Владимир Битюков - Лесничиха

• Название: Лесничиха
• Автор: Владимир Битюков
• Издательство: Приволжское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1978

В книгу вошли повести «Лесничиха», «Где твой дом» и рассказ «Почта идет». Внимание писателя привлекают конфликтные жизненные ситуации, в которых он исследует моральную стойкость, нравственную чистоту, сознательность своих героев.

---

— Дуйте! — оживленно сказал председатель завхозу. — Куйте железо, пока горячо! Сегодня же вывезем, а завтра с утра начнем делать столбы. Начнем, Львович? — Он заглянул в Витькины глаза.

— Начнем! — засмеялся Якушев счастливо…

И опять была дорога, такая, как и неделю тому назад. Но в другую сторону. И ехали стремительней, как пожарники.

Уже скрылась за спиной Кадырова изба, а до Узенска было еще километров сорок. Вокруг расстилалась пестрая равнина с черными пятнами вылезших из-под снега пластов пахоты. Машина с треском припечатывала рытвины. Снеговая мутная каша выплескивалась из-под колес, как от взрыва подложенных мин. Скорей бы, скорей!

В одном месте на полном ходу ухнули в большую водоямину. От удара соскочила шляпа и, взметнувшись, полетела в степь. Витька только проводил ее глазами, отвернулся и поднял воротник. В райцентре магазинов много…

Окраины Узенска состояли большей частью из саманных домишек. Зато в центре, вокруг площади возвышались дома из красного, обитого еще в гражданскую войну, кирпича. Сердцевина Узенска называлась «городом», и народ здесь ходил толпами.

По узкому тротуару не спеша прогуливалась молодежь. Около будки с вывеской «Шашлычная» стояли кучкой молодые люди с открытыми ветру головами. Один из модных лохматых парней, видно, принял Витьку за своего и радостно окликнул:

— Альбер!

Витька оскорбился и нахмурился.

Около райисполкома остановились. Из кабины выбрался завхоз, посмотрел на Витьку с теплотой:

— Может, прямо на завод?

— Бумажку надо, — напомнил Витька.

— Волокита, — отмахнулся завхоз и, втягивая голову, двинулся к зданию напротив, в «Гастроном».

Витька тоже пошел, из любопытства.

Завхоз любовно покосил глазами на высокую, стройную, нарядную, в синей пластмассовой косыночке бутылку, прошептал очарованно:

— Сильнее зверя нету. Куда твоя бумажка! — Это оказался «КВ» — «Коньяк выдержанный». — Конский возбудитель! — хохотнул рукастый, доставая деньги. — Добавляй…

Купил, спрятал бутылку за пазуху и побежал к машине. Потом обернулся, словно чего позабыл, удивленно спросил про шляпу. Не дослушав объяснений, предложил свое место в кабине.

— Спасибо… Мне не холодно, — улыбнулся Витька. — Вот получим пасынки, я тогда новую шляпу куплю. И ботинки…

Завод железобетонных изделий оказался заводишком с громыхающей мешалкой на высоком шатком постаменте. Машина осторожно пробралась сквозь горы песка, щебенки, арматурного железа и остановилась возле длинного сарая.

— Ты посиди, я сам договорюсь, — шепнул завхоз, заговорщицки подмигивая. И скрылся в широких темных воротах.

Время шло. Витька с интересом наблюдал, как два здоровых, в робах, мужика подогнали под бункер вагонетку, дождались затишья наверху и отвернули забрызганные лица. И тотчас с ворчливым бормотанием ухнула вниз тяжелая серо-зеленая лава и, поколыхавшись в вагонетке, запенилась цементным молочком.

Еще не увезли приготовленный замес, а уже по наклонному подъему со скрипом-скрежетом взобрался ковш и опрокинул в мешалку новую порцию щебня, песка и цемента. И снова загромыхало наверху, и опять задрожали стояки нервной прерывистой трясучкой.

Якушев спрыгнул с машины и осторожно заглянул в сарай. В полусумрачной пустоте летали воробьи, словно здесь был склад зерна. Но, кроме бетонных балок, перемычек и плит, уложенных в аккуратные штабеля, тут ничего не хранилось. В другом конце сарая Витька разглядел высокий штабель пасынков и направился к ним с замиранием сердца. Вдоль пути с одной стороны валялись грязные доски, рифленка, катанка, а с другой — спокойно вызревала в опалубках, похожих на длинные кормушки для скота, темно-серая мокрая масса. Она твердела, срасталась с арматурой, светлела, превращалась в железобетон. Наступит день, и пасынки созреют. И если кто захочет их испытать, ударит, скажем, чем-нибудь железным, они ответят звоном и искрой. И не согнуть их, не переломить. Железные невидимые жилы будут стоном стонать под бетонной рубашкой, но не порвутся, не подведут…

В цехе было тихо и безлюдно. Народ куда-то подевался, побросав молотки и лопаты. Даже не работала мешалка, словно отключилось электричество. Витька подошел к готовым пасынкам, потрогал их гладкие бока. Оглядел торцы. Чуть скошенные для прочности и красоты, они сливались в отвесную узорчатую стену.

