Тобша Лирнер - Сфинкс

• Название: Сфинкс
• Автор: Тобша Лирнер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40693-5

Таинственный древнеегипетский артефакт.

В эзотерических текстах его называют астрариумом. Считается, что он дарует своему хозяину бессмертие. Возможно, он побывал в руках самого Моисея, а впоследствии принадлежал таинственному «последнему фараону» Нектанебу II, судьба которого неизвестна…

Поначалу англичанин Оливер, которому этот артефакт достался от трагически погибшей жены, не верит в древние легенды. Но постепенно он убеждается: астрариум действительно обладает очень необычными свойствами.

Однако завладевший астрариумом Оливер оказывается втянут в головокружительную, опасную гонку, цель которой — охранить древнюю тайну от опасных и могущественных людей…

---

Но вдруг, словно подземный взрыв — вроде тех, что я устраиваю на нефтяных месторождениях, — из глубин памяти вынырнула мысль, что Изабелла умерла.

15

Я проснулся далеко за полдень. Солнце красным зайчиком щекотало глаза, вынуждая поднять веки. Я лежал, словно амеба, в состоянии небытия и радовался своему безвременью, пока жгучая боль в спине не привела в сознание. Я сел и провел ладонью по плечам — на пальцах осталось что-то липкое. Кровь. Повернувшись спиной к зеркалу, я заметил на коже четыре борозды, будто в этом месте меня ободрали иглами или ногтями. Я вспомнил свой сон — ночь любви с Изабеллой. Рассмотрел царапины. Нет, на ногти не похоже — слишком уж они близко друг от друга.

Я откинул одеяло — простыня была запятнана кровью. На подушке лежали несколько длинных черных волос. Я подобрал один и намотал на палец. Изабеллы? Нелепая мысль. Но в глубине души я хотел, чтобы эти волосы были именно ее, а сон обернулся явью. Тут я заметил примерно на середине кровати маленькое коричневое перышко. Поднял и, дунув, отправил на пол. Может, оно из подушки?

Мне вспомнилась высеченная в надгробии Изабеллы маленькая дверь. Я пошел в библиотеку и отыскал в одном из справочников статью о Нектанебе II. Часть информации я уже получил от Гермеса, часть — из статьи Амелии Лингерст. И теперь, отчаянно пытаясь найти какие-нибудь новые ключи, рассматривал фотографию пустого, ныне хранящегося в Британском музее саркофага фараона и читал текст на врезке. Он был посвящен некоему Хью Уоллингтону из Британского музея. Хью Уоллингтон? Скорее всего египтолог. Но сколько я ни пытался, мне так и не удалось вспомнить, чтобы Изабелла хоть раз упоминала о нем. Наверное, он мог бы рассказать мне что-то новое об астрариуме. Моисей, Рамсес III, Нектанеб, Банафрит и Клеопатра — все эти люди были связаны с астрариумом. Уоллингтон мог бы прояснить суть этой связи; может быть, он даже знал, как соотносятся иероглифы на инструменте с иероглифами на саркофаге Нектанеба. Я не очень понимал, как спрашивать, не показав астрариум, но надеялся что-нибудь придумать по ходу дела. Во мне росло волнение. Я давно не был дома. Может, поездка в Англию было именно тем, что мне требовалось, — возникнут новые мысли, появится новая информация, и я ускользну из лап тех, кто охотится за астрариумом. Перед глазами внезапно возникло лицо мотоциклиста в шлеме, затем — Омара и его дружка. Хорошо бы избавиться от навязчивой мысли, что за мной постоянно следят. Но еще важнее в первый раз с тех пор, как утонула Изабелла, повидаться с отцом и Гаретом. Меня захлестнуло желание оказаться среди родных в знакомом окружении.

Стук в дверь прервал мои размышления. Осторожно посмотрев в глазок, я увидел, что по другую сторону стоит юнец лет шестнадцати. Я узнал посыльного Александрийской нефтяной компании и открыл дверь.

— От мистера Фартайма, — сказал он, подавая записку.

Яркая современная отделка расположенного на улице Шерифа головного офиса Александрийской нефтяной компании свидетельствовала о внутреннем противоречии господина Фартайма. Он считал себя руководителем двадцатого столетия, зажатым в рамки отношений девятнадцатого века. И сделал все возможное, чтобы нарушить классические пропорции здания на удивление неуместной современной мебелью. Однако он был не способен модернизировать структуру самой компании и постоянно бомбардировал меня длинными анекдотами об отжившем свой век бюрократизме, в котором ему приходится работать.

Завидев меня, господин Фартайм приподнялся из белого кожаного кресла, не выпуская из рук журнал «Тайм». Я заметил на обложке фотографию улыбающегося Ноама Хомского.[21] Но прежде чем я успел спросить, что у него общего с этим американским активистом, Фартайм бросил журнал на стол и вышел мне навстречу пожать руку.

— Спасибо, Оливер, что пришли так быстро. Еще раз примите мой соболезнования. Это ужасная потеря.

