Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

• Название: Гевара по прозвищу Че
• Автор: Пако Тайбо II
• Жанр: Биографии и Мемуары

Его жизнь была полна приключений и борьбы, его смерть окружена тайной, его влияние на современников и потомков огромно, и каждое приходящее поколение открывает его для себя заново. Каков он был, Гевара по прозвищу Че, аргентинец, принятый кубинским народом как сын, человек, научивший латиноамериканцев сражаться за свою свободу?

Пако Игнасио Тайбо И, писатель и ученый, не просто рассказывает о жизни и борьбе Эрнесто Гевары, но и раскрывает многие загадки, связанные с жизнью и смертью.Че, предавая огласке архивные документы, ранее недоступные исследователям.

Биография Эрнесто Че Гевары, принадлежащая перу Пако Игнасио Тайбо II, получила широкое признание и стала мировым бестселлером.

---

Следующая встреча состоялась 28 сентября. На ней Монхе повторил, что его соглашение с Фиделем ограничивалось созданием опорной базы для партизанской кампании, которая должна была проходить на юге, и что во всем плане Боливии отводилась второстепенная роль. Кубинцы ответили на это, что Боливия получила центральное значение, так как в ней сложились должные условия. Встреча закончилась на мрачной ноте: Монхе заявил, что не потерпит, чтобы на него смотрели как на марионетку.

Спустя два дня Вильегас встретился с участниками группы молодых боливийских коммунистов, с которыми кубинцы наиболее тесно сотрудничали, чтобы сообщить о сомнениях, одолевавших Монхе. Родольфо Салданья и Коко Передо сказали, что их не заботит позиция Монхе и что они в любом случае будут участвовать в борьбе. 4 октября поступила депеша от Че. Он писал, что разрыв может оказаться серьезной проблемой на подготовительном этапе операции: "Поддерживайте отношения с Монхе н избегайте споров".

* * *

Дела шли своим чередом, и вскоре реальность нарушила обманчивые покой и тишину, царившие в учебном лагере Сан-Андрее на Кубе. Было произнесено ключевое слово "Боливия". Реакция у всех была одинаковой - удивление.

Че составил буквально зверскую программу обучения. Аларкон рассказывал: "Это было настолько тяжело, что мы не были уверены, что сможем вынести все. Мы считали себя готовыми, но Че сказал, что нужно повторять все снова и снова". Прежде всего он прочитал им правила. С офицерскими привилегиями было покончено; все вновь в одинаковом положении. Караульную службу все тоже несли поровну. Че брал себе первые часы. Те, кто стоял последнюю смену караула, завершавшуюся в пять утра, отвечали за приготовление завтрака. Еще через полчаса был подъем, а ровно в шесть, минута в минуту, начинались тренировки по стрельбе. Для тех, чьи достижения не увеличивались, поездка должна была закончиться не начавшись. Стреляли из самого разнообразного оружия: из "фалов", "гарандов", "М-1", "томпсонов", "узи", сотни патронов за раз. По субботам и воскресеньям добровольцы стреляли из базук и пулеметов 30-го и 50-го калибра. После тренировок они чистили оружие, а затем наступал черед шестичасового форсированного марш-броска с рюкзаками, полными боеприпасов. В семь часов вечера группа разделялась на две части, с каждой из которых Че и Густаво Мачин вели занятия по истории, испанскому языку и математике. В этот неуклонный и даже ненормальный уклад входили занятия французским языком и языком кечуа - индейской народности, составляющей значительную часть населения Боливии; эти уроки начинались в девять часов вечера. Че принимал участие во всех занятиях и, кроме того, должен был готовиться к тем урокам, которые проводил сам.

Спустя две недели курсанты-добровольцы стали готовить свои легенды. Один должен был стать эквадорским коммивояжером, другой - уругвайским поставщиком .мяса. Кому-то предстояло выучить колумбийский государственный гимн, бейсбольные команды Панамы и названия газет, выходивших в Монтевидео.

