Ellith The Shadow - Чужие миры

• Название: Чужие миры
• Автор: Ellith The Shadow
• Жанр: Фэнтези

---

Я перебрал амулеты. Постоянных немного — от комаров, от крысовидной нечисти и от клещей. Остальные надо включать, да и эти три лучше действуют в составе круга.

Потом я долго разводил костёр из очень сырого хвороста. Шелис, укрытый двумя одеялами, лежал неподвижно, только один раз сухо закашлялся, дёргаясь на каждом выдохе. В сумке с травами нашёлся «Сбор Общий-32» — «применять при лихорадке, пневмонии, вирусных бронхитах», но каким заклинанием его приправить? На пакетиках этого не пишут, чтобы несведущие в медицине маги не баловались самолечением. А без заклинания лекарство действует слабо. Я всё же сварил для Умника полкотелка, но уверенности в том, что средство правильное, не было.

…А в лесу почти тихо, только где-то на фоне шумит в кронах ветер. Иногда тишину (и спокойствие) изгоняет унылый вой, не хотелось бы выяснять, чей, а потом тишина возвращается. Спокойствие тоже возвращается, но медленно. Ещё, шуршат кусты. Ещё, хлопают крылья, и хорошо, если это птица. Ещё, от ручья порой доносится очень странный плеск.

Тишина.

Потому что шум, вой, шорохи и плеск — это фон. Кусты — фон, спящие кони — фон. Для некроманта, настроенного на эфин-восприятие, лес — это дыра, огромное пустое пространство, ведь серые линии здесь слабы (узлов вовсе нет), голоса мёртвых приглушены, из нежити может показаться разве что привидение. Где-то в фоне засела угроза, но я не спешил превращать окружающую черноту в кусты, деревья, траву, шелесты и шорохи. Мальчишка у меня на руках дрожал, несмотря на одеяло, а я ничего не мог сделать. Только попытаться не отпустить — если вовремя замечу.

Совершенно некстати ползёт-шипит воспоминание об утреннем разговоре. Вот сейчас: дёрнется чернота, выпуская тень в белом саване — глаза слабо светятся розовым и зелёным, череп туго обтянут тонкой серой кожей, седые волосы выбились из-под платка. Я подниму руку, читая заклинание, отгоняющее мару, и тень исчезнет, а резонанс Ветлы добьёт Шелиса. Всего-то и осталось пару градусов — дальше начинает развеиваться аль-рин-облако, а если градусов будет три, разрушится кровь.

Или вот: Шелис попробует уйти, я — удержать, но не рассчитаю, перетяну, привяжу душу к трупу, создав некрооборотня безо всякой лаборатории.

Всякое может подуматься, когда чернота и тишина, и три призрачных шара лун вне туч и затмений. Когда видишь мир эфинным зрением, а неопределённость вышла на первый план. Маячит перед носом. Когда чувствуешь сперва поля, и только потом — холод и сырость. Когда ребёнок на руках — дымка защитных заклинаний, и только потом — тяжесть или ткань одеяла. Дымка; нити, ползущие…

Это куда это что ползёт?!

М-м, золотой. С… ну да, с прозеленью. Эфин, трудный цвет, но я попробовал. Согнул, отведя в сторону, большой палец свободной левой руки, скрестил средний и указательный, безымянный — прямым углом, мизинец ровно. Двадцать три ниса классикой, здесь лучше энергия без чёткого профиля. Зеленоватый иероглиф «ломать», архаичная форма.

Шелис слабо дёрнулся.

Плетёные нити лопнули легко, словно их ставил дилетант или лентяй. На секунду я увидел лабораторию леди Айны — магичка сжимает нож из дорийской шпинели, вспыхивают все камни, и слышен голос, читающий заклинание. Слов, правда, не разобрать. Морок исчез, сменившись другим: видений нет, только звуки — тихие, далёкие. Детский голос, похожий на Шелисов, монотонно произносит: «пространственно-зависимые длящиеся проклятия действуют долго пока их не оборвать и всё время ухудшают жизнь проклятого… э-э… ууу… пока настолько совсем её не ухудшат, что жить он уже не будет». Морок номер два тает медленно, я ещё слышу «А вот это не обязательно», но каким тоном это сказано, чьим голосом — не разбираю.

Кажется, что стало ещё тише, и… зябко. Жаль, что нет четвёртого одеяла. Похоже, я свалял дурака: если первый мираж — побочный результат развева проклятия, то второй я вытащил из памяти Шелиса, телепат эфинов! Хотя… сквозь такую защиту? Да и затраты, хоть и ощутимые, всё же меньше мыслечитательных. Скорее, я поймал какую-то тень событий — смахивает на четвёртый род, а может, третий (не помню классификацию).

Я огляделся, выходя из погружения — чернота оборачивалась кустами, деревьями, тучами, мокрым малинником, углями погасшего костра. Теперь я не боялся колдовать рядом с мальчиком, знать бы ещё, как и от чего его лечить!

Я так и не рискнул задремать. Сидел, баюкал Шелиса, думал, что всё равно ничем не помогу. Было страшно. Умник не пришёл в сознание, лихорадка не спадала (к счастью, и не усиливалась). Утром я влил в него кружку отвара номер тридцать два, а себе приготовил авирную кашу. Что теперь? Оставаться бессмысленно. Вернуться в Рапухин не сумею — дорога наполовину выветрилась из головы, а в обратную сторону эфин я что-нибудь опознаю. Ещё и элаки… Значит, ехать на запад, да надеяться.

