Сергей Смирнов - Тот, кто сидит в пруду

• Название: Тот, кто сидит в пруду
• Автор: Сергей Смирнов
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Витька, а Витька? Правда, здорово?

— Здорово, — милостиво согласился Витька.

— Пойдем на …дион!

— На ста-дион!

— На ста-дион!

Конечно, Пашка неоднократно видел трансляции футбольных матчей по телевизору, но действительность превзошла все его ожидания. На стадионе его до глубины души поразили, да попросту ввергли в священный трепет многотысячный рев трибун, яркая давая зелень газона, пестрящие в глазах краски рекламных щитов и та особая атмосфера радостного ожидания, предвкушения, хорошо знакомая всем болельщикам. На пик эйфории его возносила та мысль, что сегодня он живьем увидит своих кумиров, футболистов московского «Спартака». Красно-белым противостояли красно-синие, столичные армейцы.

— Вить, а Вить? — теребил Любимчик за руку друга.

— Ну, чего тебе?

— А почему армейцев называют «конями»? Они же люди!

— Они не люди — они кони!

— А, понятно! — пожал Пашка плечами и снова посмотрел на поле. Там полным ходом шла предматчевая разминка. Футболисты не спеша перебрасывались мячами, вразвалочку трусили по полю, играли в «квадрат».

— Вон, вон, смотри! Фёдор Черенков! — кричал Пашка в Витькино ухо, указывая на любимца миллионов мальчишек.

— Да не ори ты так, совсем оглушил! Да, Федор Черенков. Сегодня он играет под десятым номером, — и Витька тыкал в соответствующее место программки, загодя приобретенной в вестибюле стадиона.

Начался матч, взревели трибуны, и объявляемые диктором фамилии футболистов порождали новый шквал воплей, свиста и аплодисментов. Пашка ёрзал на пластиковом сиденье, вертел головой направо и налево, поглядывая то на игру, то на своего старшего приятеля, старался ничего не пропустить, во всем подражая Витьке. Так же, как и он, скандировал спартаковские речёвки и кричалки, среди которых были такие: «В Союзе нет еще пока команды лучше «Спартака»!», «Всех советских игроков стоит Федор Черенков!», так же, как и он, отбивал ладоши, хлопая в такт, словом, веселился на полную катушку.

Где-то к пятнадцатой минуте преимущество стало переходить на сторону «Спартака», но несколько опасных атак пока не принесли результата. И вот Юрий Гаврилов получил мяч в центре поля, неторопливо двинулся к воротам соперника и вдруг длинным резким пасом забросил мяч за спину левого защитника. На передачу откликнулся Сергей Родионов и, изящным финтом обведя ещё одного соперника почти у самой лицевой линии, сделал опасный навес на заднюю штангу. Подоспевший Федор Черенков с разворота вколотил кожаный снаряд под перекладину.

Стадион взорвался, как вулкан. Людская лава в чаше стадиона неистово заклокотала… И вдруг стало тихо и темно. Пашка сначала подумал, что оглох и ослеп. Но потом проморгался, потряс головой, огляделся. Наверное, погасли прожектора, решил Пашка. Он пошарил правой рукой вокруг себя, но не нащупал ничего, кроме мертвого холодного пластика соседнего сиденья.

— Вить, а Вить! Что случилось? — жалобно позвал он друга предательски дрогнувшим голосом. Но тот не отвечал. Пашка хныкал, утирая глаза судорожно сжатыми кулачками, и вдруг услышал за левым плечом успокаивающие слова:

— Не плачь, Пашка, хочешь, я с тобой поиграю?

Прожектора снова зажглись, на этот раз фиолетовым светом, в котором и трава, и рекламные щиты приобрели мертвенный оттенок, таящий угрозу. Поле и трибуны обезлюдели, словно вымерли. Пашка медленно обернулся и рот раскрыл от удивления: рядом с ним сидел сам Фёдор Черенков в красно-белой футболке!

— А вы… настоящий… Черенков?

— Самый что ни на есть! — усмехнулся тот.

— А куда… подевались… все остальные?

— Понимаешь, Пашка, в Москве сейчас идут учения гражданской обороны — вот все и попрятались в убежище под стадионом.

— Странно, я не слышал никакой сирены… Почему же мы с вами остались? И откуда вы знаете мое имя?

— Я попросил за тебя. А имя твое я знаю, потому что мы с тобой уже встречались и даже играли. Разве не помнишь?

— Нет… то есть да… — удовлетворившись этим объяснением, Пашка расслабился и успокоился. — Ой, вы такой красивый гол забили! Здорово!

— Хочешь, я покажу тебе удар, которого ты никогда не забудешь? Пошли на поле.

Федор взял мальчика за руку, и они по ступенькам между секторами трибун спустились сначала на беговую дорожку, а потом перешли на траву.

