В Бирюк - Парикмахерия

• Название: Парикмахерия
• Автор: В Бирюк
• Жанр: Фэнтези

---

-- А.... Да. Только с заката - хрипит бессмысленно. А прежде он много чего...

-- Тогда - заткнись. Носом - к стенке. И - спать. Ты ни меня или ещё кого - здесь не видал - спишь крепко. Потому и проживёшь дольше. Может быть.

С Макухи было снято всё, кроме нижних портов и нательной рубахи. Оставались только украшения. Любят здесь "мужи вятшие" на себя цацки навешивать. Типа наших гоблинов. Цепи, "гайки", кресты... Дольше всего не слезало обручальное кольцо. Я уж собрался отрезать палец, как снимал перстни с убитого Храбрита. Но подошедший Ноготок поплевал на колечко, на опухший сустав пальчика у болезного и, как-то хитро проворачивая колечко, сдёрнул его. Профессиональный палач умеет также профессионально обдирать покойников. Ну, или близких к ним по состоянию здоровья.

А что делать? Жалования же всегда не хватает. А общемировая традиция проста: всё снятое с казнённого или умершего в застенке - доход палача и подручных. В Бабьем Яре после освобождения Киева Советской Армией местные мальчишки разбивали спёкшиеся комки человеческих черепов и выковыривали золотые зубы невинно убиенных - местных жителей и военнопленных, расстрелянных в этом месте фашистами. В средневековье такого быть не может. И не только потому, что нет золотых зубов - просто после работы палача ценного ничего не остаётся.

Раздувшуюся тушу пока ещё живого вирника притянули покрепче ремнями к широкой доске, на которой он лежал, просунули снизу под ремни пару жердей и на таких импровизированных носилках вынесли на двор. Ивашка и Николай уже держали готовых коней. Попытки обсудить разные варианты расположения упряжи при перевозке носилок были мною пресечены сразу.

По "Слову о полку" помню, что какой-то князь Святополк "прилелеял отца своего между угорскими иноходцами ко святой Софии к Киеву". А Радзивиловская летопись под 1176 годом даёт: "И прииде же ко Мстиславу весть от Ярополка: Михалко есть немощен, несут его на носилех...". Там и картинка есть: одна лошадь идёт впереди, другая сзади, а носилки посередине. Причём ноги и первой, и второй лошади двигаются попеременно: левые - правые. То есть, кони эти - пресловутые "иноходцы". "Иные", но на Руси - не "чужие". "Иноходцы" - они везде "инородцы". Но - желанные. Паспортов или регистрационных номеров у лошадей на картинке не видать, так что, может быть, и "угорьские".

Вирник - не князь, иноходцев у меня нет. А вот то, что коней надо цугом ставить - пришлось вспоминать да соображать. В принципе - понятно: дороги на Руси - не от Цинь-ши-Хуан-ди. Первый император первой китайской империи, помимо мелочей типа объединения семи царств и постройки Великой Китайской стены, сделал по всей стране трёхполосные магистрали и стандартизировал длину осей всех повозок в империи. Средняя полоса, как и у нас - для проезда императора и его прислуги. А на "Святой Руси"... А в моей России? Не надо о больном, не будем о дорогах. Так что - гуськом. Или, в данном конкретном - цугом.

Нормальных вьючных седел, типа тех, которыми обеспечиваются бригады МВД Северного Кавказа, с дополнительными передней и задней шлейками, с увеличенным потником и его крышей, с приспособлениями для крепления вьюков - у меня нет. Ну и не надо. Это же не полноценный марш-бросок по пересечённой местности. Лишь бы кони не поранились, да Макуха раньше времени не свалился.

-- Ивашко - старший. Остаёшься с Николаем и остальными. Ноготок - бери повод и за мной. Сухан - взять еловину. Пошли.

Без меня - нельзя. Я место знаю. "Источник с мёртвой водой". Чтобы Макуху кантовать нужно два здоровых мужика. Раз я иду, то и Сухан. Он от меня - только по явной команде. Ноготок... Он, конечно, молчун. Но личному палачу насчёт собственного языка особенно крепким надо быть. Когда якобинский террор в Лионе закончился отзывом комиссаров в Париж, последнее, что выплюнула лионская гильотина, были головы штатного тамошнего палача и его помощника. Да и вообще, "зачистка чистильщиков" - типовая процедура во многих общественно-политических процессах. Но не хотелось бы с этим торопиться. Без обоснованной необходимости. Вот и проверим прочность индивидуальных фильтров моего "профоса" по исходящим семантическим потокам.

