Михаил Мельтюхов - Мифы Великой Отечественной (сборник)

• Название: Мифы Великой Отечественной (сборник)
• Автор: Михаил Мельтюхов
• Жанр: Биографии и Мемуары

В первые дни войны Сталин находился в полной прострации. В 1941 году немцы «гнали Красную Армию до самой Москвы», так как почти никто в СССР «не хотел воевать за тоталитарный режим». Ленинградская блокада была на руку Сталину желавшему «заморить оппозиционный Ленинград голодом». Гитлеровские военачальники по всем статьям превосходили бездарных советских полководцев, только и умевших «заваливать врага трупами». И вообще, «сдались бы немцам – пили бы сейчас «Баварское»!».

Об этом уже который год твердит «демократическая» печать, эту ложь вбивают в голову нашим детям. И если мы сегодня не поставим заслон этим клеветническим мифам, если не отстоим свое прошлое и священную память о Великой Отечественной войне, то потеряем последнее, что нас объединяет в единый народ и дает шанс вырваться из исторического тупика. Потому что те, кто не способен защитить свое прошлое, не заслуживают ни достойного настоящего, ни великого будущего!

---

Однако Москва не поддержала решение командования фронта. И.Х. Баграмян вспоминает:

«–  Товарищ полковник! Товарищ полковник!  – слышу голос оперативного дежурного.  – Москва на проводе!

Бегу в переговорную. Увидя меня, бодистка отстучала в Москву: «У аппарата полковник Баграмян». Подхватываю ленту, читаю: «У аппарата генерал Маландин. Здравствуйте. Немедленно доложите командующему, что Ставка запретила отход и требует продолжать контрудар. Ни дня не давать покоя агрессору. Все» (Баграмян И. X. Так начиналась война. – М.: Воениздат, 1971, С. 141).

М.П. Кирпонос попытался объяснить верховному командованию свои решения, но отстоять их не смог. Дальнейшее развитие событий показало, что Ставка была права в своих оценках – острие немецкого танкового клина повернуло на юг намного позднее, только после преодоления «линии Сталина». После получения выволочки из Москвы штаб Юго-Западного фронта начал готовить приказы на возвращение механизированных корпусов в бой.

Приказ на возвращение в бой 15-го механизированного корпуса поступил в штаб соединения к 10.00 утра 27 июня. 37-я танковая дивизия корпуса успела отступить и провела день в маршах с разворотом на 180 градусов. В бою 27 июня ее танки, естественно, не участвовали. Метания дивизий 15-го механизированного корпуса по дорогам объяснялись не тем, что связи не было, а тем, что связь с ним все же работала. Соответственно отдавались приказы на вывод мехкорпусов из боя исходя из анализа обстановки, штаб Кирпоноса пытался спрогнозировать следующий ход противника.

Ситуация в 8-м механизированном корпусе на момент получения приказа о возвращении в бой была схожей. Его 12-я танковая дивизия растянулась колонной от Бродов до Подкамня (населенный пункт в 20 км юго-восточнее Бродов). С другой стороны 7-я мотострелковая и 34-я танковая дивизии стоп-приказа получить не успели и оставались в занятых в бою днем 26 июня районах. Ранним утром 27 июня командование корпуса получило приказ командующего Юго-Западным фронтом № 2121 от 27.6.41 г. о наступлении 8-го механизированного корпуса с 9.00 27.6.41 г. в направлении Броды, м. Верба, Дубно. Уже в 7.00 27 июня Рябышев отдал приказ на наступление в новом направлении. Начало наступления было назначено на 9.00 27.6.41 г. Обычно об этом эпизоде повествуется мемуаристами как о возвращении 8-го мехкорпуса в бой по частям по истеричному приказу комиссара Вашугина, прибывшего в расположение штаба 8-го мехкорпуса в десятом часу утра 27 июня с расстрельной командой. Поскольку на связь сетовать в условиях получения всех приказов было глупо, для объяснения причин был использован другой популярный персонаж – «рука партии». О том, что все приказы на ввод корпуса в бой по частям к прибытию истеричного ротвейлера марксизма-ленинизма были уже отданы, тактично помалкивали. В условиях закрытости архивов в 1960-е о подобных нестыковках никто не догадывался. H.H. Вашугин к тому же застрелился, и валить на покойника можно было со спокойным сердцем.

Однако, даже по воспоминаниям, никаких проблем с передачей приказов механизированным корпусам не прослеживается. Если бы приказ на отвод до мехкорпусов просто не дошел, никакого хаоса, вызванного отводом, просто бы не возникло. Связь между командованием фронта и мехкорпусами работала настолько устойчиво, что мехкорпуса энергично колебались вместе с генеральной линией ведения оборонительной операции штабом М.П. Кирпоноса с точностью до нескольких часов.

В официальных документах, написанных профессионалами, оценки состояния связи даются куда более осторожные и взвешенные. В кратком отчете начальника управления связи Юго-Западного фронта от 27 июля 1941 г. было сказано:

«2. Работа связи в период операции.

