Тобша Лирнер - Сфинкс

• Название: Сфинкс
• Автор: Тобша Лирнер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40693-5

Таинственный древнеегипетский артефакт.

В эзотерических текстах его называют астрариумом. Считается, что он дарует своему хозяину бессмертие. Возможно, он побывал в руках самого Моисея, а впоследствии принадлежал таинственному «последнему фараону» Нектанебу II, судьба которого неизвестна…

Поначалу англичанин Оливер, которому этот артефакт достался от трагически погибшей жены, не верит в древние легенды. Но постепенно он убеждается: астрариум действительно обладает очень необычными свойствами.

Однако завладевший астрариумом Оливер оказывается втянут в головокружительную, опасную гонку, цель которой — охранить древнюю тайну от опасных и могущественных людей…

---

Я сосредоточил взгляд на прислоненном к могильному камню старом венке из лилий. Лепестки цветов побурели и съежились. Один цветок оторвался и упал на траву. Я наклонился его поднять и вдруг увидел небольшое отверстие в дальнем конце мраморной плиты. Встал на колени и присмотрелся. Отверстие, вырубленное долотом, в глубину было около четырех дюймов, в ширину — три. Кто-то даже позаботился обвести его контуром и придать вид двери. Я не видел его, когда хоронили Изабеллу, но что-то в нем показалось тревожаще знакомым.

— Оливер…

Голос был женским, мелодичным, с итальянским акцентом. Я поднял голову: около могилы стояла Сесилия, мать Изабеллы. Ее дорогой костюм от Шанель смотрелся здесь до нелепости неуместно. В одной руке она держала букет хризантем, другой пыталась помешать ветерку растрепать прическу.

— Прошу прощения, — проговорила она, — что потревожила вас в такой личный момент.

Сообразив, что она решила, будто я молюсь, я поспешно поднялся и, отряхнув колени, отошел от могилы на дорожку, чтобы она не заметила выдолбленного отверстия.

Сесилия приблизилась и, стиснув мою руку затянутыми в перчатки пальцами, окинула меня взглядом — усталое лицо с небритым подбородком, помятую одежду.

— Бедняга! Кто бы мог подумать, что умрет такая молодая и талантливая? Подобные смерти — просто неприличие, насмешка над Богом. Вы так не считаете?

В отличие от дочери Сесилия была высока и красива белокурой тосканской красотой, отточенной лоском Рима. Стройная, зеленоглазая, она прекрасно сознавала силу своей привлекательности. Сесилия была всего на восемь лет старше меня и в свои сорок шесть выглядела очень молодо. К моей огромной досаде, меня, словно удар электрического тока, пронзил непроизвольный спазм желания. И, что еще хуже, Сесилия это, кажется, заметила. Я отнял руку.

Едва заметно улыбнувшись, она наклонилась и положила свой букет рядом с лилиями. Я нервно заговорил, стараясь не замечать, как пополз вверх по бедру подол ее юбки.

— Не мог отговорить ее от этого погружения. Бог свидетель, пытался, но она настояла на своем. Меня постоянно преследует мысль: если бы я сумел…

— Оливер, произошел несчастный случай — цепь событий привела вас к моменту, которым вы были не в силах управлять. Разве можно сказать, возник бы или нет такой момент при других обстоятельствах?

Сесилия опасливо обвела глазами кладбище и сделала шаг ко мне.

— Я знаю, Франческа наговорила про меня кучу ужасных подробностей. — Ее голос звучал чуть громче шепота. Она помолчала, словно ждала, что я стану возражать. Я не стал. — Вы должны понять, — продолжала Сесилия, — меня заставили расстаться с Изабеллой. Я быстро поняла, что совершила роковую ошибку. Но когда я овдовела, мне исполнилось всего двадцать пять, а Джованни Брамбилла был очень страшным человеком. Распущенным, влекомым страстями властвовать над тем, над чем у него не было власти, и все это выплескивалось на Изабеллу. Дошло до того, что он втягивал ее в такие дела, которые никак не подобают ребенку. Даже сейчас, в гробу, он обладает силой.

— В какие дела? — заинтересовавшись, спросил я, не очень поверив выступающей в роли жертвы Сесилии. Но меня загипнотизировали ее слова о Джованни Брамбилле.

— Когда Изабелле было девять лет, Франческа написала мне письмо: ее тревожило, что Джованни вовлекает внучку в какие-то странные «представления» — ритуалы, совершаемые со своими единомышленниками. Я немедленно купила билет на самолет, но мне отказали в визе. Причин для этого не было, и я невольно решила, что дело не обошлось без Джованни, который каким-то образом воспользовался своим влиянием, чтобы меня не пустить. Позже, когда я пыталась поговорить об этом с Франческой, она наотрез отрицала, что вообще писала мне.

— Изабелла видела по ночам кошмары, — сказал я. — Снова и снова один и тот же сон: люди совершали обряд — один из древнеегипетских обрядов, о которых она читала…

На лице Сесилии отразился ужас.