Я повёл наш маленький караван в обход, вдоль опушки здешней луговой тарелки. Пару раз пришлось спускаться ниже - крутое место попалось. Вьючная лошадь нормально несёт груз до трети своего веса. Для сравнения: мул - половину, ишак - две трети. Но это по ровной местности и без всяких отягчающих. Типа перекосов груза, нарушения оптимального режима движения с двумя шестичасовыми перерывами в сутки, и прочее. А лезть на крутой склон.... Спустились пониже, до места поглаже.

Сухан идёт сзади, головой по моей команде крутит - слушает. Мне здесь только случайных свидетелей не хватает. Всё-таки, надо было Ивашку брать. С его "ночным зрением". А я-то в ночи-то кратчайший поворот попросту проскочил. Вообще-то - не темно. Луна. Но местность выглядит как-то... сильно незнакомо. Только когда дошли до поворота к тому месту, где тропка на "птичник" была - узнал пейзаж. И дорогу. И мы - по ней. К знакомому месту. К "источнику мёртвой воды". Что может быть мертвее глубокого мёртвого омута с плавающей в нём мёртвой ведьмой?

Когда коней подвели к полосе камыша вокруг омута и остановили, Макуха очнулся. Начал глазами крутить, пытался сказать чего-то. Но горло пересохло - только хрипит. Сбегал, набрал в шапку воды, дал напиться болезному.

Есть такая известная пьеса. Так и называется: "Стакан воды". Одна королева попросила стакан воды, и четыре великих европейских державы тут же сменили ориентацию. В военно-политическом смысле этого слова. "Утрехтнулись". От выражения: "Утрехтский мирный договор". А наши - спокойно продолжили с Северной войной. Поскольку австрийцы вспомнили, что у них есть и восточные границы. Соответственно, Османский султан Ахмет Третий любезно выслушивал пламенные призывы отсиживающегося в Стамбуле после Полтавы Карла Двенадцатого, но войны с Россией не начинал.

Зря я это сделал. Насчёт "стакана воды". Вирник отхлебнул и заговорил:

-- Где я? А?

-- На пороге, вирник. На последнем пороге.

-- Как это? А дальше чего?

-- Как сказал в аналогичной ситуации один мой знакомый принц датский: "Дальше - тишина".

-- Погоди. Постой! Не хочу!!!

-- Бывает время собирать камни, бывает - выбрасывать. Для тебя пришло вот такое.

-- Стой! Попа мне! Исповедаться хочу!

"Королева Британии тяжко больна,

Дни и ночи её сочтены.

И позвать исповедников просит она

Из родной, из французской страны.

Но пока из Парижа попов привезёшь,

Королеве настанет конец...

И король посылает двенадцать вельмож

Лорда-маршала звать во дворец".

Не наш случай. И Макуха - не королева, и я - не венценосный и рогоносный супруг. Хотя... если б сообразил, что предсмертная исповедь для местных - как паспорт в шестнадцать лет - всем и каждому, можно было бы подготовиться. Сыграть бы чего-нибудь по этой балладе. Глядишь, и узнал бы кучу полезного. Типа:

"Я неверной женою была королю.

Это первый и тягостный грех.

Десять лет я любила и нынче люблю

Лорда-маршала больше, чем всех!".

Интересно, кого Ельнинский вирник Степан Макуха назвал бы в качестве "лорда-маршала"? С подробным описанием "плодов любви":

"Родила я в замужестве двух сыновей,

Старший сын и хорош, и пригож,

Ни лицом, ни умом, ни отвагой своей

На урода отца не похож"

Стоп. А не дурак ли я? Моё поколение как-то представляет себе исповедь по католическому варианту. По книгам, фильмам. В основном - в связи со всякими страшными тайнами и кошмарами. А православная исповедь нам мало знакома. Ну, отец Фёдор из "Двенадцати стульев". Воспользовался инсайдовской информацией и погорел.

"На четвёртый день его показывали уже снизу экскурсантам.

-- Направо - замок Тамары, - говорили опытные проводники, - а налево живой человек стоит, а чем живёт и как туда попал, тоже неизвестно.

-- И дикий же народ! - удивлялись экскурсанты. - Дети гор!"

Один из аргументов при введении Святой Инквизиции на Западе состоял в огромном количестве малолетних монашков, старательно исповедующих дам бальзаковского возраста. Сверстниц они тоже не забывали. Не отягчённые жизненным опытом, но весьма озабоченные сексуально, юноши в сутанах превратили таинство исповеди в сплошное безобразие. Поэтому на Западе достаточно жёстко установилось правило: исповедование без рукоположения - страшный грех и преступление. Это помогло, но только частично: один из бургундских епископов уже в конце Столетней войны хвастался, что увеличил население подведомственной территории более чем на сто двадцать детей. Незаконнорождённых, естественно. Он же епископ католический! Обет безбрачия и всё такое... Новорождённые бургунды и бургундки делались, большей частью, в ходе покаяния грешниц.