Борис Ефимов - Десять десятилетий

• Название: Десять десятилетий
• Автор: Борис Ефимов
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-264-00438-2

Наверное, далеко не все читатели узнают в лицо этого человека с мягкой улыбкой и мудрым, слегка ироничным взглядом из-под очков. Зато, увидев его рисунки, сразу скажут: это Борис Ефимов! Потому что с самого раннего детства, еще не умея читать, все узнавали этот уверенный, тонкий штрих и эту четкую линию. Годы шли, времена менялись… Только почерк Мастера, невзирая ни на что, остается неизменным. И совершенно в своем стиле написал художник эту книгу. Такими же тонкими, уверенными, лаконичными штрихами создает он выразительные портреты тех, кто встречался ему на жизненном пути. А список этот длинен и впечатляющ: Сталин и Троцкий, Маяковский и Луначарский, Кукрыниксы и Херлуф Бидструп… И самый близкий и дорогой автору человек — его брат, замечательный журналист Михаил Кольцов, сгинувший в сталинских застенках… В книге Бориса Ефимова переплетаются смешное и трагическое, светлое и мрачное, и разделить их невозможно, потому что все это вместе и есть жизнь.

Борис Ефимович Ефимов — ровесник века. Он родился в 1900 году и пережил вместе со своей страной все, что выпало ей на долю: войны и революции, нэп и военный коммунизм, страшные 30-е и грозные 40-е, «холодную войну» и «оттепель», «застой» и «перестройку» и, наконец, наши времена, которым еще предстоит подобрать название… И все это он не просто видел, слышал и запоминал, а еще и рисовал.

С 1922 года Борис Ефимов — один из ведущих карикатуристов «Правды», «Известий», «Крокодила». Его карикатуры на злободневные политические темы всегда имели широкий резонанс и за рубежом (изображенный на одной из них английский премьер сэр Остин Чемберлен даже прислал советскому правительству ноту). Но гораздо важнее другое: в годы Великой Отечественной войны газеты с рисунками Бориса Ефимова бойцы не пускали на самокрутки, а бережно хранили в вещмешках и полевых сумках…

Борис Ефимович по-прежнему бодр, энергичен и полон юмора. И смело глядит с нами в новый век!

---

Не раз посещали мы с женой и небольшую, уютную квартиру Маши и Саши. Видели там и их Андрюшу, скромного, вежливого, приятного юношу. Я не мог не обратить внимание, что к отцу он относится по-сыновнему нежно, ласково, но с некоторой добродушной иронией, отнюдь не позволяя себе этого по отношению к матери, как мне показалось, немного ее побаиваясь. Вскоре он начал делать свои первые шаги на сцене и «подавал надежды», но был пока только сыном знаменитых родителей. Однако через довольно короткое время роли переменились — Миронова и Менакер стали родителями знаменитого сына. Семимильными шагами шел Андрей Миронов от успеха к успеху. Его яркий талант развивался стремительно, буквально от одной роли к другой. Он был великолепен и как Хлестаков в театре Сатиры, и как Остап Бендер в кинофильме «Двенадцать стульев», и как один из главных персонажей в фильме «Бриллиантовая рука», и в десятках других разнообразнейших комических, жанровых, драматических ролей.

…Но будто кто сглазил благополучную, талантливую семью. Началось с того, что у Александра Семеновича стало пошаливать сердце. Утомительные постоянные гастрольные разъезды по огромной стране «от Москвы до самых до окраин» вряд ли способствовали укреплению здоровья. Самочувствие Менакера продолжало ухудшаться. Как-то мы с женой были на их выступлении в Театре эстрады. В спектакле на сей раз принимал участие и третий актер — Афанасий Белов. По ходу действия они с Менакером минут пять пританцовывали, и мы невольно обратили внимание, каким свежим и легким остался после этой пляски Белов и как задыхался весь потный Менакер.

— Зря Маша это разрешает, — говорили мы.

«Театр двух актеров» продолжал гастролировать, иногда с привлечением третьего действующего лица. Помню, как-то Маша и Саша попросили меня нарисовать грим для третьего участника очередного их скетча, конферансье Федора Липскерова. Грим для роли… Бога-Отца Саваофа. Маша потом рассказывала, что они сами с трудом удерживались на сцене от смеха, глядя на важного Липскерова с длинной ватной бородой, в пенсне и с нимбом вокруг лысой головы.

Как-то я, сделал для них рисунок — дружеский шарж на улыбающуюся Миронову. Поглядев на него, Менакер задумчиво сказал:

— Наконец-то в нашем доме можно будет увидеть доброе лицо…

Но близился, увы, конец «Театра двух актеров». Сердце Менакера подвело… Совсем еще не старым Александр Семенович ушел из жизни, как-то тихо, без мучений, как говорят, смертью праведника.

Когда исполнилась круглая дата со дня рождения Менакера, мы устроили в ЦДРИ вечер его памяти. Я был председателем этого вечера, на котором, конечно, присутствовали Мария Владимировна и Андрей. Помню, аудитория и они тоже очень смеялись, когда я в своем выступлении процитировал куплеты Дыховичного о неугомонном «мальчике Андрюше» и его «почему». С трогательной теплотой говорил о своем отце Андрей Миронов. И кто мог тогда подумать, что скоро…

Театр Сатиры гастролировал в Риге. Во время спектакля Андрею стало плохо, он потерял сознание прямо на сцене. «Скорая помощь» доставила его в больницу, но спасти его врачам не удалось.

