалованный ими, Мишуня лез к ним прямо в карманы за сластями. Веселился только он один, все остальные только и говорили о своей близкой смерти. Сережа не выдержал:

— А ну, братцы, коли умирать, так уж умирать весело и с песней!

И высоко подняв Мишуню, он пустился танцевать, тогда как его товарищи грянули веселую, бесшабашную песню».

7 января 1944 года. «Они уезжают!

В 8 часов утра Саша постучал нам в ставни.

— Получен приказ. Мы отправляемся в 3 часа.

Мы спустились вниз, собрались напротив гостиницы. Мишуня переходил из рук в руки. Немецкие офицеры смотрели на нас с явным недоброжелательством. Сибиряк Володя, отец одиннадцати детей, плакал навзрыд. Сережа приблизился к лошади, ему передали Мишуню. Офицер лающим голосом выкрикнул приказ. Мы попытались оторвать малыша, цепляющегося за шею своего любимого дяди. Офицер начал сердиться. Саше наконец удалось отцепить ревущего Мишуню от Сережи, лицо которого покрылось красными пятнами. Он попытался говорить, но не смог и сел на лошадь, чтобы догнать авангард отряда.

Стараясь улыбнуться, мы пожали друг другу руки. «Не забывайте нас», «Вспоминайте нас», «Да хранит вас Господь!»

Прошла последняя русская телега, последняя русская лошадь, последний русский солдат, когда я заметила другую колонну, идущую в противоположном направлении и пересекающую нашу. В поселок входил новый гарнизон, состоящий из немецких солдат.

Сегодня православное Рождество».

После этой столь богатой эмоциями интермедии жизнь в Мимизане показалась более бесцветной, чем когда-либо. В конце января я уехала в Париж, чтобы заняться своим разводом. Владимир Лебедев, крестный отец моего сына, и его жена очень гостеприимно приняли меня у себя.

Отец напишет мне 2 марта.

«Изредка получаем письма от соотечественников. Хотя живут в гиблых местах, в Нормандии, но пока без потерь. Убит только один Кривошеее. Фамилия знакомая, а который — не знаю. Не помнишь ли? (Вспомнила — убит был Сережа, с которым больше всего любил играть мой сын). Степа на севере Франции — на курсах переводчиков».

30 марта.

«Обеспечение продуктами все более и более осложняется.

Мы получаем немного мяса лишь раз в неделю, рыба совершенно исчезла, а раздача молока прекратилась еще на прошлой неделе. Последнее обстоятельство для нас особенно тяжело. Ситуация осложняется еще тем фактом, что я получил лишь 1000 франков за февраль и ничего не получил за март. Могла бы ты навести справки по телефону? Объясни им, что это единственное, чем я располагаю».

«Они» поняли и поспешили выслать в Мимизан 1800 франков за март и 800 недостающих франков за февраль. Отец смог вернуться в Дакс на лечение. 4 мая он пишет своей жене: «Кормят, как и раньше, прилично. Яйцо в день в виде добавки, этого будет достаточно.

Ходил за вином по указанному Робером адресу. Это в версте по крайней мере. Устал. Там мне указали, что никакого Робера не знают и вино отпускают только по карточкам. Поэтому, пожалуйста, постарайся достать красного вина и пришли».

6 июня мама отмечала в своем дневнике: «В 2 часа утра я проснулась, разбуженная гулом самолетов. Гул не прекращался. В 6 часов я решила наконец разбудить Иваныча, спавшего сном праведника:

— Послушай! Происходит что-то серьезное.

Мы включили приемник и сразу же узнали, что союзнические бомбардировщики и корабли обстреливают «французскую» береговую охрану и что небо темно от парашютистов. Это было лишь начало. Союзники высадили десант».

Мимизан «освободили» только 24 августа, то есть в этот день последний немец покинул поселок, хотя никто из жителей не заметил ни единого партизана. Во Франции начали сводить счеты. Коммунизм угрожал затопить страну. Деникин решил не прерывать своего грустного пребывания в Мимизане.

Мать продолжала вести дневник: «Совет Сопротивления выразил решительный протест против решения де Голля распустить внутренние вооруженные силы и включить их в состав регулярной армии. Мне жаль де Голля. Ему понадобится много мужества, воли и такта, чтобы оздоровить обстановку во Франции».

6 декабря 1944 года.

«Руководящие деятели социалистических и коммунистических партий созвали свой первый съезд в целях согласования действий. Таким образом, французские социалисты выбрали самоубийство!»

13 декабря 1944 года.

«Многочисленные журналы, посылаемые нам из Парижа, пишут о партии. С тех пор как социалисты сделали себе харакири во Франции, не оставалось больше никаких авторитетных партий, кроме коммунистов».

5 января 1945 года.

«Имена лиц, симпатизирующих де Голлю, имена евреев и коммунистов, которых раньше расстреливали немцы, заменили в сообщениях, печатаемых нашими газетами, именами коллаборационистов, становящихся жертвами массовых казней. И правительство не осмеливается осудить эту форму правосудия, этот террор страха перед коммунистами.