Алексей Величко - История византийских императоров. От Юстина до Феодосия III

• Название: История византийских императоров. От Юстина до Феодосия III
• Автор: Алексей Величко
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905820-64-9

Пятитомное сочинение А.М. Величко «История Византийских императоров» раскрывает события царствования всех монархических династий Священной Римской (Византийской) империи — от св. Константина Великого до падения Константинополя в 1453 г. Это первое комплексное исследование, в котором исторические события из политической жизни Византийского государства изображаются в их органической взаимосвязи с жизнью древней Церкви и личностью конкретных царей. В работе детально и обстоятельно изображены интереснейшие перипетии истории Византийской державы, в том числе в части межцерковных отношений Рима и Константинополя. Приводятся многочисленные события времен Вселенских Соборов, раскрываются роль и формы участия императоров в деятельности Кафолической Церкви. Сочинение снабжено портретами всех императоров Византийской империи, картами и широким справочным материалом.

Для всех интересующихся историей Византии, Церкви, права и политики, а также студентов юридических и исторических факультетов.

Настоящий том охватывает эпоху от Юстина I (518–527) до Феодосия III (518–527).

---

В силу невыясненных обстоятельств он инициировал рукоположение своего младшего брата Феодосия в духовный сан. Но вскоре (в 659 или 660 гг.) Феодосий был убит, и народная молва небезосновательно обвинила в смерти инока-царевича императора Константа II. Не желая становиться объектом насмешек и сплетен, император отправился в Грецию[729].

Рассказывают, что совесть настолько мучила императора, что не единожды видел он призрак покойного брата, который преследовал его ночью и днём. Призрак подносил к его губам чашу с кровью и предлагал: «Пей, брат, пей!» — напоминание о том, что некогда царь причащался из рук брата Кровью и Телом Христовым[730].

По этой ли причине или вследствие наказания св. Максима Исповедника и папы св. Мартина, но император чувствовал себя в Константинополе очень неуютно. Получив известие о возобновлении угрозы со стороны лангобардов, Констант II сел на корабль и выразил своё отношение к неблагодарной столице тем, что плюнул в её сторону[731].

Прожив некоторое время в Фессалониках, царь переехал в Афины, а оттуда в 663 г. — в Тарент. С ним было довольно большое войско, составленное в подавляющей части из армян, и когда у лангобардов началась междоусобная война между двумя сыновьями покойного короля, Констант решительно вступил с варварами в войну. Выступив из Тарента на Север, он начал занимать города один за другим почти без сопротивления. Но твердыня лангобардов — крепость Беневента выдержала осаду греков. Ввиду приближающихся крупных сил германцев Констант II оставил арьергард в количестве 20 тыс. воинов и с полным правом победителя, одержавшего небольшие, но столь важные победы, перебрался в Неаполь. Заключив после этого с лангобардами мирный договор, император последовал в Рим[732].

Это было великое и великолепное событие, тем более яркое, что уже несколько столетий Римские императоры не имели возможности побывать в городе славы своих предков. Римский папа Виталиан с народом вышли за несколько километров от города встречать царя и сопровождали его въезд в древнюю столицу Империи[733].

Наконец, 5 июля 663 г. император Констант II вступил на улицы Рима. В силу личных причин царь обставил своё посещение Рима, как паломничество, часто бывая в храмах и присутствуя при богослужениях. Через 12 дней царь расстался с Вечным городом, чтобы никогда более уже его не увидеть. Он направился к Неаполю и, простившись там с Римским папой, перебрался на Сицилию, которая ему настолько понравилась, что он решил основать в Сиракузах новую столицу государства. Тут же ушёл запрос в Константинополь с требованием переправить царскую семью и двор на остров, но на этот раз царя ждал резкий и категоричный отказ[734].

Находясь на Сицилии, император деятельно воевал с арабами, делавшими набеги на остров. Но когда он сам попытался организовать против них поход из Гидрунта (Отранто), то потерпел сокрушительное поражение. Эта неудача вызвала жестокую гневную реакцию императора, который стал казнить и наказывать многих доверенных лиц из ближнего окружения. И нет ничего удивительного в том, что вскоре, 15 июля 668 г., наступила трагедия. Некто по имени Андрей, служивший при дворе, сын заслуженного сановника Троила, утопил императора в ванне, ударив того по голове и накрыв затем деревянной умывальной чашей[735].

Так закончилось 27-летнее царствование Константа II, «сурового, страстного и неутомимого деятеля, редко выпускавшего меч из руки», сумевшего при всех неудачах и ошибках несколько восстановить положение дел в Империи, катастрофическое в начале его императорства[736].

XXIV. ИМПЕРАТОР КОНСТАНТИН IV (668–685)

Глава 1. Юный царь и борьба за единовластие

Так исторически сложилось, что одной из внешних особенностей династии Ираклидов явилось занятие царского престола очередным наследником в очень юном возрасте. За исключением самого Ираклия Великого, его дети, внуки, правнуки умирали молодыми и оставляли свой престол преемникам, также не достигшим к тому времени дееспособного возраста. Аналогичная картина получилось и на этот раз.

