Александр Плонский - Будни и мечты профессора Плотникова

• Название: Будни и мечты профессора Плотникова
• Автор: Александр Плонский
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Это еще что! Вот во время войны сдавали мы государственной комиссии радиоуправляемый танк с огнеметом. Пробило какой-то там конденсатор, и танк двинулся прямо на нас. Комиссия - генералы, представители главка врассыпную. Бегу по полю, слышу: танк за мной. Поворачиваю налево, и он туда же. Я направо - то же самое. Ну, прямо с ума сошел! А огнемет заряжен. Да, натерпелся я тогда страху...

Перед Плотниковым был все тот же уверенный в себе, волевой и властный Фрол Степанович Липкин, главный инженер НИИ, лауреат Сталинской премии.

Тридцать лет спустя Алексей Федорович вспомнил этот эпизод и зримо представил тучную фигуру главного, убегающую от сумасшедшего танка.

"А если с ума сойдет баллистическая ракета?" - похолодев, спросил себя Плотников.

* * *

Он углубился в зеркало долгим испытующим взглядом. Продолговатое асимметричное лицо - безусловно, его лицо; широко посаженные глаза - его глаза... И все же из толщи стекла смотрел неизвестный. Человек без имени, биографии, прошлого.

Таковы все в пансионе. Встречаясь, они говорят о чем угодно, только не о себе. Остров забвения? Почему же не забыты математические теоремы, формулы химических соединений, партитуры опер? И стихи...

"Кто я? - допытывался Безымянный. - Мыслящая машина, в которую вложили все, что можно запомнить, кроме главного, касающегося ее самой? Или все же человек - странный, безликий, не знающий родства?"

Еще вчера он был как бы элементарной ячейкой, воспроизводящей в миниатюре структуру единого целого, именуемого человечеством. Но сегодня...

Надевая единственный на его памяти, совсем еще новый костюм, он нашел за подкладкой клочок бумаги - записку:

"Родной мой! Я люблю тебя. Мне очень хорошо с тобой. Твоя колдунья".

Щемящей нежностью и теплотой поражали эти слова. Безымянный ни на миг не усомнился, что записка адресована ему. Значит, в исчезнувшем из памяти прошлом его любила женщина. Он представлял, что такое любовь, но теперь это понятие перестало быть абстракцией, приобрело смысл, несовместимый с нынешним существованием.

Безымянный начал мысленно перебирать известных ему людей. Множество их жило в памяти, но не оказалось ни одного, о ком он мог бы сказать: мы с ним дружили, или были знакомы, или хотя бы мимолетно встречались. И конечно же, среди них он не нашел колдуньи.

Зато явственно возникли запруженные толпами улицы - кинокадры улиц, лавины машин, громады домов, пестрота реклам, и его впервые повлекло в скрывающийся за оградой пансиона мир. Никто не поинтересовался, куда и зачем он идет...

Два малиновых близнеца-солнца привычно пылали в зените, пепельные облака дымились на изжелта-сером небе. Но что за странные, напоминающие колючую проволоку растения? Почему так мертво кругом?

Безымянный быстро утомился и с трудом передвигал шестипалые ступни. Сиреневые волосы от пота стали лиловыми, широко посаженные оранжевые глаза слезились. На поцарапанной коже выступили изумрудные капли крови.

Наконец он достиг города. Город был пустынен. Пандусы и тротуары проросли теми же колючками. Коричневой слизью покрылись остовы зданий. Насквозь проржавели и по дверцы погрузились в асфальт кузова машин.

И снова заработала память. Вот похожий на пастора человек с безгрешным лицом говорит о гуманном оружии, которое ничего не разрушает, а только отнимает жизнь... Потом едва прошелестел женский голос: "Родной мой, я любила тебя, мне было очень хорошо с тобой..."

- Наша миссия закончена, - подвел черту Ванин.

- Думаешь, они справятся? - спросил Сервус. - Узнав, что их цивилизация погибла...

- Она воскрешена!

- Ты оптимист. Из нескольких миллиардов мы буквально по атому воссоздали десяток мужчин и женщин...

- И возвратили им жизнь, память, знания!

- Увы, можно восстановить и привести в действие механизм памяти, однако то индивидуальное, что было в нем до разрушения, утрачено навсегда. Среднестатистический человек - не личность!

Ванин задраил люк.

- Все, что мы могли... Остальное зависит только от них. Как видишь, один уже преодолел шок. Уверен, они справятся!

- Жаль, что так случилось. Нам же удалось этого избежать.

- Нам удалось... - задумчиво проговорил Ванин, садясь в стартовое кресло. - Боже мой, как я соскучился по Земле!

