Михаил Мельтюхов - Мифы Великой Отечественной (сборник)

• Название: Мифы Великой Отечественной (сборник)
• Автор: Михаил Мельтюхов
• Жанр: Биографии и Мемуары

В первые дни войны Сталин находился в полной прострации. В 1941 году немцы «гнали Красную Армию до самой Москвы», так как почти никто в СССР «не хотел воевать за тоталитарный режим». Ленинградская блокада была на руку Сталину желавшему «заморить оппозиционный Ленинград голодом». Гитлеровские военачальники по всем статьям превосходили бездарных советских полководцев, только и умевших «заваливать врага трупами». И вообще, «сдались бы немцам – пили бы сейчас «Баварское»!».

Об этом уже который год твердит «демократическая» печать, эту ложь вбивают в голову нашим детям. И если мы сегодня не поставим заслон этим клеветническим мифам, если не отстоим свое прошлое и священную память о Великой Отечественной войне, то потеряем последнее, что нас объединяет в единый народ и дает шанс вырваться из исторического тупика. Потому что те, кто не способен защитить свое прошлое, не заслуживают ни достойного настоящего, ни великого будущего!

---

Бывший командующий Западным фронтом Д.Г. Павлов на допросе в НКВД также оценивал состояние связи в первые дни войны куда менее драматично, чем послевоенный историк. Находясь в двух шагах от расстрела, он говорил: «Проверка ВЧ показала, что эта связь со всеми армиями прервана. Примерно около 5.00 по междугородному телефону обходными линиями мне доложил обстановку Кузнецов. Он сообщил, что войска противника им сдерживаются, но что Сапоцкин весь горит, так как по нему была произведена особо сильная артиллерийская стрельба, и что противник на этом участке перешел в наступление, пока атаки отбиваем. Примерно в 7 часов прислал радиограмму Голубев [командующий 10-й армией], что на всем фронте идет оружейно-пулеметная перестрелка и все попытки противника углубиться на нашу территорию им отбиты». Таким образом, у штаба фронта не было связи по ВЧ, что само по себе не является проблемой. ВЧ, т. е. закрытая телефонная связь с использованием высоких частот, не была самым распространенным видом связи. Такая связь осуществляется путем подключения группы маломощных длинноволновых передатчиков, настроенных на разные волны с промежутками между ними в 3–4 кГц, к обычным телефонным проводам. Токи высокой частоты, созданные этими передатчиками, распространяются вдоль проводов, оказывая очень слабое воздействие на радиоприемники, не связанные с этими проводами, и обеспечивая в то же время хороший, свободный от многих помех прием на специальных приемниках, присоединенных к этим проводам. Такую роскошь в войну могли себе позволить далеко не всегда. Чаще в войсках использовались радио и телеграф, так называемые буквопечатающие аппараты БОДО. Соответственно вопреки утверждениям Анфилова два независимых источника утверждают, что с 3-й и 10-й армиями у штаба фронта связь была. Донесения принимались и приказы отправлялись.

Главной проблемой Западного фронта была не связь, а «окно» в полосе Северо-Западного фронта, через которое к Минску прорвалась 3-я танковая группа Германа Гота. Против самого слабого советского особого военного округа немцами были сосредоточены далеко превосходящие силы, в том числе две танковые группы. Без труда сокрушив оборонявшие границу части 8-й и 11-й армий, немецкие танковые группы глубоко вклинились в построение советских войск в Прибалтике. 4-я танковая группа двинулась на север, в направлении Ленинграда, а 3-я танковая группа развернулась на восток и юго-восток и из полосы Северо-Западного фронта вторглась в тыл Западного фронта Д.Г. Павлова. Даже если бы связь между штабом Западного фронта и подчиненными ему армиями была идеальной, предотвратить прорыв 3-й танковой группы Павлов уже не мог.

Западный фронт не стал исключением из правила. Неудачи войск Юго-Западного фронта в июне 1941 г. также объяснялись проблемами со связью. Анфилов пишет: «Так, например, 36-й стрелковый, 8-й и 19-й механизированные корпуса не имели радиосвязи во время наступления в районе Дубно» (Анфилов В.А. Начало Великой Отечественной войны (22 июня – середина июля 1941 г.). Военно-исторический очерк. – М.: Воениздат. 1962. С. 170). Непонятно, чем радиосвязь между мехкорпусами могла помочь в сражении у Дубно. Даже наличие современного спутникового «Инмарсата» вряд ли могло помочь командирам 8-го и 19-го механизированных корпусов. К моменту получения задачи на наступление в сторону Дубно 8-м механизированным корпусом Д.И. Рябышева 19-й корпус Н.В. Фекленко уже был отброшен к окраинам Ровно. 19-й корпус был атакован III моторизованным корпусом, обходившим Луцк. Под угрозой окружения у окраин Дубно 43-я танковая дивизия корпуса Н.В. Фекленко была вынуждена отступить на восток. Так что по внезапно полученному от советчиков из будущего «Инмарсату» Фекленко мог лишь жизнерадостно сообщить Рябышеву о своем отходе.

