Сергей Смирнов - Тот, кто сидит в пруду

• Название: Тот, кто сидит в пруду
• Автор: Сергей Смирнов
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Это люк! — изумился Андрей. — Только как бы нам теперь его поднять?

— Кажется, в мастерской я видел пару ломов, — тут же нашелся глазастый и памятливый Игорь. — Я сейчас, я мигом!

Через пять минут он вернулся, запыхавшийся и довольный, неся в каждой руке по металлическому лому, против которых, как известно, нет приема. Поэтому, действуя ими, как рычагами, Андрей и Юрка без особого труда подняли и перевернули образовавшийся каменный блок. Под ним обнаружился настоящий деревянный люк, окованный железными полосами и с кольцом посередине. Но все одиночные Юркины попытки открыть его сначала не принесли результата. Тогда в кольцо просунули лом, и с пришедшим на помощь Андреем Юрке рывком удалось откинуть пронзительно заскрипевшую на проржавевших петлях крышку. Из отверстия в полу повеяло могильным холодом и сыростью. В темноту уводил ряд прогнивших от времени ступенек, покрытых пятнами бурого мха и белесой плесени.

— Так, есть желающие сопровождать бабу Машу? — спросил Папа Карло. Все, и даже Ксюха, без колебаний предложили свои кандидатуры.

— Будет достаточно двоих, — решил Горелов. — Юра, Андрюша, поосторожнее там.

Первым начал спускаться Андрей, подсвечивая себе фонариком и свободной рукой упираясь в шершавую сырую стену, за ним следом, поддерживая бабу Машу, шел Юрка. Ступеньки скрипели, потрескивали и постанывали под ногами, но, к счастью, выдерживали вес. Свет фонарика тревожно метался по стенам и полу, тени пугливо отступали вглубь подземного хода. Наконец непродолжительный, но опасный спуск был благополучно преодолен, и наши искатели с облегчением почувствовали у себя под ногами твердый каменный пол. Андрей обернулся назад, посветил под ноги, перевел взгляд на своих спутников — все, мол, в порядке? — и, получив утвердительный кивок от Юрки, продолжил путь вперед. В тесноте и темноте подземелья они почему-то предпочитали молчать, и сторожкую тишину нарушали только звуки шагов, гулким эхом отражавшиеся от стен. Недлинный, метров пяти или шести, ход вскоре закончился. Фонарик выхватил из темноты небольшое помещение, келью, вырубленную в скальной породе почти век назад. Андрей посветил на пол, коротко вскрикнул и отпрянул назад. Юрка поддержал друга за плечи и встревоженно поинтересовался:

— Что там такое, Толстяк?

— Т-там этот… к-как его… с-с-скелет, — дрожащими губами пролепетал Андрей.

— Ну, не бойся. Мертвые не кусаются. И не потеют. Давай-ка посмотрим, кто здесь побывал до нас! — подбодрил Андрея Юрка.

— Ребята, с вами всё в порядке? — донесся сверху встревоженный голос Папы Карло.

— Да-да, все нормально! — бодро отозвался Юрка. — Продолжаем поиск!

На этот раз, уже подготовленные, ребята более спокойно восприняли скорбное зрелище. Только тихонько ахнула за их спинами баба Маша и зачастила скороговоркой: «Господи, помилуй, Господа, помилуй, Господи, помилуй!»

Труп мужчины, а точнее, то, что от него осталось, лежал на животе, ногами к выходу, протянув руки к неглубокой нише в стене, в которой смутно вырисовывался завернутый в красный бархат предмет. Мужчина был одет в полуистлевший костюм старого, очень старого фасона. Рядом, отброшенный к стене, валялся факел, переставший гореть как минимум несколько десятилетий назад. Юрка, парень не робкого десятка и не из брезгливых, осторожно перевернул скелет, обряженный в костюм, на спину. Желтоватый череп с остатками волос и провалами на месте глаз и носа уставился на непрошенных гостей с жутковатой, пугающей ухмылкой. Из правой глазницы неторопливо выполз большой черный жук и важно прошествовал в темноту по каким-то своим неотложным жучиным делам. Юрка лишь на мгновение отдернул руку, а потом все же нашел в себе силы обыскать покойника, и из внутреннего кармана пиджака извлек на свет небольшую книжку в потрескавшемся коленкоровом переплете, потерявшем свой первоначальный цвет под действием времени и сырости.

— На, грамотей, это по твоей части, — протянул он книжицу Андрею.

— Паспорт, выданный на имя гражданина Франции Сержа Волконски. Туристическая виза на въезд в Советский Союз сроком с 14 июля по 14 августа 1947 года. Так это же, похоже, тот самый внук князя Волконского, построившего церковь! Вот, оказывается, где он нашел свою смерть!.. А это еще что такое? — удивился Андрей, вытаскивая из-под обложки паспорта сложенный вчетверо листок бумаги, ветхий, пожелтевший, крошащийся на сгибах и по краям. — Какое-то письмо… Плохо видно, чернила расплылись… Юрка, посвети-ка… Ага-ага, понятно. Так, читаю.