После гибели Константа II остались три его сына — все венчанные на царство как его соправители. Но для того, чтобы царский трон стал для них явью, необходимо было в первую очередь решить вопрос с узурпатором престола. Дело в том, что римское войско, расположенное в Сицилии, решило провозгласить императором одного из своих командиров, некоего Мизизия, что и было сделано. Хотя сам Мизизий, отличавшийся красотой, силой и недюжинной храбростью, не стремился к узурпаторству, его фактически принудили к принятию незаконного для него царского сана. Более полугода длился мятеж, на устранение которого выступили византийские войска под руководством экзархов Италии и Африки. Большую помощь имперской армии в подавлении бунта (хотя, очевидно, моральную, а не силовую) оказал Римский папа Виталиан, что не было забыто впоследствии благодарным сыном Константа II. Мизизия схватили, казнили, и голова его по страшному обыкновению того времени была отослана в Константинополь. Вместе с ним пострадали и те сановники, которые поддержали узурпатора. В числе казнённых оказался и патриций Юстиниан, сын которого Герман, оскоплённый за дела отца, впоследствии станет Константинопольским патриархом[737].

В общем, когда новый царь Константин IV прибыл в Сицилию, чтобы восстановить порядок и законность, бунт был уже подавлен. С путешествием Константина IV связана и его кличка, очень распространённая в народе. Уплывая в Италию безусым юнцом, он вернулся с большой бородой, за что был прозван «Погонатом».

Это был, как уже говорилось, совсем молодой человек. Он расстался с отцом перед его отъездом на Запад, тогда ему исполнилось всего 9 лет. По-видимому, в это время его мать ещё была жива, но при дворе правила не она, а два фаворита — евнух Андрей и патриций Феодор, этнический армянин из Капподакии. Именно они за отсутствием царя, которого мало интересовали дела на Востоке, управляли государством, причём, как можно судить, не самым худшим образом.

Когда в столицу пришла весть о смерти императора Константа II, Константин IV не стал мешкать и немедленно принял консульство, подчеркнув тем самым, что отныне он самостоятельно правит Римским государством. Пожалуй, уже в этом возрасте проявилась столь обычная для Ираклидов властность и честолюбие, иногда заводившие их далеко. Тем не менее бывшие фавориты остались при Константине IV в качестве его близких помощников и доверенных людей, которым царь начал поручать самые ответственные дела.

Хотя отец венчал на царство трёх сыновей, Константин Погонат проявил стремление в скором времени избавиться от своих братьев и стать единовластным правителем Римской империи. Это стремление, систематически проявлявшееся в его поступках, не осталось незамеченным для окружающих, в первую очередь, для войска, которое по сложившейся традиции ежегодно приносило клятвы на верность царю. Первоначально в официальных документах значились имена всех трёх царей. Но когда вместо привычного «благочестивейшего Константина, богопоставленного великого государя, постоянного августа и самодержца и богохранимых братьев его Ираклия и Тиверия» в клятвенной грамоте оказалось имя одного Константина, войско заволновалось.

Их поддержали и представители народа, решившие напомнить царю о правах на престол его малолетних братьев. Активно настроенная группа жителей пришла в город Хрисополь и заявила: «Мы верим в Святую Троицу и идём венчать на царство троих!». Как пишет летописец, «Константин смутился, что братья его оставались без всякого достоинства», но выводы для себя сделал довольно быстро. Он направил к делегатам от армии и народа патриция Феодора, своего бывшего опекуна, который рассыпался в похвалах в их адрес. Затем хитрый сановник предложил им выделить переговорщиков, которые могли бы от лица народа обсудить этот вопрос в сенате. Но когда обманутые «парламентёры» вошли в город, царь без затей приказал повесить их. Остальные, увидев конец своих товарищей, немедленно разошлись[738].

Нельзя, конечно, назвать этот поступок красивым, но как не принять во внимание то обстоятельство, что император Константин IV, обладавший всеми достоинствами семейства Ираклидов, недолго думал, когда речь шла об ограничении его власти? Не исключено, что, учитывая малолетство своих братьев, он не стал бы предпринимать никаких жестоких мер по своей инициативе. Но, увидев, что их личностями могут манипулировать ему во вред и покушаться на его царственные прерогативы, император предпринял превентивные меры. Первоначально он для проформы указывал их имена в государственных актах, но потом решил вопрос кардинально. Братья подрастали, император уже имел наследника (будущего царя Юстиниана II), поэтому он приказал в 681 г. отрезать им носы и тем самым навсегда исключил возможность приобщиться к царской власти. Традиция калечить потенциальных и нежелательных претендентов на царский трон, как мы видели, уже вошла в Византии «в моду»[739]. Пожалуй, это — единственное деяние, которое не украшает царствование Константина IV, при котором Империя обрела мир, а Церковь покончила с ересью, расколовшей её на части.