Виктор Сафронов - Легионеры

• Название: Легионеры
• Автор: Виктор Сафронов
• Жанр: Прочие приключения

У каждого свой, непростой и тернистый путь в Иностранный легион.

---

Присутствующие согласно загудели. Кто-то, правда из-за спины Данилы даже произнес: «Играй на свое. Проиграл — сваливай.»

— Нет, ты будешь играть! — свое требование, вышедший из себя пахан, подкрепил вытащенной из под стола массивной заточкой. Резким ударом, он загнал ее в стол, прямо в центр образовавшегося долларового пригорка, как раз между руками Рысака. После чего длинно и грязно выругался. — Ты… законов не знаешь… Пока у меня есть деньги… я имею право отыграться… Я не прошу играть со мной в долг. Я пахан, а ты еще никто. Поэтому будешь делать то, что я скажу. Если я решил… Если я принял решение, значит и вся ответственность на мне…

Было видно, как не хотел играть Рысак. Как через силу, кривясь от невыносимой душевной боли и страданий принимает он сдаваемые карты и получает выигрыш.

Вполне естественно, что и деньги общака, поставленные на кон, были проиграны.

— Утром разберемся, — миролюбиво и устало сказал Рысак, уходя спать в другой барак. Мог он еще что-нибудь сказать или нет неизвестно. Но, не сказав после этого ни слова, сложив денежные купюры в полиэтиленовый пакет, удалился на покой.

Чтобы «покой» не оказался последним в его жизни, то есть отдых плавно не перешел в фазу «вечного сна», пригласил с собой для страховки Микроба. Тот, еще недавно верный помощник и мудрый советник Данилы, с радостью поспешил за Рысаком. Данила же остался один, размышлять над ухабисто-похабистыми поворотами и виражами жизни.

* * *

Утром Данилу нашли в туалете с перерезанным горлом. Кому много позволено, с того и спрашивается больше, по самому строгому — гамбургскому счету.

Микроб и еще много народа могло подтвердить, что это мог сделать кто угодно, кроме Рысака. За всю ночь он, не смотря на большое количество выпитой с вечера жидкости, никуда из барака не выходил. Перед сном попросив двоих пацанов сберечь выигрыш. Сам завалился спать и спал, надо сказать, сном младенца, чистым светлым и незамутненным всевозможными негативными впечатлениями. Снилось ему что-то светлое. Пацаны, гордые оказанным им доверием, несшие всю ночь рядом с ним дежурство, рассказывали, что ночью он во сне улыбался.

Опасения по поводу смерти Данилы были серьезными и обоснованными. Главным подозреваемым мог быть только оскорбленный им Рысак. Покарать вора такого масштаба, как Данила Белокаменный, мог только сходняк, всем остальным, включая и Колю Коломийца, следовало подумать о своей отмазке. Воры не любили самодеятельности. Веских причин убивать Данилу, у него не было. Хотя с утра поднялся большой шум, Рысак однако, чувствовал себя спокойно. Самое удивительное для него было в нем самом. Он сделал очень большой скачок по воровской лестнице и, прислушиваясь к себе самому с удивлением обнаруживал, все-таки он был больше вор, нежели завербованный чекистами для каких-то своих нужд агент.

Общаковские деньги и, это важно отметить, все, что он выиграл у Данилы, Рысак вернул или отдал, здесь трудно определить, обратно в общак. Трудно определить, так как он их выиграл в честной борьбе. Оказывается, хотя некоторые над ним и посмеивались, он был неглупым человеком.

О том, что все карты Данилы он знал наверняка, не знал никто.

Кроме всего прочего, из его растерянности в стычке с Данилой, все, кто при этом присутствовал, сделали однозначный вывод. Он не только умен, но хитер и коварен. А тот мастер-класс, которым он продемонстрировал в главной игре своей жизни, кроме всего прочего добавил к его портрету и такие весомые детали, как фартовость, смелость, благородство, кристальную честность и, конечно, бескорыстное служение интересам воровского мира.

На глазах его современников, рождалась новая легенда преступного мира. Скоро на зонах и пересылках можно будет услышать, не лишенные хвастовства байки о том, как очередной сказочник, сидел или по крайней мере знал, того кто сидел с самим Рысаком на одной зоне.

Иногда твои достоинства, превращаются в слабости, в нашем случае, для Рысака все сложилось, как нельзя кстати. Достоинства — ими и остались. При умелом поддержании светлого образа, поневоле мы опять вернулись к чужой идее фикс, возвыситься в воровском мире. Все это давало очень серьезные плюсы к тюремной биографии Колюни Коломийца, охотно откликавшегося на погоняло «Рысак».