— Mia povera figlia![20] — пробормотала она, едва сдерживая слезы. Ее переживания были настолько естественными, что я почувствовал к ней симпатию. Хотел что-то сказать, но в это время позади нас хрустнула ветка и мы оба обернулись. Я заметил среди деревьев движение — мелькнула и исчезла чья-то фигура. На лице Сесилии появился страх. — Нам надо уходить. Здешние люди ни перед чем не остановятся, чтобы переиначить историю, даже недавнюю, — прошептала она.

Мы направились к выходу. Кладбище казалось пустым, но осталось неотвязное чувство, что за нами наблюдают. Я поежился. В небе над нами каркали вороны. Я на мгновение схватил Сесилию за руку, и она во второй раз улыбнулась.

— Знаете, Изабелла прислала мне письмо — примерно за месяц до смерти. Вернее, не письмо: в нем не было ни строчки, только пакет с фотографиями тех лет, когда был жив ее отец. Я расплакалась, когда открыла его. Вам это не кажется странным? Дочь так долго не общалась с матерью — и вдруг за месяц до смерти шлет ей старые фотографии.

Помахав отъезжающему «мерседесу» Сесилии, я почувствовал, как тяжело у меня на сердце. Я тосковал об Изабелле и страшился ее прошлого. Внезапно я вспомнил, где видел маленькую дверь: она напоминала изображенные на гробницах древних египтян порталы, символические врата, через которые может вылетать и влетать Ба усопшего. Но кто выдолбил дверцу на могиле жены? И кто наблюдал за мной, когда я совершил это открытие? Я в последний раз обернулся, но в сумерках угасающего дня кладбище было безлюдным.

Вернувшись на виллу, я обнаружил, что господин Фартайм нанял от имени Александрийской нефтяной компании еще одного охранника. Ибрагиму он сказал, что после допроса в полиции тревожится за мою безопасность. Но я знал, что с ростом дефицита продуктов и введением карточной системы уже отмечались нападения на европейцев. А Фартайм в компании отвечал за меня.

И хотя вид крепкого, но доброжелательного стража в импровизированной форме, улыбавшегося и махавшего мне рукой от ворот, успокаивал, я все-таки не верил, что охрана виллы способна меня спасти. Вечером, зная, что Ибрагим, как всегда раз в году, уехал в Ар-Рашид навестить мать, я дождался, когда охранник задремлет на стуле у железных ворот. Затем как можно тише вышел в сад, положил астрариум в водонепроницаемый ящик и зарыл под магнолией, устроив временный тайник, на случай если кто-то ворвется на виллу. Отдыхая с лопатой в руке, я посмотрел на восковую луну. Египтяне считали, что она служит местом упокоения взлетающих душ. И глядя на яркое, все в оспинах, небесное светило, я подумал, что их верования, как ни странно, не лишены оснований. Послышался шелест крыльев, и мимо меня что-то пролетело — слишком быстро для птицы. От неожиданности я выронил лопату и тут же выругал себя за испуг. Через полчаса работа была окончена: я посадил над астрариумом гранатовое деревце с неглубокими корнями. Затем разровнял землю, чтобы никто не заметил, что здесь копали. И лишь вернувшись на виллу, вспомнил, как Аид вынудил Персефону съесть семь зернышек граната и тем самым обрек ее семь месяцев в году оставаться с ним в царстве мертвых. Тревожная ассоциация.

Сидя за полночь на краю кровати и сжимая в руке прописанный мне врачом компании валиум, я гадал, смогу ли снова вынести эту тягучую волну тьмы, потерю чувств, которая давала мне возможность заснуть.

Затем решил не принимать таблетку и забрался в постель. Долго глядел на потолок, где колебались тени освещенных уличным фонарем деревьев. Потом глаза у меня закрылись и я отключился. Мне приснился солнечный свет, яркий, как на морском берегу. Под разогретой лучами кожей я ощутил зернистую поверхность. Затем легкий вес обвившегося вокруг меня тела, которое я моментально узнал по форме и запаху. Не решался открыть глаза — боялся, что напугаю и прогоню, хотя меня переполняло желание увидеть ее.

Открыв глаза, я понял, что сон никуда не ушел — Изабелла смотрела на меня, и ее глаза переполнял фиолетовый цвет, в котором я так часто тонул. Улыбнувшись, она наклонилась ко мне. От прикосновения к ее коже я чуть не пришел в сознание. Все казалось необыкновенно реальным — теплота, бархатная влажность, ни с чем не сравнимый аромат.

В изумлении я перебирал пальцами тугие пряди ее волос и чувствовал, что прикосновения становятся все интимнее. Изабелла поймала губами мою нижнюю губу, и в этой любовной игре таилось молчаливое обещание продолжения ласк. Поцелуй воскресил в памяти наши прежние объятия. В первые недели, когда я ухаживал за ней, мы занимались любовью ночи напролет, а затем, словно пьяные от изнеможения, бродили по рынкам Калькутты. От одного запаха ее волос во мне загоралось желание, и тропическими ночами я слушал ее шепот, а она строила планы и говорила о нашем будущем. В голове вихрем калейдоскопа понеслись все наши свидания — от первого до последнего. А ее губы между тем скользили к моей груди. Все было настоящим: и ее длинные прохладные пальцы, и вкус ее горячих губ, от прикосновения которых у меня по бедрам пробежала дрожь.