Алексей Величко - История византийских императоров. От Юстина до Феодосия III

• Название: История византийских императоров. От Юстина до Феодосия III
• Автор: Алексей Величко
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905820-64-9

Пятитомное сочинение А.М. Величко «История Византийских императоров» раскрывает события царствования всех монархических династий Священной Римской (Византийской) империи — от св. Константина Великого до падения Константинополя в 1453 г. Это первое комплексное исследование, в котором исторические события из политической жизни Византийского государства изображаются в их органической взаимосвязи с жизнью древней Церкви и личностью конкретных царей. В работе детально и обстоятельно изображены интереснейшие перипетии истории Византийской державы, в том числе в части межцерковных отношений Рима и Константинополя. Приводятся многочисленные события времен Вселенских Соборов, раскрываются роль и формы участия императоров в деятельности Кафолической Церкви. Сочинение снабжено портретами всех императоров Византийской империи, картами и широким справочным материалом.

Для всех интересующихся историей Византии, Церкви, права и политики, а также студентов юридических и исторических факультетов.

Настоящий том охватывает эпоху от Юстина I (518–527) до Феодосия III (518–527).

---

Пообещав обеспечить личную безопасность всех участников грядущего Вселенского собрания и возможность всем заинтересованным лицам высказать свою позицию по вопросу о волях и энергиях в Христе, император ни на йоту не уклонился от своего слова. И если потребуется охарактеризовать Шестой Вселенский Собор одним словом, то, наверное, наиболее удачно будет указать на отсутствие в его деяниях какой-либо заданности.

Здесь следует обратить внимание на одну важнейшую деталь, органично присущую практически всем императорам Византии, имевшим касательство к церковным спорам и нестроениям. В отличие от церковных партий, для которых их оппоненты, как еретики, казались уже отпавшими от Церкви, императоры считали ересь болезнью внутри Церкви. По этой причине цари, как посредники и арбитры, желали не полного низвержения падших или заблудших, а воссоединения двух расторгнутых спором частей Кафолической Церкви. Это, как справедливо замечают, далеко не всегда со слепой неизбежностью вело к вероучительному компромиссу — способу, довольно часто используемому в предыдущие годы, но почти всегда несколько умаляло победу победившей церковной партии. Как правило, римские императоры требовали от неё принять кающихся еретиков в лоно Церкви и дать им достойное место.

И в данном случае Константин IV проводил ту же политику, что и его предшественники. Для умиротворения Церкви он был готов принять раскаявшихся еретиков. Но для обеспечения истины, для торжества православного вероисповедания император был готов пожертвовать самым близким и дорогим. Далеко не спонтанно, отдавая отчёт своим словам, он пообещал папе Агафону (678–681) анафематствовать собственного отца, императора Константа II, если выяснится, что тот что-то изменил в вере[760]. Но скажем, немного забегая вперёд, что до этого дело, конечно, не дошло.

Нередко говорят, что Константин IV являлся глубоко православным человеком. Однако это утверждение справедливо и в отношении его царственного отца, волей обстоятельств вынужденного отказаться от соборного обсуждения существа вопроса и склонившегося к временному компромиссу. В ситуации, когда никто наперед не мог сказать, на чьей стороне истина, очень многое решали внешне субъективные факторы: личность спорящих, обстоятельства времени, симпатии и антипатии, сила характера самих василевсов, юный возраст Константа II и т. п. И если сегодня мы не умеем замечать эти аспекты и давать им верную оценку, то современники царей были куда более внимательными, отдавая «должное должному». В защиту Константа II достаточно привести тот факт, что к началу Шестого Вселенского Собора монофелитство как ересь почти изжила себя на Востоке и имела некоторых сторонников только в Антиохии. Константинопольский патриарх Георгий (679–686) хотя и сочувствовал монофелитству, но ясно осознавал его прошлость. Таким образом, в целом царь оказался правым: Церковь действительно переборола внутри себя эту ересь, и оставалось лишь публично засвидетельствовать её кончину.

Конечно, невмешательство императора Константина IV в существо прений вовсе не означало полного вероисповедального индифферентизма царя. Сам по себе факт обращения к Римскому епископу с предложением обсудить спорные формулы уже значил очень многое для опытных людей и позволял без труда понять, к какой вероисповедальной формуле император более расположен. Папа Агафон с энтузиазмом принял предложение императора, прекрасно понимая и одобряя его позицию, а также отдавая должное тактичности царя. Надо полагать, что если бы у апостолика возникли сомнения в православности взглядов Константина IV, он мог вообще отказаться от обсуждения данного вопроса. Ссылаясь, например, по образцу некоторых своих предшественников, на то, что вопрос по существу уже решён в Риме, и Константинополю достаточно просто подписаться под той формулой, которая была сформулирована на Западе. Эта ситуация совсем не кажется вымышленной или искусственно надуманной, если мы вспомним обстоятельства, при которых проходили Третий и Четвёртый Вселенские Соборы, и позицию римских легатов.