— Ух ты, трава какая ровная! Как ковер! И пружинит под ногами! — изумлялся Пашка, вновь возвращаясь в превосходное состояние духа. Фёдор вел его к правым воротам, неся под мышкой неизвестно откуда взявшийся мяч. Он отпустил Пашкину руку, установил мяч на одиннадцатиметровой отметке и легонько подтолкнул мальчика в спину:

— Иди, становись на ворота!

— Вы только сильно не бейте, а то я ведь маленький.

— Не бойся, Пашка, смелее. Скажи: «Спартак» — чемпион!

— «Спартак»…

— …чемпион!

— …чем-пион!

— Вот и славно. Иди!

Пашка заковылял к воротам, таким широким и высоким, наступил на белую линию и обернулся.

— Готов? — спросил Фёдор.

— Готов! — ответил Пашка, принимая вратарскую стойку. Фёдор взял висящий на шее судейский свисток и свистнул так, что поднялся ветер, пригибающий траву, рвущий сетку ворот и едва не сбивающий Пашку с ног. Над стадионом нависли лохматые чернильные тучи, прямо в центр поля ударила с треском и грохотом, режущим воздух, извилистая ослепительная молния. Фёдор разбежался и ударил по мячу. Пашка закрыл лицо руками — и чудовищная сила смяла и опрокинула его. Так как глаза его в последний миг были закрыты, он не сумел разглядеть вспыхнувшие на табло огромные фиолетовые буквы: «Adieu, Пашка!»

Колюшка снова был на автобусной остановке и ожидал возвращения детей и жены из Серпейска. Но был он не Колюшкой, деревенским дурачком, а Николаем Петровичем, вполне преуспевающим бригадиром животноводов колхоза «Верный путь», передовиком производства и кандидатом в члены партии. На остановке вместе с ним томились в ожидании еще с десяток человек — несколько солдат срочной службы, пожилая пара, трое пацанов старшего школьного возраста. Встречающие, провожающие, отъезжающие: вскоре после прибытия автобус, следующий рейсом N102 по маршруту Серпейск — Кириллово, отправлялся в обратный, более чем часовой путь. С утра на горизонте собиралась сизая гряда тяжелых туч, и вот к обеду затянуло всё небо, и мелкий нудный дождик загнал людей под бетонный козырек остановки.

— Вы не подскажете, который час? — почтительно обратился к Николаю Петровичу один из подростков.

Тот вскинул левую руку, скользнул взглядом по разбегу стрелок и ответил:

— Без пятнадцати три. До автобуса — десять минут.

— Спасибо. А у вас не будет закурить?

Николай Петрович окинул оценивающим взглядом щуплую фигурку школьника, но от замечаний типа «рано тебе еще курить» или «свои надо иметь» воздержался, и с тягостным вздохом протянул просителю сигарету без фильтра из пачки «Примы». Заодно закурил сам.

— Ещё раз спасибо.

Николай Петрович так же молча кивнул, отвернулся, затянулся горьким дымом, теребя в руках букетик цветов. Странно, давненько за ним такого не водилось, тем более после пятнадцати лет супружеской жизни. Не то чтобы ему было жалко денег или он не любил свою благоверную, а просто не в правилах Николая Петровича это было. И вот теперь он снова посмотрел, хмыкнув и пожав плечами, на букетик крупных бело-фиолетовых гвоздик, завернутых в хрустящий целлофан, в свою очередь перевязанный розовой ленточкой. Интересно, когда это я их купил? После вчерашнего ничего не помню! В отсутствие жены он позволил себе несколько расслабиться в компании сослуживца, знакомого еще со школьной скамьи.

— Внимание! Автобус, следующий рейсом тысяча сто двадцать два «Серпейск — Рыжовские пруды» прибытием задерживается, — раздался из репродуктора низкий гнусавый женский голос с металлическим оттенком, сопровождаемый хрипением, рычанием и бульканьем.

— Эт-то надо же! — в сердцах хлопнул себя по бедру Николай Петрович и, развернувшись, погрозил кулаком в окошко диспетчерской. — Ну, Зинка, ну, ты даешь! Или тоже вчера перебрала?! Всё ведь перепутала, и номер рейса, маршрут следования!

Дождь между тем усиливался, вдалеке уже погромыхивало, и вскоре гроза докатилась до городка. Вода падала сплошной стеной, вспышки молний освещали хмурые осунувшиеся лица пленников автобусной остановки. Следом за порывом холодного ветра из дождевого сумрака блеснули две фары, с трудом пробивающиеся сквозь дождевую пелену. Автобус шел на полной скорости, не притормаживая, и шёл прямиком на остановку, на сгрудившихся под козырьком людей, вздымая тучи брызг из-под колес. Встречащие-провожащие-отъезжающие с криками ужаса бросились врассыпную. Николай Петрович замешкался на месте. Фары слепили его глаза, низкий, надсадный гул мотора нарастал, готовый накрыть его с головой и размазать по стенке. Он часто-часто заморгал, выставил вперед руку с букетом гвоздик и напрягся в ожидании удара.