И он срывающимся от волнения голосом озвучил предсмертную записку князя: «Пишу в затухающем свете факела, строчки расплываются и прыгают перед глазами… Поэтому простите за плохой почерк. Ха-ха, у меня еще хватает, сил… здесь неразборчиво… прибыл в Советский Союз, на родину моих предков, бежавших от большевистского террора на Запад, с единственной целью — найти в бывшем имении моего деда бесценную икону, согласно семейному преданию, способную творить чудеса. Но намерение моё было, как я сейчас, к сожалению, поздно, начиная осознавать, неправедно и греховно. С помощью вырученных от продажи иконы денег я хотел… Тут пара строчек расплылась… крестьяне, колхозники по-нынешнему, люди забитые и запуганные, с подозрением относящиеся к иностранцам, помогли мне отыскать тайник. При виде обещанных денег они забыли все свои страхи!.. Здесь сгиб, слова не читаются… люк от закрывающей его каменной плиты. Я проник внутрь, нашел икону, но не смог её взять! Возможно, вы усомнитесь в моем душевном здоровье, что немудрено, я сам начинаю в нем сомневаться, но она была окружена невидимым, но непреодолимым барьером. По крайней мере, мои руки не смогли… Снова неразборчиво… оказался наглухо замурованным. Я кричал, я стучался, я пробовал приподнять люк. Безрезультатно! Такое впечатление, что каменная плита вновь, целая и невредимая, скрыла его от людских глаз. Всё напрасно! Крестьяне, конечно же, не станут сообщать о происшествии властям, побоятся наказания. У меня хватает ума, чтобы понять это. Так что надеяться на них не следует. Остается только уповать на Божью милость. Но я сам прогневал Его своим безрассудным поступком. И вот умираю, погребённый заживо. Горе мне, горе!.. Прощайте. Adieu. Князь Волконский».

Последние слова каучуковыми мячиками запрыгали по стенам подземелья.

— Adieu. Князь Волконский, — повторил задумчиво Андрей. — Надо же, у него ещё хватило сил и мужества на признание своей вины. Какая страшная смерть!..

Шустрый Юрка потянулся было к иконе, но Андрей его решительно остановил:

— Нет, стой! Или ты хочешь разделить судьбу князя? Не для наших рук она предназначена… Пожалуйста, баба Маша, Мария Фёдоровна!

Та мелкими шажками, опасливо косясь на останки, подошла к нише и бережно, трепетно взяла сверток дрожащими руками. И не рухнули каменные своды тайного хранилища, не полыхнул нестерпимо белый, слепящий глаза свет, не зазвучал громоподобный голос небесного посланника — нет, все было тихо, мирно и даже как-то до обидного буднично. Просто одновременно в трёх душах зародилось и окрепло интуитивное убеждение, что вселенная немного, совсем чуть-чуть сдвинулась с места и всколыхнулась, приветствуя слияние двух крохотных частиц мироздания, предназначенных друг другу судьбой, Мировым разумом или велением Божьим. Называйте это как хотите, суть от этого не меняется.

Баба Маша аккуратно развернула ветхий красный бархат, скрывающий до времени святой лик, сдула пыль, протерла оклад иконы платочком. В неверном свете электрического фонарика изумленные ребята увидели на глазах Серпейской Божьей Матери слёзы…

49

— Армия — это бардак, это дурдом, — просвещал развесившего уши Витьку младший сержант Стеклов, отслуживший год срочной службы и решивший поделиться с благодарным слушателем приобретенной армейской мудростью. Так за разговорами коротали ночную вахту в кабине колхозного грузовичка. — Сначала учебка, учебное подразделение, курс молодого бойца. Знаешь, как старослужащие, деды, встречают прибывшее в часть пополнение? Повылазают изо всех окон, делают страшные глаза, щёлкают ремнями и дурными голосами орут: «Салаги, вешайтесь!» А салаги стоят на плацу ни живы ни мертвы.

— Вот это да! — изумлялся доверчивый Витька. — Рассказывай, Боря, рассказывай!

— В армии две беды — дедовщина и землячество. А в учебке к ним ещё добавляется сержантский террор, — продолжал вещать с видом знатока Борька. — В учебке сержант — царь и Бог, за малейшую провинность может, например, лишить тебя завтрака, задолбать нарядами, а то и зубы пересчитать… Всё зависит от срока службы, а вовсе не от звания. Солдаты делятся на четыре категории, переходя из одной в другую каждые полгода: сначала салаги, потом шнурки, черпаки, деды и, наконец, дембеля. Это когда выйдет приказ Министра обороны об очередном призыве на срочную службу и, соответственно, об увольнении отслуживших свои сроки. А знаешь, как переводят из одной категории в другую? Бьют по заднице пряжкой от ремня, так что звездочка на коже отпечатывается! Количество ударов соответствует числу отслуженных месяцев.