Но, повторимся, в те дни никто не мог гарантированно сказать, чем закончатся богословские дебаты. Поскольку предыдущие события создали впечатление, будто бы весь Восток заражен монофелитством и пребывает в ереси по сей день, папа решил усилить свою позицию и продемонстрировать восточным архиереям единую, дружную и выверенную позицию всего Запада. В 680 г. он с разрешения императора созвал на Собор в Риме всех западных епископов, включая архиереев из лангобардов, франков, славян, готов, бретонцев — всего 125 архипастырей[761]. Поэтому под его посланием Константину IV значатся подписи Ювеналия, епископа Албанского, Адеодата, епископа Галльского, Кириака, епископа Поленского из Истрии, и других Истрийских архиереев — Андрея Вейентанского, Бенената Опитергийского, Урсиниана, епископа Падуанского и других «варварских» епископов[762].

Вместе с тем папа не собирался зримо сдавать свои позиции, и созванный им Собор анафематствовал всех «сомнительных» Константинопольских патриархов (Сергия, Павла, Петра, Пирра), а заодно и Александрийского патриарха Кира, реципировав определения Латеранского собора папы св. Мартина. После этого определился состав делегации в Константинополь. Непосредственно Апостолика представляли его легаты пресвитеры Феодор и Георгий, а также диакон Иоанн. Помимо них на Собор прибыли и представители западного епископата (небывалый случай!) — итальянские архиереи Абундаций Патернский, Иоанн из Реджио и Иоанн из Порта Римского. Наконец, завершали делегацию, насчитывающую 10 персон, пресвитер Феодор, представитель Равеннской церкви и четыре греческих монаха.

По-видимому, первоначально у императора не было намерения созвать Вселенский Собор — в его послании папе речь шла о некой «конференции» Римского епископа и Константинопольского патриарха. Но, когда 7 ноября 680 г. епископы собрались в зале царского дворца, именуемой «Труллой», выяснилось, что вся Кафолическая Церковь представлена на этом собрании. И собрание торжественно начало именовать себя «Вселенским Собором». Как это нередко случалось ранее, число Отцов Собора не оставалось неизменным и постоянно возрастало: к концу работы Собора их насчитывалось 174 человека. Первые 12 заседаний Собора проходили под председательством самого царя Константина IV, уделившего вопросу церковного раскола много времени. И, очевидно, благодаря позиции царя Собор в буквальном смысле этого слова явил собой замечательный образец «соборной» мысли[763].

Уже на первых заседаниях Собора, на которых началось исследование дела, наглядно обнаружилось монофелитство Антиохийского патриарха Макария. Но и он, обратившись с просьбой к царю, получил возможность представить доказательства истинности своей позиции[764]. Но когда он и его сторонники представили списки свидетельств (всего три свидетельства), римские легаты дружно заявили, что списки — подложны (в частности, письмо Константинопольского патриарха Мина папе Вигилию), и попросили принести из патриаршей библиотеки подлинные документы[765].

Не желая насиловать волю присутствовавших Отцов, император предоставил перерыв на 2 месяца, в течение которых участники изучали представленные свидетельства Учителей и Отцов Церкви. Лишь 7 марта 681 г. Собор вновь собрался на очередное официальное заседание. В последующих затем прениях о том, насколько истинны представленные списки со святоотеческих трудов, авторитет Римской церкви вновь решил дело, и опять не без помощи царя. Император напрямую спросил Георгия, Константинопольского патриарха, и Макария, Антиохийского архиерея, насколько те согласны с определениями Римского собора папы Агафона. Вслед за патриархом Георгием один за другим восточные епископы начали заявлять о своём согласии с посланием Апостолика. Но тут Собор «споткнулся» на епископе Мелитинском Феодосии, который предложил прочесть монофелитскую грамоту, составленную в ближнем окружении патриарха Макария. Однако остальные антиохийцы, не желая разделять обвинения в ереси, выступили и заявили, будто грамота, на которую ссылается Мелитинский епископ, составлена без их участия, а сами они исповедуют веру православно, как папа Агафон и Римский собор.

Фактически, после этого уже стало ясно, что как таковой раскол в Церкви не существует, не считая, конечно, небольшой группы антиохийцев, исповедующих монофелитство. Желая исключить видимые проявления былого недоверия к Риму, Константинопольский патриарх Георгий обратился к императору с просьбой включить Римского папу Виталиана в диптихи: «Потому что твоя богомудрая кротость тотчас находит соединяющихся с Кафолической Церковью и отделяющихся от неё из-за лица».