Глава 6 АЛЕКСЕЙ ГУСАРОВ. ГАМБУРГ

Конечный пункт своего путешествия, веселый город Гамбург, Алексей Гусаров выбрал не случайно. Конечно, ему очень нравилось вкусное слово — гамбургер, но совершенно не это привлекло его сюда.

Главное было то, что в этом городе, любуясь плавным течением Эльбы, у Алексея была возможность поговорить по телефону на русском языке с пока неизвестным ему человеком.

— Я, — ответил ему тусклый, немецкий голос. Пришлось не запланировано напрягаться и вспоминать, что «я», по-немецки, для русского уха, означало «да».

На чистом, русском языке, он попросил к телефону, херра Залупенко, забыв о том, что мобильный аппарат может быть в руках только самого «херра», коль скоро это его номер.

— Я слушаю, — голос Залупенко выдавал постоянную, встревоженную озабоченность, бывшего советского человека, действующего во вражеском, капиталистическом окружении.

Алексей представился и не вдаваясь в подробности, объяснил цель своего приезда. Молчаливый абонент узнал о его желание поработать на фатерляндских стройках народного хозяйства.

После вступительного спича Алексей, сославшись на определенного вида источники информации, попросил у абонента совета, где, мол, соотечественнику можно устроиться на ночлег? Сразу выдвинул условия, чтобы было подешевле, но обязательно: в одноместном номере, с душем, чистым бельем, в комнате без насекомых, за два полновесных, европейских евро. После такой простой просьбы, он поинтересовался, может ли его собеседник поспособствовать ему с трудоустройством?

Залупенко ничего конкретного обещать не стал. Надо отдать ему должное, он обладал железной выдержкой и умел слушать.

Гусаров воспользовался положительными качествами таинственного Залупенко и разъяснил ему, что он, на территории Германии находится вполне легально. Все документы в порядке. Он это сказал так, для порядка, мол, к чему испуг и дрожь, мы тоже кое в чем поднаторели…

Однако, абонента эта новость не взволновала и в экстаз не привела. Он попросил Алексея, особых восторгов по этому поводу не испытывать и ни с кем в контакт не вступать. Для обоюдоприятной, с нетерпением ожидаемой встречи, вернуться к автобусной стоянке и в течение часа, предварительно указав ему марку и номер автомобиля, ждать приезда за ним, именно этого автомобиля.

Алексея до глубины, не понятой до сих пор на Западе русской души, тронуло такое радушие и уровень сервиса. За будущим разнорабочим на стройке, работодатель присылает роскошный лимузин-лайнер. Несколько позже выяснилось то, что уровень сервиса объяснялся дальнейшим хорошим заработком, на каждом привлеченном батраке-работнике.

* * *

Через сорок минут подъехала старая, разбитая колымага, даже на снимках из космоса, отдаленно не напоминающая лимузин. Разбитной, безусый, чернявый парнишка, лет тридцати пяти, с загнутым в виде банана носом и глазами навыкате, протянул ему руку и представился Семеном или Семой, а можно и «профессором Франкенштейном». После чего, отвез его на окраину города, в место будущего проживания.

Новоиспеченный остарбайтер, хотя и не надеялся увидеть шикарные апартаменты и даже всего того, что он просил у Залупенко за, всего какие-то, два евроса, но то, что увидел, подействовало на него удручающе… Если не сказать более определенно — погано на него этот вид подействовал.

То, что представилось его взору, затуманенному от исходящих из эпицентра нелегальной жизни, разъедающих глаза испарений, было большим, мрачным подвалом. У стен, теряясь в тусклой дали, во множестве стояли двухъярусные, узкие то ли кровати, то ли нары.

Неимоверная скученность. Затхлый, влажный и спертый воздух подвального помещения, со сладким запахом гниющей картошки и жаренной селедки. Навскидку, в этом крысином царстве ночевало или правильнее сказать жило, человек около ста двадцати… Кто их считал-то?

Солнце последний раз заглядывало в эти казематы кайзеризма, тогда, когда их строили, т. е. каких-то сто восемьдесят два года назад.

Как и следовало ожидать, готовый сорваться с губ вопль отчаяния, затих, не имея своего логического продолжения. Лишь неутоленная печаль, слабо обозначилась в молодых, гусаровских глазах.