Проклятый лес казался бесконечным. Унылые, однообразные кусты. Узкие змеистые тропы, едва подсохшие после вчерашнего дождя. Ёлки, осины, сосны, ольха. Редкие прогалины, заселенные чем-нибудь колючим, обычно малиной. Около полудня подвернулась невзрачная деревушка на семь дворов. Я придержал клубок у колодца, напоил Рысёнка с Лисом, дал Шелису отвара из фляги, сжевал несколько сладких сухарей и отправился дальше. Наверное, сверни я куда-нибудь — нашлись бы другие поселения, и покрупнее, только зачем они мне? В округи Дикого удела магов не распределяют: сочинители государственных программ развития села (о, выговорил!) так далеко не забрались, поскольку предпочли развивать обитаемую местность. Шелис, Шелис, зачем же ты по Рапухину без куртки ходил?

День стал для меня сплошным, неуёмным кошмаром. Бессонная ночь помогла, долгая скачка посодействовала. Когда стемнело, я сообразил, что место для привала надо было искать два часа назад. Становилось всё труднее сидеть, и восприятие начало хулиганить, а вокруг была можжевеловая стена, ни ручьёв, ни родников, ни полян, и Рысёнок шёл не быстрее человека.

Наконец, справа подвернулось маленькое лесное озерцо в обрамлении лопухов. Спешившись, я выяснил, что шатаюсь, а ещё следовало успокоить коней, и соорудить какой-нибудь ужин, а мне было так холодно, а Шелис снова дрожал… И к воде не так-то просто подобраться, уж очень густые заросли. Впрочем, лопухи пригодились: я сделал из листьев подушку для Шелиса и мокрый компресс. Неуклюжие попытки сбить жар казались бы смешными, если бы не желание упасть, уснуть и не видеть эфинского леса.

Спал я дольше, чем собирался. Хотелось встать на рассвете, а удалось часов в восемь. Лес не стал намного уютнее, я замёрз (ибо укрыться было нечем, мне остался только край одеяла), туч не убавилось. Шелис лежал на животе, уткнувшись лицом в листья. Я быстро перевернул его на спину… зря испугался, дышит.

В котелке с вечера настаивался отвар. Я набрал полкружки и только собрался напоить Шелиса, как мальчик открыл глаза и тихо сказал «Учитель?».

Лишь сейчас я сообразил, что жар исчез…

— Ты как?

— Плохо, — удивлённо сказал мальчик, — Знаете, так… пусто, и словно я встать не могу, и ещё… Я заболел?

— Да, Шел. Ты с позавчерашнего вечера был без сознания…

Я описал симптомы болезни (надеясь, что мальчик умеет это лечить) и сказал о проклятии Айны. О собственном погружении говорить не стал, просто сообщил, что перерезал эфинные нити. На этом месте Умник закашлялся, а потом уставился на меня с совершенно обалделым видом:

— Учитель, простуда всегда вот такая?!

— Кого из нас учили целительству?

— А я раньше не болел.

— Но диагноз-то поставить ты можешь?

— Нет, учитель, — мальчик высвободил руку из одеяла и с трудом сел. Слегка пошатался, потом выровнялся и забрал у меня кружку, — Иероглифы есть?

— Нету. Всё-таки попробуй. Иначе… я вообще не представляю, как тебе помочь.

Шелис сделал глоток и поёжился. Наверное, сейчас ему больше подойдёт тёплое питьё, лихорадка-то прошла.

— Вы правильно меня лечили, — он вытащил из-за пазухи лопушиный лист, — Только надо было зелёную «снежинку» на компресс и в зелье. А диагноз… понимаете, тут ведь проклятие. Если оно хорошо зацепилось, то может быть та болезнь, которую в нём навеяли. А если не очень хорошо, то симптомы будут от той болезни, которую навеяли, но болею я чем-то другим, попроще. Ещё бывают такие хитрые обманки, когда сначала появляются ложные признаки, а потом их лечение провоцирует скоротечное развитие настоящей болезни. Вы совсем слов не разобрали?

— Это был не литен, — ответил я, — По звучанию похоже на старорунсонский. Так, а если не «обманка», то у тебя может быть простуда, чахотка или воспаление лёгких, но точно не воспаление печени?

— По сути вы правы, но только не чахотка.

— Ладно. Чем лечат кашель?

Последовал длиннейший список — травы, кустарники, деревья, грибы; листья, цветки, плоды, корни, кора; экзотика вроде полынного дерева и укроп с тысячелистником… Баловаться с иероглифами я не рискнул — неправильное магическое лечение обычно загоняет в гроб быстрее болезни, — но травяной настой (девятнадцать наименований) приготовил. Шелис за это время попытался встать (я с ужасом воскликнул «Сядь немедленно!!!», так его шатало), попытался колдовать (естественно, ничего не вышло: мальчик слишком ослаб), через силу сжевал ломтик сушеной белой дыни и рассказал, как устроить относительно тёплый душ с помощью озера, котелка с кипятком, небольшого количества летунец-травы (можно заменить большим количеством трищетинника) и восьми иероглифов (это после того, как я запретил «окунуться разочек»).