Джойс Оутс - Венец славы: Рассказы

• Название: Венец славы: Рассказы
• Автор: Джойс Оутс
• Издательство: Известия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1986

Рассказы данной книги, взятые из различных сборников писательницы, представляют Оутс-новеллистку с начала 60-х годов по конец 70-х. Писательница сложного, самобытного дарования, Дж. К. Оутс видит и воспроизводит без прикрас жизнь в США, не закрывая глаза на многие болезненные стороны существования «потребительского общества».

---

— Да, да, я знаю, вы человек очень скромный, — перебил Тэйер, вставая из-за стола. Он поставил рюмку и потер руки, как бы давая понять, что разговор закончен. Барри медленно поднялся с кресла. — Тем не менее, судя по диплому, выданному вам Мичиганским университетом, у вас достаточно высокий уровень подготовки… конечно, не такой высокий, как у большинства наших аспирантов, но они все, на мой взгляд, довольно примитивный и легко предсказуемый народ, а вы совсем другое дело, как вы сами понимаете. В общем, посмотрим.

Барри почувствовал, что должен попрощаться и уйти. Он пристально посмотрел на Тэйера. И впервые увидел, что тот намного выше его, что лицо у него хитрое, чопорное, самодовольное и при этом какое-то зыбкое. У Барри возникло смутное ощущение, что это лицо может внезапно принять любую форму, стать каким угодно.

— …но что мне нужно готовить? На какую тему? Я…

— Не скромничайте! Это ваша первая публичная лекция, так что возьмите что-нибудь посложнее, что-нибудь малоизученное, скажем, загадку временной двойственности в сюжетах «Отелло» и «Троила и Крессиды». Или, еще лучше, встречающиеся у Шекспира заимствования из Стерджеса, с упором на «Короля Лира».

Барри кивал как в полусне. Тэйер вздохнул, словно отпуская его, словно готовился заняться другим делом, — казалось, он нетерпеливо дожидается, когда его гость наконец уйдет. Но Барри стоял и не уходил.

— Вы ведь читали «Короля Лира»?

— Да, конечно. «Короля Лира» я читал.

Тэйер подошел к двери и открыл ее, медленно, любезно и чуть нерешительно, будто понимал, что с его стороны невежливо так явно выпроваживать гостя, но в то же время дверь открыть необходимо. Иначе гость не уйдет никогда. Барри с ужасом глянул в открытую дверь, сам не зная, что его ожидает, и растерянно пробежал глазами по коридору: за дверью никого не было, только в конце коридора уборщица толкала перед собой тележку с мусором. Из тележки торчала швабра.

— Что-нибудь случилось? — спросил Тэйер. — Вы сегодня какой-то нервный.

— Это у меня, наверно, после гриппа, — сказал Барри.

— Да, вы очень бледны; такое впечатление, что вы плохо едите.

Барри взял свою зеленую холщовую сумку с книгами и, повернувшись, пошел к двери. Он едва не задел профессора, и тот незаметно отступил назад. Он уже приближался к уборщице с тележкой, когда вдруг услышал, как Тэйер причмокнул губами, будто внезапно что-то сообразил — резкий цокающий звук, — и Барри в надежде оглянулся. Тэйер торопливо шел за ним по коридору.

— Мне только что, сию минуту, пришло в голову… вам, наверно, нужно немного помочь с этой первой лекцией? Даже не то чтобы помочь, а слегка проконсультировать… Все-таки в вашей карьере это очень важное событие…

— Да, профессор, — быстро сказал Барри.

— …и даже учитывая ваш блестящий ум и прекрасную академическую подготовку… вы, надеюсь, не обидитесь, если я вас слегка поднатаскаю? Давайте-ка заезжайте ко мне, скажем, в понедельник вечером, конечно, если вам удобно. Вас устроит в понедельник, Барри?

— Слава тебе господи, — сказал Барри. — То есть я хочу сказать, конечно, устроит. Очень устроит.

Профессор Тэйер больше не жил в гостинице, он снимал комнату с мини-кухней в мотеле «Отдохни часок», одноэтажном выкрашенном в зеленый цвет бетонном строении, фасадом выходившем на шумную автостраду, которая тянулась с запада на восток от Хэмилтона до Ниагарских водопадов. О том, что это мотель, оповещала розовая неоновая вывеска — часть букв на ней не светилась, — и все же Барри нашел мотель не сразу. Тэйер дал ему правильный адрес, но, вероятно, в этом районе недавно поменяли номера домов, потому что на входной двери были прибиты две таблички с двумя разными номерами — оба четырехзначные. В результате Барри постучал в одиннадцатую комнату с опозданием на несколько минут. Плутая по шоссе, он запыхался и в ужасе представлял себе, как разъярится на него Тэйер.

Но Тэйер, казалось, был искренне рад его приходу: открыв дверь, он радушно улыбнулся, пожал Барри руку и пригласил войти. «Не бог весть что, конечно, но… но я здесь уже обжился и чувствую себя как дома», — сказал он. Мебель в комнате была стандартная, как в любом мотеле, но Тэйер добавил к обстановке одну деталь, оживившую казенную атмосферу: на телевизоре стояла ваза с цветами — свежие розы. Телевизор был выключен. Кровать была застелена блестящим атласным покрывалом цвета морской волны с рыжим лучистым солнцем в центре, на кровати и на каждом из двух обитых винилом кресел было разбросано множество разноцветных атласных подушечек. Барри опустился в соседнее кресло, он тяжело дышал, плечо ныло, натертое сумкой с книгами, которую он таскал на себе битый час. А Тэйер трещал, не закрывая рта: здесь ужасный шум от машин, и в соседних номерах тоже иногда шумят… прогулка пошла Барри на пользу, вон какой у него свежий, какой здоровый вид… может быть, он хочет выпить?… себе-то он только что налил виски со льдом и готовит ужин, он надеется, Барри еще не очень проголодался, потому что, когда у него гости, он готовит очень медленно и все делает тщательно. Барри нехотя взял протянутый ему стакан с виски. Он был поражен чрезмерной жизнерадостностью профессора и его непринужденной болтовней, к тому же он никогда не видел Тэйера так одетым: желтовато-зеленая рубашка с монограммой, ярко-синие расклешенные от колена брюки и сапоги из телячьей кожи с высокими квадратными каблуками.