Каждый пасынок был обложен соломой, словно хрупкая ценная вещь. Витька подсчитал и обрадовался: двести штук! Даже больше, чем надо! Полюбовался красивой укладкой и пошел к другому выходу с маленькой бытовкой около ворот.

Как раз в это время из бытовки вышли те два измазанных мужика и еще два — чуть почище. За ними семенил молоденький бойкий паренек, жующий что-то на ходу, и, наконец, завхоз. Все были уже навеселе.

— Голова — что пушок, а в ногах будто гири! — восхищенно объяснялись первые.

Вторая парочка приплясывала и норовила запеть. А паренек, в такой же робе, только очень чистой, и при галстуке, оживленно размахивал рукой. Он подбежал к Витьке и развязно, как со старым знакомым, поздоровался:

— Привет, корешок! — Пояснил завхозу: — Люблю сельхозэлектровцев. Наши. Строители! — Повернулся к Витьке, обдал его духом коньяка: — И колхозы люблю, особенно эту… Александровку!

Витька заикнулся насчет пасынков, и паренек, который, видно, был тут главный, не дал ему договорить:

— Бери! — Казалось, поднеси ему еще, и он подарит собственную душу.

Всей группой подошли к укладке. Завхоз тоже залюбовался пасынками, а Витька, вспомнив вдруг про технологию стройматериалов, решил повыпытать некоторые сведения.

— Из какой они марки цемента? — спросил он у парнишки.

— Делаем на совесть. Из портланда аж пятьсот!

Завхоз с уважением прислушивался к разговору, ласково поглаживая пасынки. Лицо его пылало, улыбалось. Так и было написано от щеки до щеки: «С бутылкой — оно проще и надежней. Давно проверенная в жизни вещь…»

— Сам идет! — крикнул кто-то приглушенным голосом. И сразу послышался грохот бетономешалки, застучали молотки, затрещали огни электросварки, и вообще — наступила работа.

С того конца, откуда пришел Витька, приближался суровый старикан в очках на тонком блестящем носу и в длиннополом пальто с болтающимися пуговицами. Развязный паренек куда-то испарился.

— Кто такие? — хмуро поинтересовался старикан и, узнав, кто они и зачем приехали, отрезал: — Ничего не знаю. Приезжайте после Нового года.

Оказывается, он был наиглавнейшим, а тот парнишка — только бригадиром. Может быть, тоже только из техникума…

Завхоз помрачнел и отошел в сторонку. Витька выступил вперед и передал свой разговор с Викентием Поликарпычем. Очки у старикана поползли наверх. И весь он выпрямился.

— Как так задерживается наш договор?! Не слыхал.

— На немного, на какой-нибудь месяц, — успокоил его Витька. — Вот закончим в Алексеевке и в Таловке и — сразу к вам.

Старик мотнул головой в сторону мешалки:

— Слышите, как воют моторы? Току не хватает, провода плохие, линии — сопля на сопле… Иначе говоря: нет-нет, ничего не знаю. Несите письменное распоряжение.

Витька с выражением взглянул на завхоза и двинулся к выходу…

Он вернулся через час, вспотев от близкого знакомства с местной властью, которая тоже, как и старикан, сперва ничего не хотела знать, а потом узнала и дала распоряжение на вывозку. Около завода, теснясь, уже стояли все колхозные машины. Витька радостно вбежал в сарай и победно замахал бумажкой. Старик как-то нехотя взглянул на документ и затравленно махнул рукой:

— Забирайте все к чертовой матери! — И хотел уходить. Но Витька загородил ему дорогу и попросил дать точные сведения о пасынках.

— Неделю, как вынули из опалубки, — сухо сообщил старик и удалился.

Витька минуту стоял, не в силах шевельнуться.

— Ты чего? — испугался завхоз, подбегая.

Шепотом, как большую тайну, Витька рассказал ему о производстве пасынков. В опалубке они должны лежать пять суток. А полный срок твердения — 28 дней.

— Они еще не дошли. Понимаете?

— Дома дойдут, — спокойно ответил завхоз. И крикнул, обращаясь к колхозникам: — Налетай, ребята, нагружай!

Якушев раскинул руки, уперся в штабель узкой спиной.

— Не дам!

Лицо у завхоза сделалось бледным. Потом оно вновь загорелось — кроваво и яростно:

— Да ты что — измываться?!.

— Тревожить не дам, хоть убейте.

— Ах, ты… — взгремел рукастый матом, растерянно оглядывая колхозников. И зловеще протянул: — Ла-ад-но… Поворачивай, ребята, назад. Будете свидетелями. — На его лице было написано: «Все, паразит. Теперь лучше не вертайся в Алексеевку».

Нервно, надрывно загудели машины, одна за другой выбираясь с территории завода. Витька попросил шофера сделать остановку возле почты. Надо было срочно позвонить в Заволжск, рассказать о таком положении.