Федор Константинов - Диалектика общественного развития

• Название: Диалектика общественного развития
• Автор: Федор Константинов
• Издательство: Мысль
• Жанр: Философия
• Год: 1984

В 4-м томе раскрывается объективная диалектика общественных процессов, составляющих главное содержание современной эпохи, дается характеристика материальной основы естественноисторического развития общества. Выявляются характер, направленность и темпы общественного развития, анализируется объективная диалектика эволюции и революции, национальных и классовых отношений, научно-технического и социального прогрессов и т. д. Раскрываются содержание социального детерминизма, роль объективного и субъективного факторов в истории.

---

В марксистской методологии причинно-генетический и функциональный аспекты не противопоставляются друг другу, а рассматриваются в единстве. Функциональные связи в реальных процессах действительности осуществляются на основе каузальных отношений и могут быть интерпретированы как форма детерминизма. Вместе с тем необходимо учитывать и различие этих аспектов. Первый из них предполагает выяснение оснований и причин социальной деятельности, второй — взаимодействие различных факторов в границах ее собственных объективно-субъективных механизмов. Исходным является генетический аспект, ибо в анализе деятельности нельзя ограничиваться рассмотрением ее механизмов. Чтобы материалистически истолковать деятельность, необходимо исходить из первичности материальных общественных отношений, которые определяют ее характер и содержание.

За последние годы в советской философской литературе проблема деятельности стала предметом глубокого теоретического анализа[250]. В исследованиях большое значение придается проблеме человеческих потребностей[251] и интересов[252] как движущих сил деятельности. И это не случайно, ибо деятельностный подход позволяет более конкретно подходить к познанию общественных процессов с учетом активности социального субъекта, диалектики объективного и субъективного, социального и индивидуального и т. д. Важность деятельностного подхода тем более очевидна, что в случае его игнорирования может возникнуть опасность интерпретации исторического процесса в отрыве от действий реальных индивидов, в результате чего общественное развитие предстает в искаженном, мистифицированном виде, как слепая, фатальная необходимость.

Такая интерпретация в корне противоречит марксистскому пониманию истории. «История, — писал Ф. Энгельс, — не делает ничего, она „не обладает никаким необъятным богатством“, она „не сражается ни в каких битвах“! Не „история“, а именно человек, действительный, живой человек — вот кто делает все это, всем обладает и за все борется. „История“ не есть какая-то особая личность, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История — не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека»[253].

Вопрос о роли потребностей и интересов имеет важное методологическое значение. Известно, что в противоположность идеалистическим концепциям, в которых абсолютизируется духовная сторона деятельности, а ее источник усматривается в мышлении индивидов, исторический материализм ставит эту проблему на конкретно-историческую почву, исходя из анализа материальной, практической деятельности людей. У К. Маркса реальными субъектами исторического процесса выступают не «индивиды вообще», наделенные абстрактным сознанием, а конкретные индивиды, исходящие из своих практических потребностей и интересов. Подчеркивая объективный характер практических потребностей, Ф. Энгельс отмечал: «Люди привыкли объяснять свои действия из своего мышления, вместо того чтобы объяснять их из своих потребностей (которые при этом, конечно, отражаются в голове, осознаются)…»[254] Таким образом, указания на потребности и интересы, побуждающие человека к деятельности, недостаточно для последовательного материалистического объяснения общественного развития. Известно, что многие домарксистские материалисты (французские материалисты XVIII в., представители английской политической экономии, французские историки времен реставрации, наконец, русские революционные демократы) понимали роль потребностей и интересов индивидов в жизни общества и человеческой деятельности, но их взгляды на историю общества не были материалистическими.

Иногда и в марксистской литературе встречаются суждения о том, что, хотя человеческие потребности и имеют объектно-субъектную природу, тем не менее они выступают как исходный пункт материалистического понимания истории, и именно потребности являются якобы определяющим фактором общественного производства, генетическим источником общественных отношений и даже определяют экономические законы. С таким утверждением согласиться нельзя. Ведь потребности есть не только у объекта (общества), но и у субъекта (индивида), и уже поэтому они не могут рассматриваться как объективная основа общественной жизни. Можно сколько угодно рассуждать о диалектике производства и потребностей, но если при этом не выявить независимой от сознания социальных субъектов основы такого взаимодействия, то нельзя найти достаточно строгих научных критериев, чтобы сделать вывод об определяющей стороне этого взаимодействия. Такую основу составляют, как известно, материальные производственные отношения.