— Спасибо, — ответил я, вспомнив, что в последний раз он видел Изабеллу на том обеде, когда они жестоко поспорили о влиянии Асуанской плотины на экологию. К счастью, их стычка длилась недолго — хозяйка, богатая светская львица из египетских сирийцев с многочисленными связями в европейской общине, выронила микрофон, спрятанный в ее вечернем платье с глубоким вырезом. Она наклонилась над столом, что-то доказывая своему собеседнику, устройство вывалилось и утонуло в супнице. Американский посол выловил его оттуда и обратился к хозяйке:

— Если вам, мадам Абдала, непременно нужно шпионить, окажите нам честь, позвольте снабдить вас аппаратурой по последнему слову техники. У наших советских друзей по части дизайна все как-то уж очень объемно.

Гости покатились от хохота. Вечер кончился на веселой ноте, но я остро почувствовал, что каждый гость сомневается, не пострадает ли его положение в Египте из-за неосторожно брошенного замечания о здешнем режиме.

Я сел напротив Фартайма, и мне стало интересно, помнит ли он тот случай. Он показал на мою бороду.

— Вы влились в круг моих более правоверных, чем я, братьев? — Шутливый намек на то, что в живущем на западный манер городе в последнее время все чаще стали появляться бородатые мусульмане.

— Нет, — улыбнулся я. — Это не по случаю новообретенной веры. Просто не хватало времени побриться.

— Понимаю, — кивнул он. — Вы не против моего решения добавить охранника на виллу? Меня расстроило, как грубо с вами обошлись после смерти вашей жены в уважаемой полиции Александрии без всяких на то оснований. Хотя наша нефтяная компания является правительственной организацией, мы считаем своим долгом заботиться о наших консультантах и особенно о нашем лозоходце. Обещаю, с этого дня мы будем более радушными хозяевами.

Речь господина Фартайма была странной смесью викторианского стиля и арабского красноречия. Хотя Изабелла с подозрением относилась к его политическим взглядам, мне он всегда нравился. Однако сейчас я внимательно всмотрелся в его лицо. Может, все его разговоры — это попытка выяснить мою реакцию на допрос в полиции. Или больше того — способ выведать, не нашла ли чего-нибудь Изабелла во время погружения.

— С дополнительным охранником жилье кажется более безопасным, — осторожно ответил я. — Поэтому большое спасибо, что прислали его. Но я сомневаюсь, что вы вызвали меня так срочно по этому поводу. На месторождении все в порядке?

— Более чем в порядке. Скорость бурения на высоком уровне. Вы настоящий лозоходец. Нет, я пригласил вас по личному делу.

Я подвинулся на стуле и, испытывая легкое беспокойство, копался в памяти, стараясь сообразить, какой совершил проступок.

— У меня есть известия о вашем младшем брате Гарете, — быстро объяснил Фартайм.

Я выпрямился. Мне вспомнился наш последний телефонный разговор: невнятные слова и его неожиданный плач в конце. После смерти матери брат, несмотря на окружение, чувствовал себя более одиноким. И еще его пристрастие к наркотикам — самовозвеличивание от употребления амфетамина и сумасшедшие телефонные звонки. Мучаясь депрессиями, Гарет всегда обращался к Изабелле за душевной поддержкой. Теперь у него такой возможности не будет.

— Но он не…

— Жив, не пугайтесь, — поспешно успокоил меня Фартайм. — Сегодня утром сюда звонила его подружка — спрашивала вас. Судя по всему, ваш брат, как у вас говорится, сорвался. И его подружка считает, что вам необходимо немедленно возвратиться в Англию, чтобы наставить его на путь истинный. Она была очень настойчива — волевая молодая дама.

Он улыбнулся без всякой иронии, и я понял, что его забота вполне искренняя. Гарет упоминал по телефону о своей подружке, некоей Зое, но я не был с ней знаком. По крайней мере девушка кажется ответственной, подумал я. Меня беспокоила мысль, что смерть Изабеллы вызовет у брата рецидив. И эхом отозвалась память о данном жене обещании присматривать за Гаретом.

Словно читая мои мысли, господин Фартайм потянулся ко мне через стол и доверительно сказал:

— У меня тоже был брат, на десять лет моложе меня. Я потерял его во время войны семьдесят третьего года. Теперь, если бы была возможность, я бы во многом поступал по другому и уж точно постарался бы лучше узнать своего брата. — Он запнулся, слегка смущенный, что обсуждает такой личный предмет. — Поезжайте к нему, Оливер. Компания охотно предоставит вам четыре недели отпуска. Месторождение пока обойдется без вас, и, принимая во внимание ваши семейные обстоятельства, это самое малое, что я могу для вас сделать.

Возникла новая неловкая пауза, пока мой собеседник смотрел на мыски своих ботинок.

— Я знавал отца вашей жены. Мой отец работал управляющим на его прядильной фабрике — разумеется, до тысяча девятьсот пятьдесят шестого года.

— Разумеется, — повторил я, в очередной раз удивляясь, насколько все запутано в александрийском обществе.