Мне бы не хотелось, чтобы у читателя сложилось впечатление, что моя задача – это разоблачение советского историка Анфилова. Для своего времени его книги были настоящим прорывом в области исследования начального периода войны. Сейчас можно даже сказать больше – книги Анфилова были основаны на изданных в 1950-х сборниках документов. Претензия относительно взаимодействия между 36-м стрелковым, 8-м и 19-м механизированными корпусами – это чистой воды калька с директивы Военного совета Юго-Западного фронта № 00207 от 29 июня 1941 г. В ней указывались недостатки в действиях войск в первые дни войны. В оригинале тезис о связи между корпусами звучит следующим образом: «Связи с соседом никто не организует. 14-я кавалерийская и 141-я стрелковая дивизии находились между собой в 12 км, не знали о месте нахождения друг друга; фланги и стыки не обеспечиваются и не освещаются разведкой, чем пользуется противник для просачивания. Радио используется плохо. Радиосвязи между 36-м стрелковым корпусом и 8-м механизированным корпусом, 19-м механизированным корпусом не было из-за отсутствия волн и позывных». Заметим, что речь идет об организационных вопросах, а не о технической невозможности поддерживать связь по радио как таковой. Также надо сказать, что эта претензия идет даже не первой по номеру. Первым пунктом директивы командование фронта указывало на недочеты в ведении разведки.

В.А. Анфиловым ситуация существенно драматизируется. Соединения Юго-Западного фронта получали все необходимые распоряжения, и проблемы со связью никоим образом не могут объяснять их неуспехи. В некоторых случаях лучше бы они эти приказы не получали. Попробую проиллюстрировать этот тезис конкретным примером.

После долгих мотаний по дорогам Львовского выступа командованию Юго-Западного фронта удалось 26 июня ввести в бой 8-й механизированный корпус. Однако развивать достигнутые в этот день результаты штаб фронта не стал. Вместо приказов на продолжение наступления механизированные корпуса получили приказ на… отход за линию стрелковых корпусов. Вот как описывает содержание и обстоятельства получения этого приказа командир 8-го механизированного корпуса Д.И. Рябышев в отчете о боевых действиях корпуса, написанном по горячим следам событий, в июле 1941 г.: «В 2.30 27.6.41 г. к командиру 8-го механизированного корпуса прибыл генерал-майор Панюхов и передал ему следующий устный приказ командующего Юго-Западным фронтом: «37-й стрелковый корпус обороняется на фронте м. Почаюв Новы, Подкамень, Золочев. 8-му механизированному корпусу отойти за линию пехоты 37-го стрелкового корпуса и усилить ее боевой порядок своими огневыми средствами. Выход начать немедленно».

Аналогичный приказ получил наносивший контрудар 15-й механизированный корпус: «На основании приказа Юго-Западного фронта № 0019 от 28.6.41 г. [ошибка в документе, правильнее 27-го. – А.И.] к утру 29.6.41 г. приказано отойти на рубеж Золочовских высот за оборонительную линию 37-го стрелкового корпуса для приведения себя в порядок».

Что же случилось? В мемуарах И.Х. Баграмяна (точнее, в воспоминаниях Ивана Христофоровича, подвергнутых «литературной обработке» с добавлением диалогов, которые никто спустя несколько лет помнить не может) это подается как отказ от стратегии контрударов мехкорпусами в пользу построения «упорной обороны» стрелковыми корпусами. Однако этот тезис не подтверждается документально. В оперативной сводке за 26 июня дана уничижительная оценка 36-му стрелковому корпусу: «Из-за неорганизованности, плохой сколоченности и недостаточной обеспеченности артиллерийскими снарядами в бою с противником в районе Дубно показали низкую боеспособность». Было бы странно предполагать, что с помощью этих соединений «низкой боеспособности» начальник штаба фронта Максим Алексеевич Пуркаев, человек старой школы, собирался удерживать немецкие танковые дивизии. Причина вывода механизированных корпусов из боя совсем другая. Основной ошибкой командования фронта была неверная оценка направления развития наступления немцев. Соответственно командование фронта решило отвести мехсоединения за линию построения стрелковых корпусов для нанесения контрударов. И, несмотря на все проблемы со связью, которыми нас пугали в послевоенных исследованиях, соответствующие приказы были доставлены в мехкорпуса. Начался их вывод из боя и отвод назад.

Однако Москва не поддержала решение командования фронта. И.Х. Баграмян вспоминает:

«–  Товарищ полковник! Товарищ полковник!  – слышу голос оперативного дежурного.  – Москва на проводе!

Бегу в переговорную. Увидя меня, бодистка отстучала в Москву: «У аппарата полковник Баграмян». Подхватываю ленту, читаю: «У аппарата генерал Маландин. Здравствуйте. Немедленно доложите командующему, что Ставка запретила отход и требует продолжать контрудар. Ни дня не давать покоя агрессору. Все» (Баграмян И. X. Так начиналась война. – М.: Воениздат, 1971, С. 141).

М.П. Кирпонос попытался объяснить верховному командованию свои решения, но отстоять их не смог. Дальнейшее развитие событий показало, что Ставка была права в своих оценках – острие немецкого танкового клина повернуло на юг намного позднее, только после преодоления «линии Сталина». После получения выволочки из Москвы штаб Юго-Западного фронта начал готовить приказы на возвращение механизированных корпусов в бой.