Важно отметить при этом, что понимание материальных и духовных потребностей как первичных и вторичных не выводит за пределы объектно-субъектных отношений. Материальные (в том числе, например, экономические) потребности требуют материальной деятельности субъекта по преобразованию объективных условий или присвоению реальных продуктов деятельности. И в этом случае они выражают определенный вид отношений между субъектом и объектом деятельности.

С марксистской точки зрения основным видом деятельности является труд. Последний выступает как материальный процесс целесообразной деятельности и составляет основной вид практики. Казалось бы, именно труд и практика обладают всеми необходимыми чертами (материальностью, объективностью, первичностью), позволяющими считать их исходным основанием материалистической теории общества. Но вопрос значительно сложнее.

Во-первых, трудовая деятельность, как и практика в целом, есть единство объективного и субъективного. Уже Гегель понимал, что «практическая деятельность» есть средство уничтожения односторонности как объективности, так и субъективности и что она выражает творческие способности человека. Соответственно и труд есть единство процессов опредмечивания и распредмечивания сущностных сил человека, и, следовательно, в нем всегда присутствует субъективный момент. Во-вторых, труд и практика могут быть материалистически интерпретированы только исходя из материальных производственных отношений, в рамках которых осуществляется труд как основной вид человеческой деятельности.

Производственные отношения не являются внешними по отношению к труду. Деятельность и отношения находятся в неразрывном единстве, так что деятельность можно определить как функционирующие отношения, а последние есть объективно необходимые формы этой деятельности. К. Маркс отмечал, что «материальные отношения суть лишь необходимые формы, в которых осуществляется… материальная и индивидуальная деятельность»[255].

В процессе трудовой деятельности воспроизводятся материальные отношения общества, на основе которых в процессе духовной деятельности возникают идеологические отношения. «Последние, — писал В. И. Ленин, — представляют собой лишь надстройку над первыми, складывающимися помимо воли и сознания человека, как (результат) форма деятельности человека, направленной на поддержание его существования»[256].

Вместе с тем между деятельностью и общественными отношениями есть существенные различия. Их соотношение диалектически противоречиво[257]. Трудовая деятельность не существует вне производственных отношений людей, точно так же как реальные отношения не могут существовать вне деятельности, но из этого не следует, что деятельность и общественные отношения тождественны. Общественные отношения выражают прежде всего «продуктивную сторону» деятельности, являются, по словам В. И. Ленина, ее «результатом (формой)», деятельность же выступает как «живая деятельность», активность социального субъекта. Сущность материалистического понимания истории в том и состоит, что производственные отношения объясняются как результат деятельности, который не только не зависит от субъекта, но и определяет его деятельность. Следовательно, методологический статус указанных категорий существенно различен: деятельность зависит от субъекта, материальные отношения не зависят от него, хотя и существуют в самой деятельности.

Сказанное позволяет понять методологическую несостоятельность представлений, согласно которым за исходный пункт материалистического понимания истории следует принять индивида, его деятельность, потребности и интересы. В марксизме речь идет не об абстрактных индивидах, и не только о них. «Предпосылки, с которых мы начинаем, — писали К. Маркс и Ф. Энгельс, — не произвольны, они — не догмы; это — действительные предпосылки, от которых можно отвлечься только в воображении. Это — действительные индивиды, их деятельность и материальные условия их жизни, как те, которые они находят уже готовыми, так и те, которые созданы их собственной деятельностью»[258]. К. Маркс и Ф. Энгельс выдвинули концепцию «действительного человека», человека как продукта общественных отношений и исторического развития производства. Материалистическое понимание человека состоит не только в том, чтобы суметь объяснить духовное «я» на основе эмпирического бытия индивида, но и в том, чтобы само это эмпирическое бытие понять материалистически, т. е. исходить из всей совокупности общественных отношений и материальных условий жизни. «Мы должны исходить из „я“, из эмпирического, телесного индивида, но не для того, чтобы застрять на этом, как Штирн[ер], а чтобы от него подняться к „человеку“»[259].