а) Проводные средства связи подвергались систематическому разрушению, особенно узлы и линии в полосе 5-й и 6-й армий. К штабам 5-й и 6-й армий – Львов, Луцк ни по одной магистрали не удалось подойти с проводами.

С южной группой (12-я и 26-я армии) связь работала устойчиво.

б) Узлы связи Народного комиссариата связи после первых бомбардировок неспособны были к быстрому восстановлению связи; отсутствие линейных колонн и линейных частей приводило к продолжительному разрыву связи на отдельных направлениях.

в) С отмобилизованием первых четырех полурот, 28.6.41 г. удалось обеспечить армейские направления по одной неполной роте, чем и обеспечилось восстановление разрушенных линий и установление проводной связи.

г) Радиосвязь во фронтовых радиосетях являлась основным средством связи на направлениях 5-й и 6-й армий в период при отсутствии проводной связи.

д) В армейских, корпусных радиосетях радиосвязь в первый период, при парализации проволочной связи, являлась единственным средством связи и обеспечила управление войсками» (Сборник боевых документов ВОВ. Выпуск № 36. – М.: Воениздат, 1958. С. 106–107).

Как мы видим, вопреки распространенному мнению, радиосвязь использовалась для управления 5-й и 6-й армиями, действовавшими на направлении главного удара немецких войск. Именно на стыке между этими армиями прорывалась на восток 1-я танковая группа Э. фон Клейста. Более того, радиосвязь была основным средством управления 5-й и 6-й армиями. Штабы армий также широко использовали радиосвязь. В оперативных сводках 5-й армии в июне 1941 г. рефреном звучит: «Связь – делегатами и по радио». В середине июля 1941 г., когда фронт 5-й армии стабилизировался, диапазон используемых средств связи был расширен. В одной из оперсводок 5-й армии указывается: «Связь: со штабом фронта – Бодо; с 15-м стрелковым корпусом – по радио, делегатами и аппарату СТ-35; с 31-м стрелковым, 9-м и 22-м механизированными корпусами – по радио и делегатами; с 19-м механизированным корпусом и армейским резервом – делегатами».

Также нужно обратить внимание (пункт «в» документа) на то, что части связи затронула общая для всей Красной Армии проблема – неотмобилизованность. Мобилизация была объявлена только в первый день войны и, как мы видим из документа, 28 июня появилась возможность поддерживать работоспособность линий связи в режиме военного времени.

Помимо всего прочего мы порой подходим к 1941 г. с позиций сегодняшнего дня. Когда на киноэкране спутники передают информацию в режиме реального времени, трудно себе представить, как воевали во времена голубиной почты и пеших посыльных. Радиосвязь 1940-х гг. не следует идеализировать. Радиофикация войск имела лишь тактическое значение. По вполне объективным причинам основу системы управления составляла проводная связь. В вышеупомянутом отчете начальника управления связи Юго-Западного фронта сказано:

«1. Проводные средства связи при всех условиях разрушения могут быть восстанавливаемы и являются для фронтовых связей могучим средством обеспечения управления.

2. Радиосредства связи при отсутствии проводной связи могут обеспечить управление в ограниченном размере (недостаточная пропускная способность)» (Сборник боевых документов ВОВ. Выпуск № 36. – М.: Воениздат, 1958. С. 108).

Другими словами, с помощью аппаратов проводной связи можно было «протолкнуть» больший объем информации. Этому факту мы находим многочисленные подтверждения в документах войны. В оперативной сводке от 24 июня 1941 г. начальник штаба Западного фронта Климовских сетовал: «Радиосвязь не обеспечивает передачу всех документов, так как шифровки проверяются по нескольку раз». Поэтому для эффективного управления нужна была работоспособная проводная связь.

Во многом похожие тезисы мы находим в докладе управления связи Северо-Западного фронта от 26 июля 1941 г.

Работа радиосвязи в нем характеризуется следующими словами:

«Радиосвязь с первого дня войны работает почти без перебоев, но штабы неохотно и неумело в начале войны пользовались этим средством связи.

Перерыв проводной связи квалифицировался всеми как потеря связи.

Радиограммы посылались в 1000 и более групп. С рубежа Зап. Двина происходило постепенное улучшение использования радиосвязи и признания ее как основного вида связи со стороны штабов» (Сборник боевых документов ВОВ. Выпуск № 34. – М.: Воениздат, 1957. С. 189).

Почему неохотно пользовались, понятно из вышесказанного – по радио было трудно передавать большие объемы информации.

Надо сказать, что советские довоенные уставы довольно осторожно оценивают возможности и сферу применения радиосвязи. Полевой устав 1929 г. определил режим работы радиосредств:

«Радиосвязью разрешается пользоваться только при полной невозможности использовать другие средства и исключительно в процессе боя или при полном окружении противником. Оперативные приказы и донесения о принятых решениях войсковым соединениям от дивизии и выше передавать по радио, кроме случая полного окружения, решительно воспрещается» (История военной связи. Т. 2. – М.: Воениздат, 1984. С. 271).