ДВОЙНИК

Когда Плотников завершил свою вторую кандидатскую диссертацию, оказалось, что не так-то просто пристроить ее к защите. В то время вышло постановление о повышении требований к диссертациям; некоторые ученые советы были закрыты за либерализм и беспринципность. Другие, опасаясь такой же участи, резко сократили число защит, особенно если работу представляли со стороны. А своего совета в НИИ, где работал Алексей Федорович, не существовало.

Куда ни тыкался Плотников с диссертацией, повсюду получал отказ. В качестве причины обычно называли несоответствие работы профилю совета.

Однажды Плотников прочитал в "Вечерней Москве" объявление о конкурсе на замещение вакантной должности заведующего кафедрой в одном из сибирских вузов. Избранным по конкурсу предоставлялись квартиры. Алексей Федорович по-прежнему жил все в том же, что и до войны, "стандартном" доме, который еще более обветшал и отнюдь не обзавелся удобствами.

"Чем черт не шутит, возьму и подам на конкурс, - подумал он. Степени у меня нет, но уже немало печатных работ, несколько книг и брошюр. Жаль, конечно, расставаться и с лабораторией, и с издательством, но сколько можно жить за городом, тратить на езду по три часа в день, таскать ведрами воду из колонки, зимой топить печку. А если передумаю, то никто меня насильно в Сибирь не погонит!"

Документы были посланы, а через месяц к Плотникову домой пришел пожилой крепкий мужчина с военной выправкой, представившийся директором (тогда еще слово "ректор" не восстановили в правах гражданства) того самого сибирского вуза.

- Приехал в Москву по делам, дай, думаю, зайду... Да, неважнецкие у вас условия. Есть основания перебраться к нам.

Алексей Федорович, как ни странно, был избран на должность заведующего кафедрой. Впрочем, вскоре выяснилось, что во всем институте лишь два кандидата наук и ни одного профессора.

На этот раз Плотников проявил несвойственную ему осмотрительность и, прежде чем принять решение, поехал познакомиться с обстановкой.

Директор принял его как родного, возил по городу на машине.

- Вот в этом доме, видите, он уже почти готов, получите квартиру. Выбирайте этаж!

Дом действительно вскоре был заселен. Никакого отношения к институту он не имел. Алексею Федоровичу пришлось два года прожить в студенческом общежитии, прежде чем проблема жилья оказалась решенной... Но второе свое обещание - организовать защиту в родственном московском вузе - директор выполнил.

Защита прошла буднично. Продолжалась она меньше часа, Плотникову не задали ни одного вопроса. Было всего лишь одно вполне доброжелательное выступление. Вопреки опасениям Алексея Федоровича ВАК утвердил его в ученой степени кандидата технических наук через каких-нибудь три месяца...

Так Плотников стал сибиряком.

Директор НИИ, умный и утонченный Глеб Сергеевич Каневский, пытался его отговорить, даже добился у министра комнаты в коммунальной квартире, но Алексей Федорович всегда отличался упрямством и не менял принятых решений. Расстались они по-доброму, и Плотников испытал скорбь, узнав через некоторое время, что Каневский обрел вечный покой в московском колумбарии.

Спустя несколько месяцев после переезда Плотникову переслали толстое, с ученическую тетрадь, письмо, пришедшее по его старому адресу.

"Здравствуйте, "глубокоуважаемый" Алексей Федорович! - говорилось в письме. - Я давно собирался заполучить в свои руки адрес Вашего местожительства, но это было чрезвычайно трудно ввиду того, что я не знал года Вашего рождения! Однако мои усилия наконец увенчались успехом. Говорят, мир не без добрых людей и не без дураков. Добрые люди помогают мне в моем тяжелом положении, а дураки стараются его осложнить.

С чем связано мое желание написать Вам письмо?

Напомню некоторые факты. Я был на преддипломной практике, когда лаборатория, где Вы работаете, совершила пиратский поступок. Она без моего согласия, на что, конечно, не согласился бы ни один человек, а тем более нормальный, сделала меня объектом исследования работы головного мозга и нервной деятельности с помощью радиоволн.

Я занимался физкультурой, тяжелой атлетикой, имею второй разряд по шахматам. Кроме того, я получал повышенную стипендию и ходил всегда без фуражки, что не замедлило положительно сказаться на моем здоровье.

Усилия операторов кибернетической машины, как Вы называете (я говорю "кибернетическое устройство"), привели их к желаемому результату: пользуясь методом голосов, о котором я буду писать ниже, управляя всем моим организмом, включая и мышление, операторы в конце концов довели меня до психиатрической больницы.