Эндель Пусэп - Тревожное небо

• Название: Тревожное небо
• Автор: Эндель Пусэп
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Трудно было остаться безразличным, видя слой льда на передних кромках крыльев, стабилизатора и киля, или отверстия в обшивке, пробитые сорвавшимися с винтов ледяными осколками. Каждый из летчиков по себе знал, чего это стоило экипажу.

В столовой для нас отвели отдельный стол. День-другой нам было нелегко разобраться в карточке-меню. Даже Сергей Романов и тот путал бифштекс с яичницей, но вскоре мы все уже умели отличать блюда от музыки. Привыкли мы и к тому, что при нашем появлении многоязыкие разговоры умолкали и десятки пар глаз провожали нас до места, да и потом, когда мы уже сидели за столом, исподтишка наблюдали за нами.

Наша делегация во главе с В. М. Молотовым вскоре справилась с порученной ему миссией в Лондоне. Наступила пора стартовать на Исландию — последнюю остановку по пути через океан.

Мы самым внимательным образом готовились к этому полету. Все, что можно было, сняли с самолета, стараясь снизить его полетный вес. Находясь за пределами досягаемости фашистских истребителей, сняли бронеплиты, и также большую часть боеприпасов. Это позволило значительно увеличить запас горючего. Для полета через океан снабдили всех нас надувными спасательными поясами. Вездесущие острословы и шутники окрестили их «мисс Мей», ибо в рабочем состоянии их выступающие на груди летчика выпуклости якобы точь-в-точь соответствовали мощному бюсту одноименной кинозвезды Голливуда. Говорили, что сама мисс Мей осталась весьма довольна этой дополнительной рекламой.

Пока экипаж под руководством инженеров готовил корабль и моторы, мы с Обуховым и штурманами направились в штаб трансатлантических перелетов, чтобы познакомиться с организацией полетов на этой нелегкой трассе. Еле заметный среди вековых деревьев тенистого парка, штаб разместился в небольшом двухэтажном домике. Годы покрыли его темные стены толстым слоем пыли, а из больших трещин тянулась к небу ярко-зеленая растительность. Знакомый нам уже колонель-лейтенант Булстроед повел нас на второй этаж. Из широких окон кабинета открывался вид на летное поле, уставленное множеством то стоящих, то двигающихся самолетов. Чуть правее играли в гольф, а еще дальше виднелся покрытый седой пеной бушующий безбрежный океан. Стены помещения были увешаны картами Атлантики с нанесенными на них аэродромами, радиостанциями, маяками и воздушными линиями. Булстроед дал консультацию по всем интересующим нас вопросам.

Поблагодарив, спустились этажом ниже, к диспетчерам. Сразу бросилась в глаза громадная карта Атлантического океана, занимавшая всю стену. На карте — три модели самолетов. Радиопеленгаторные станции нанесены в виде больших, поделенных на 360 градусов, кругов, в центре каждого из них — круглый шарик. Получив по телефону пеленги летящего над океаном самолета, диспетчер брал два шарика в руки и, вытянув их, направлял тянущиеся за шариками цветные нити точно над теми градусами, которые были ему сообщены. Точка пересечения нитей указывала место самолета в момент пеленгирования. Просто и наглядно. В случае отклонения самолета с маршрута диспетчер тут же сообщал об этом по радио экипажу.

Рядом, на другой стане, висела большая черная доска, где мелом регистрировались все прибывшие и улетевшие самолеты, фамилии летчиков, номера самолетов, начало и конец маршрута. Гам мы увидели и себя: «самолет ТБ-7, летчик Пусэп, из Советского Союза, в Исландию».

Над столами вдоль стен склонилось человек десять помощников главного диспетчера, наносивших на карты маршруты самолетов. В середине комнаты — стол главного диспетчера, тоже с картой и шеренгой телефонных аппаратов.

В комнате рядом с диспетчерской помещалось синоптическое бюро. Несколько длинноногих девиц, облаченных в военную форму цвета темной стали, беспрерывно сновали взад-вперед, принося чанные о состоянии погоды. Нас интересовала погода по маршруту на Исландию. На этой, как и на других воздушных линиях, имелся свой «начальник погоды». Подошли к его столу. Но не тут-то было! «Начальник погоды» на Исландию заявил нам, что, во-первых, ему некогда, а во-вторых, он вообще не имеет права давать кому бы то ни было консультации…. Вот тебе раз! Оказывается, его обязанности состоят только в сборе необходимых данных: количество и формы облачности и их высота, давление воздуха, направление и сила ветра, температура воздуха по высотам, осадки и видимость… И только когда все это аккуратно перепечатано и подшито в папку, тогда он с почтительным поклоном передаст псе главному синоптику. И только главный синоптик, основательно ознакомившись с содержанием этой папки, уполномочен давать советы и консультации летчикам и штурманам.

