Георгий Плеханов - Возвращенная публицистика. В 2 кн. Кн. 1. 1900—1917

• Название: Возвращенная публицистика. В 2 кн. Кн. 1. 1900—1917
• Автор: Георгий Плеханов
• Издательство: «ВЫСШАЯ ШКОЛА»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-06-002483-0

В сборнике представлены статьи Г. В. Плеханова, Ю. О. Мартова, Н. И. Бухарина, Л. Б. Каменева, Л. Д. Троцкого, Г. Е. Зиновьева, К. Каутского и других видных революционных публицистов. Появившиеся в дооктябрьских большевистских и меньшевистских изданиях, многие из этих статей с тех пор не публиковались, хотя без знакомства с ними невозможно представить подлинную (без «белых пятен» и «фигур умолчания») историю политической борьбы на путях к Октябрю. Книга снабжена биографическими справками и комментариями.

---

Европа не могла переварить русской революции, однако не только потому, что русский царизм представляет опору европейской буржуазной реакции, но и потому в особенности, что российская революция оказалась — прежде всего, раньше всего, и это важнее всего — движением пролетариата.

Пролетарская борьба разбудила все русское общество, охваченное сознанием своего бессилия после крушения террористических надежд и либеральных ожиданий начала 80-х годов. Классовым характером своего выступления пролетариат толкнул далеко вперед процесс политического самоопределения всех остальных групп русского общества и радикализировал требования всех жаждавших преобразования классов его. Его движение вызвало к политической жизни крестьянство. Он оказался способным пустить в ход такие способы борьбы, которые в октябре 1905 года сбили царизм с его позиций. Наконец, только пролетариат оказался способным стать поперек дороги царизму, когда он в ноябре того же года объявлением военного положения в Польше и в районах крестьянского движения стал явно на путь контрреволюции. Только пролетариат оказался способным — во имя социализма — выставить для решения задачи буржуазного освобождения России армию действительных борцов.

Но этого мало. Великая российская революция оказалась пролетарским движением потому, что только в движении пролетариата были воплощены все задачи буржуазного освобождения России.

Мы смело пишем эти слова потому, что все поведение различных классов в революции свидетельствует об этом факте. Движение либеральной буржуазии воплощало стремление удержать в новой России как можно более — столько, сколько позволят размеры народного движения — элементов старого порядка. Ни республика, ни полный аграрный переворот не стали знаменем буржуазии. Наоборот, и республика и аграрная революция были объектами ненависти и борьбы либеральной буржуазии. Крестьянское движение, конечно, воплощало в себе стремление к полной аграрной революции, в своем радикальном выражении оно дошло даже до крайнего предела демократического переворота — до уничтожения частной собственности на землю. Но политическая сторона переворота оставалась не ясной для большей части крестьянства. Правильное решение вопроса о связи «земли» и «воли» было точкой, к которой шла крестьянская масса, но к которой она еще не пришла ни в 1905, ни в 1906 гг. Только пролетарское движение воплощало последовательно задачи буржуазного переворота.

И оно воплощало их целиком, ибо его естественной, неизбежной тенденцией было дополнить политическую революцию и аграрный переворот рядом гарантий для своей классовой борьбы с буржуазией. От буржуазных революций XVII, XVIII и XIX вв. российская революция отличалась тем — и это немаловажное различие, — что в каталог их требований она внесла 8-часовой рабочий день. Для российской революции не только был бы невозможен закон Учредительного Собрания, запрещавший рабочие коалиции, но для нее был обязателен закон о 8-часовом труде.

Но, говоря, что только пролетариат воплощал все задачи буржуазной революции в России, мы не думаем сказать, что эти задачи целиком сознавались рабочей массой России. Нет, целиком сознаны и формулированы они были лишь передовым отрядом пролетариата — социал-демократами. Но зато будет как нельзя более точным сказать, что эти задачи целиком воплощались в самом ходе пролетарского движения.

Пролетариат — и никто другой — дал российской революции ее методы и ее лозунги. Своей неустанной борьбой, своей непримиримостью и своей требовательностью срывая и делая невозможными всяческие соглашения со старой властью, пролетариат толкал и толкнул революцию к вопросу о власти, поднял все вопросы и всю борьбу до уровня борьбы за власть.