— Виски?.. Ах да, я вам уже налил, — хлопотал Тэйер. — Вы пока немного отдохните, а я посмотрю, как там у меня дела на плите… я поставил на медленный огонь… наше первое блюдо… чувствуете запах?… это trifolgi con cotechini е lenticchie…[3] звучит как музыка, правда? У меня сегодня с утра прекрасное настроение, я просто счастлив, что все так удачно складывается!.. Вам льда не добавить, Барри? Или хорошо и так?

— Спасибо, все хорошо. — Барри поставил массивный хрустальный стакан на ковер. Надо бы вынуть из сумки блокнот, но Тэйер еще явно не готов к разговору о завтрашней лекции. Он то и дело суетливо забегал в маленькую нишу, где была кухня, бормотал: «Теперь главное не пропустить момент», поглядывал на Барри и смущенно улыбался.

— Я давно никого к себе не приглашал, — признался Тэйер. Он сел в кресло и придвинул его поближе к Барри. — Ну что ж… значит, завтра ваша лекция, вы, наверно, все еще волнуетесь… мы ведь, кажется, приступаем к «Гамлету»? По программе у нас должен быть «Гамлет».

— «Гамлет»? — переспросил Барри. — Я думал, тема «Шекспир и Стерджес».

— A-а… Шекспир и Стерджес! — Тэйер кивнул. Он потягивал виски, и в стакане бренчали кубики льда; лицо у него раскраснелось, вероятно, от жара плиты, он продолжал поглядывать на Барри и ободряюще, терпеливо улыбался, — Это моя любимая тема… над гением надругались, похитили его неопубликованный труд, а все во имя того, чтобы бессмертную славу обрел другой, более искушенный в интригах, дьявольски коварный человек… Нет, Шекспир, конечно, тоже был гений, — торопливо добавил он. — Без сомнения. Я преклоняюсь перед Шекспиром. Так мастерски владеть словом!., и все прочее тоже, и вообще… многим нравится… Значит, завтра у вас великий день, и вы, конечно, счастливы? Только подумайте, Барри, завтра ровно в одиннадцать вы торжественно приступите к делу всей вашей жизни!

— Профессор, меня немного беспокоит…

— Ах, эта скромность! Ваше поколение, по-моему, нарочно притворяется таким робким, чтобы сбить с толку всех остальных, а? — шутливо поддел его Тэйер. Он выглядел молодым, энергичным, веселым. А Барри сегодня прозанимался в библиотеке весь день и чувствовал себя вконец измотанным. — Пусть вас ничто не беспокоит, все будет прекрасно… подлить вам еще?… как же так, вы совсем не пьете! Барри, прошу вас, не волнуйтесь, у меня в кабинете есть все материалы для вашей лекции… все, что вам понадобится, даже с избытком… более того, у меня есть неопубликованная монография о взаимоотношениях Шекспира со Стерджесом, целых сто страниц. Умоляю, не волнуйтесь!

Напевая себе под нос, Тэйер снова скрылся в кухне. Днем Барри успел только наспех перекусить в студенческом кафетерии, но это было давно, в двенадцать часов, и сейчас он не знал, хватит ли у него сил продержаться весь вечер. В манерах Тэйера была какая-то излишняя живость, он был чересчур возбужден и суетлив… И материалы для лекции почему-то не здесь, а в его кабинете, в колледже. Барри ничего не понимал. Когда Тэйер, по-прежнему напевая, вернулся в комнату, Барри попытался объяснить, что перерыл множество книг и журналов, но нашел только три статьи по проблеме Шекспир — Стерджес, две из них написаны самим профессором Тэйером, а автор третьей один ученый по фамилии…

— A-а, этот идиот! — Тэйер фыркнул. И протестующе помахал рукой перед самым лицом Барри. — Ради бога, не портите наш вечер. Я ведь уже говорил, я очень давно никого к себе не приглашал… Когда-то у меня была квартира с прекрасной кухней… нормальная плита, четыре больших конфорки… отличный холодильник со второй морозилкой… даже мусоропровод… И вот я здесь, отторгнутый от моей прежней жизни, но, как видите, ничуть не пал духом!.. Барри, сегодня я вам открою одну тайну, никто в университете про это не знает… Дело в том, что я романтик. Да, я романтик, и я сентиментален… я тайком изучаю итальянскую кухню, занимаюсь на кулинарных курсах в Хэмилтоне. Наша группа собирается каждое воскресенье, по утрам. Думаю, вам понравятся результаты… Нет, я вам запрещаю! Сейчас же положите эту кошмарную сумку на место! Сегодняшний вечер наш с вами праздник, Барри, и не будем омрачать его научными дискуссиями. Я мечтал, что мы с вами устроим настоящее торжество, Барри… Объездил весь город, пока, наконец, нашел нужное вино. Мне ведь приходится всюду ездить на такси, я вам, кажется, говорил: я больше не вожу машину. И все-таки я отыскал поистине восхитительное вино, думаю, вам понравится… ну что ж это вы такой бледный, такой изнуренный? Наверно, просто проголодались.