Все это было очень интересно, но время подгоняло нас, и нам пришлось ограничиться лишь поверхностным ознакомлением с этой сложной кухней погоды.

Мы уже собрались уходить, когда вошли два американца. Один высокий и худой, в чине полковника, другой — ростом пониже, кругленький и с румянцем на всю щеку — капитан.

— Полковник Хиллс, — представил нам высокого Булстроед. Младший что-то пробормотал сам. Ага! Это тот самый командующий американскими воздушными силами, о котором говорил нам в Лондоне полковник Стукалов. Малоразговорчивый американский полковник выдал нам комплимент, сказав, что если мы через фронты и оккупированные Гитлером территории добрались до Англии, то дальнейший путь не будет представлять особого труда…

Булстроед напоследок проявил верх любезности, предложив мне занять место за рулем его личной автомашины:

— Пока вы находитесь в Англии, сможете поразвлечься и осмотреть окрестности…

Предложение было больше чем соблазнительное, но… для его реализации не хватало пустяка — времени.

В «вестибюле гостиницы нас ждали гости: инженеры Борисенко и Иванов, присланные послом для оказания нам помощи в подготовке корабля. Это было весьма кстати, ибо ни наш «штатный» переводчик каптен Хадсон, ни Сережа Романов не смогли справиться с переводом множества присущих только авиации технических терминов, без которых невозможно изъясняться с хозяевами.

К вечеру все предполетные работы были выполнены, и я уже собрался доложить об этом наркому, как меня самого попросили к телефону.

— Говорит Стукалов. Англичане советуют хозяину взять с собой и навигатора и радиста.

Ну и ну! Только этого нам не хватало…

— Товарищ полковник! Экипаж наш и так уже дублирован: два штурмана, два радиста. Каждый из них — мастер своего дела. Мы тут буквально лезем из кожи вон, чтобы облегчить вес самолета и за счет этого увеличить запас горючего, а тут… Совершенно незачем нам брать с собой двести килограммов бесполезного балласта!

— А что я скажу хозяину? — спрашивает скучным голосом полковник.

— Передайте наркому, что в способностях ни штурманов, ни радистов я не сомневаюсь. Я уверен в них, как в самом себе. Надо в самой вежливой форме отказаться от предложения англичан.

— Хорошо… — не очень-то уверенно протянул полковник, — попытаюсь…

Когда я сообщил новость экипажу, лица штурманов и радистов помрачнели.

Штепенко, самый экспансивный из всех, тут же вскипел:

— Тогда оставляйте нас всех здесь.

— Но-но! Не пузырись раньше времени. Ведь я же отказался от их услуг.

В тот же вечер, часа через два, когда я собрался ко сну, в двери робко постучали. Мальчик-бой снова позвал меня к телефону. У телефона был сам Молотов:

— Англичане очень настойчиво предлагают нам в помощь своих опытных специалистов для перелета через океан, — звучал в трубке его спокойный голос. — Ваше мнение мне доложили, но, мне кажется, что опытный радист нам пригодится…

Ну что тут окажешь?.. Одного придется взять.

Ложась спать, я представлял себе, как расцветут Штепенко и Романов, и вытянутся физиономии Низовцева и Муханова, когда они утром узнают об этом.

Так оно и получилось. Оба наши радиста повесили носы и с покорным безразличным видом молча ожидали прибытия «опытного специалиста». Тот не заставил себя долго ждать, и вскоре мы имели удовольствие лицезреть его более чем тучную фигуру, сопровождаемую кзптаном Хадсоном. Уже в годах, с красным отечным лицом, в середине которого возвышался такого же цвета нос с фиолетовыми прожилками, «опытный специалист», угадав во мне командира, обогнал Хадсона и, протягивая широченную ладонь, изрек несоразмерным со всей его комплекцией тоненьким голоском:

— Кемпбелл, радиомэн.

— Радист будет сопровождать вас до Вашингтона и обратно, — счел необходимым пояснить переводчик.

Широко улыбаясь, толстяк сказал что-то по-английски.

— Мистер Кемпбелл говорит, что он работает радистом с того самого дня, когда Маркони изобрел радио.

— Мистер Кемлбелл ошибается. Передайте ему, что изобретатель радио отнюдь не Маркони, а русский ученый Александр Степанович Попов, — наставительно сказал Борис Низовцев.