Либеральное недомыслие, подсчитывая пинки, полученные им справа и слева, охотно делает ответственным за неудачи своих соглашательских попыток «неразумие» «верхов» и «низов». На самом же деле, невозможность соглашений в русской революции была результатом не недостатка разума, а результатом отсутствия какого бы то ни было влияния буржуазии на революционные массы и на пролетариат в особенности. Это явное для представителей старого порядка отсутствие влияния либерализма на революционные массы делало для них до большей степени малоценным соглашение с либерализмом, а последнему не давало возможности дать какие-либо действительные гарантии старому режиму в смысле умиротворения «низов». Классовый самостоятельный характер пролетарского движения в революции, вот что создавало условия, делавшие невозможным соглашение. Класс, которому успех его сегодняшней борьбы не сулил ничего другого, кроме расширения арены его завтрашней борьбы, стал, таким образом, вождем буржуазной революции России.

Российская буржуазная демократия запоздала с решением вопроса о политическом освобождении России, поэтому ее политическое освобождение, ее буржуазная революция должна была прийти под гегемонией пролетариата. Пролетариат не только не стал бессознательным орудием буржуазного освобождения, он должен был наложить и наложил на самый процесс буржуазного освобождения свой классовый отпечаток. Перед лицом классового движения пролетариата все классы, все политические партии должны были высказаться до конца, целиком показать свою политическую физиономию, и либерализму всех оттенков не оставалось ничего другого, как перед лицом последовательного защитника дела освобождения России демонстрировать измену либеральной буржуазии задаче действительного разрешения вопросов политического развития России.

В состязании между силами старого порядка, буржуазным либерализмом и революцией, руководимой пролетариатом, второй, наверное, должен был потерпеть позорное крушение, последняя же могла быть разбита. Это последнее обстоятельство никогда не упускалось из виду деятелями пролетарской партии, отдававшими себе отчет в трудности тех задач, которые стояли перед пролетариатом. Тактика искусственного форсирования событий никогда, поэтому, не была тактикой пролетарской партии в революции. Но это не мешало, а, наоборот, заставляло ее звать все революционные силы страны к поддержке движения всякий раз, когда оно входило в новый, более глубокий, более решительный фазис. Так было в сентябре — октябре 1905 года, так было в декабре, так было в эпоху первой Думы.

Это не имело ничего общего с теми попытками заранее ограничить роль и задачи пролетариата в революции, которые находили себе выражение на всяком этапе движения. Не имея ни в малейшей степени возможности, ни предохранить «общенациональное» движение от раскола, ни удержать пролетариат от внесения в это движение своих специфически классовых требований к буржуазии, — эти попытки на деле сводились к облегчению для буржуазии ее задачи: подчинить своему влиянию широкие народные массы.

Революция не дошла до победы, но весь ее ход, группировка классов в открытой борьбе, тенденции, проявленные различными классами, показали, что единственной формой победоносной революции в России начала XX века могло быть только присоединение к революционной борьбе пролетариата — крестьянства и преодоление этим союзом соглашательской тактики либерализма. Это исторический факт, засвидетельствованный столько же трехлетием революции, сколько и трехлетием контрреволюции.

То, что — вопреки буржуазному либерализму — могло быть и должно было бы быть реализовано этим союзом в общественно-экономической области — ограничивалось прежде всего рамками хозяйственного развития страны. Присоединение, в деле революционного разрушения старого режима, к пролетариату крестьянства вытекало неизбежно из буржуазного характера переворота; разрыв же с буржуазным либерализмом знаменовал, что — в пределах буржуазного переворота — российская революция — вопреки либерализму — стремилась к своему полному завершению: переходу власти в руки революционных классов и к полному земельному перевороту. Конструировать противоречие между этой тенденцией и ходом хозяйственного развития страны, как это делают меньшевистские претенденты на «объективное исследование революции», значит подыскивать «научное» обоснование для либеральной тактики обкарнания революции. В течение всей революции это обкарнание проповедовалось либерализмом во имя интересов культуры и хозяйственного развития страны. На деле же это означало охранение культуры помещичьих латифундий от натиска крестьянства и режима нищенской заработной платы и длинного рабочего дня от требования «фабричной конституции» и 8-часовой работы.

Российская революция, руководимая пролетариатом и опиравшаяся на крестьянство, не могла оказаться победоносной, не сломав до конца и того и другого, и этого режима и этой культуры. Полная победа революционного союза городского пролетариата и крестьянской бедноты противоречила не «хозяйственному развитию» страны, а недостаточности этого развития. Недостаточность эта была бы увековечена переходом руководящего значения в деле постройки новой России из рук этого союза в руки буржуазного, городского и земледельческого либерализма.