Трудно поверить, что такое безутешное, непоправимое горе, потеря двух самых близких и дорогих существ, не сломило, не согнуло, не погрузило в беспросветное отчаяние Марию Миронову. Но не зря ее в дальнейшем стали называть «железной леди». Для нее Александр Семенович и Андрей остались живыми. По вечерам она желала им «Спокойной ночи», а утром говорила «Доброе утро».

«Театр двух актеров», естественно, прекратил существование, но Мария Владимировна не рассталась со сценой. Она приняла предложение Олега Табакова работать в его театре. Вместе с «Табакеркой», как шутливо-ласково называют этот своеобразный молодой коллектив, уже далеко не молодая Мария Миронова ездила на гастроли в США. Выступала на различных клубных мероприятиях в ЦДРИ и в Доме актера, в котором, кстати, была избрана председателем правления.

Помню, я как-то увидел ее на экране телевизора. Она говорила:

— Я знаю, что меня называют «железной». Нет, я не железная. Но я хочу жить полной жизнью во имя Александра Семеновича и Андрея. И мне кажется, что они живут вместе со мной. Вот и все.

Мария Миронова совсем недавно ушла из жизни, но Мария Миронова не ушла со сцены — она актриса одного из московских театров. Только она теперь не Мария Владимировна, а Мария Андреевна. Она — дочь Андрея Миронова, внучка Марии Мироновой. Не прекратилась династия Мироновых-Менакера в театре.

…Моя профессиональная деятельность как художника-сатирика была в основном связана с печатью — с газетами, журналами, многотиражными плакатами, но случалось, что я соприкасался и с другими жанрами: с таким, например, как театрально-декоративный. Это было не так часто, но всегда интересно и приятно для меня. Хочу рассказать об одной такой работе для театра имени Вахтангова, которым, после безвременного ухода из жизни самого Евгения Багратионовича, руководил Рубен Симонов.

Рубен Николаевич Симонов по национальному происхождению — армянин, а по месту, занимаемому им в искусстве театра, — выдающийся русский драматический и комедийный актер, непревзойденный мастер художественного слова, блестяще владеющий чистейшим русским языком.

Это артист подлинно, как говорится, Божьей милостью. Мне вспоминаются созданные им сценические образы. Какая великолепная галерея!

Азартный, неугомонный журналист в спектакле «Сенсация», веселый и находчивый Труффальдино в «Принцессе Турандот», проникновенный и трогательный Бенедикт в «Много шума из ничего», обаятельный и отважный Сирано де Бержерак, неподражаемый лгун Хлестаков — всех не перечислишь. А его режиссерское дарование нисколько не уступает его актерскому таланту. Назовем хотя бы такие замечательные постановки, как «Интервенция», «Человек с ружьем», «Шел солдат с фронта», «Заговор обреченных» и другие. Особо я хочу упомянуть спектакль «Раки», поскольку имел к этой постановке Симонова прямое касательство. Дело было так.

На каком-то большом общественном мероприятии в Доме Союзов, во время перерыва ко мне подошел в кулуарах Рубен Симонов, протянул какую-то рукопись и сказал:

— Борис Ефимович, вы прочтете это за сорок минут. Я прошу вас взять на себя оформление этой пьесы для нашего театра. Декорации, костюмы, гримы и все прочее. Срок — неделя.

Я большой поклонник театра имени Вахтангова, и это неожиданное обращение Симонова было для меня чрезвычайно лестно. Автором «Раков» был Сергей Михалков. Я прочел пьесу, действительно, за сорок минут и с большим удовольствием взялся за дело. И, забегая вперед, скажу, что мою работу весьма одобрительно приняли и Симонов, и актеры, и автор пьесы. В процессе подготовки спектакля я часто бывал в театре, обсуждал с Симоновым различные детали постановки, присутствовал на заседаниях художественного совета, посещал репетиции и последующие их обсуждения. Симонов внимательно рассматривал предлагаемые мною эскизы, кое-что в них поправлял, кое-что похваливал. В частности, ему понравились некоторые детали оформления столовой в квартире ответственного работника Лопухова, одного из центральных действующих лиц. Помню, Рубена Николаевича очень рассмешила такая деталь: на противоположных стенах столовой Лопухова висели две одинаковые репродукции с популярной картины «Утро в сосновом бору» в роскошных позолоченных рамах. Ему понравилось также, что сам Лопухов и оба его заместителя были одеты в одинаковые стандартные костюмы, рубашки, галстуки и ботинки.

Не могу не привести такой забавный эпизод: при распределении ролей молодому Михаилу Ульянову (тому самому — будущему знаменитому актеру и художественному руководителю Вахтанговского театра) досталась крохотная ролька шофера, который входит в столовую директора со словами: «Машина подана!» И все. Кто-то сказал на репетиции, что эту роль надо чем-то оживить и предложил, чтобы шофер-Ульянов произносил эту фразу, что-то дожевывая. И на следующей репетиции Ульянов так и сделал. Но тут Симонов неожиданно заявил:

— Нет, товарищи, нехорошо получается, вроде шофер — какой-то холуй, которого подкармливают на барской кухне. Не надо этого. Наоборот — пускай входит с достоинством рабочего человека.

И на очередной репетиции Ульянов докладывал, что машина подана, с весьма независимым видом.

Главную роль в пьесе — проходимца по фамилии Ленский — михалковский вариант гоголевского Хлестакова — играл талантливейший Николай Гриценко. Помню, он очень интересовался своим сценическим обликом, внимательно рассматривал мой эскиз Ленского и просил меня обязательно сделать ему модную тогда среди актеров прическу с высоким коком на лбу. Я охотно выполнил его просьбу.

«Раки» шли у Вахтангова с большим зрительским успехом, главным образом благодаря блестящей игре Гриценко, но надолго в репертуаре театра почему-то не задержались.