Измученные добровольцы попросили Че временно приостановить общеобразовательные занятия, чтобы они могли уделить время отработке своих легенд. Че ответил, что этим можно заниматься в свободное время. Какое свободное время? - удивились они. После полуночи, спокойно разъяснил он. Это была естественная реакция для человека, который никогда не спал целую ночь.

Тренировка давала свои результаты. Тамайо, Аларкон, Альфонсо Сайас и Сан-Луис Рейес первыми смогли преодолеть дистанцию марша за час пятьдесят минут. Это позволило Че создать нажим на всех остальных, лидеры осыпали их насмешками и оскорблениями до тех пор, пока всем не надоело выслушивать их. В течение всего тренировочного периода Фидель не реже раза в 1еделю приезжал в лагерь. В одно из посещений Че и его включил в работу, заставив провести хронометраж марш-броска, трасса которого пересекала реки, взбегала на вершины холмов и спускалась в долины и обрывистые ущелья. Тому, кто в тот раз пришел первым, Фидель подарил свои часы.

Че, внезапно перешедший от лишений и необходимости вести стоический образ жизни, к режиму изобилия, по словам товарищей, "жрал как лошадь, съедал по три порции" на зависть Вило Акуньи - у того был излишек веса, и ему было приказано соблюдать диету. Диета не пошла на пользу Акунье, и ему пришлось поплатиться за нее в ходе кампании.

До нас дошло много анекдотов, касающихся периода обучения в Пинар-дель-Рио. Один из них очень мне нравится. Хотя он и не имеет никаких документальных подтверждений, но дополняет имеющиеся у нас сведения о характерах Фиделя и Че. Как-то раз у Гевары возникла серьезная размолвка с Рамиро Вальдесом, бурный спор, Че даже ударил Рамиро. В это время Алейда Марч находилась неподалеку, сидя в автомобиле у подножия холма, на котором тренировались добровольцы. Наблюдая за происходящим, они поняли, что Че "снимает стружку" со старого друга за то, что тот привез с собой Алейду, в то время как жены других товарищей не имели возможности навестить мужей. Воздух сотрясали проклятия и оскорбления.

Прибытие Фиделя оказалось как нельзя кстати - Че, когда по-настоящему выходил из себя, мог оказаться опасен.

Фидель укротил Че, сказав ему: "Это ошибка не Рамиро, а моя. Мы рассчитывали дать всем остальным несколько дней отпуска, чтобы они смогли навестить жен, но не предусмотрели отпуск для тебя; именно поэтому Алейда здесь". Постепенно Че начал успокаиваться. Фидель предложил подвезти некоторых из товарищей на холм в своем автомобиле. Но они, не доверяя его водительскому мастерству, отказались: "Все в порядке, майор, мы пойдем следом за вами".

Той ночью Гевара и Алейда ночевали в лагере в отдельной комнате. На следующий день Че не смог как обычно взбежать на гору. Кубинцы с их обычным уважительным отношением давали ему понять, что усталость такого рода не тот предмет, которому стоит придавать слишком уж большое значение, лишь хитро спрашивали его: "Хорошо спали, майор?"

5 октября из Боливии для встречи с Че прибыл капитан Мартинес Тамайо. Он прежде всего хотел сообщить, что находится не в восторге от базового лагеря на ферме в Ньянкауасу и предпочел бы переместиться в другой район. Че очень рассердился на него: переезд, по его мнению, был бесполезным и, больше того, угрожал безопасности всего предприятия. Помимо всего прочего, ранчо удовлетворяло требованиям, предъявлявшимся к тыловой базе, в число которых входила возможность проведения на ней длительного обучения и близость к аргентинской границе.

На исходе октября Эрнесто Гевара в последний раз увидел своих детей. Встреча состоялась в предместьях Гаваны. Несколько раньше Алейда привозила к отцу младшую дочь, Селию, страдавшую в то время от инфекционного заболевания почек. Девочке еще не исполнилось и четырех лет, и не было никакой опасности, что она узнает отца. Че приехал на последнюю встречу уже загримированный, в своем новом облике Адольфо Мены, уругвайского функционера из Организации американских государств. Его ждали четверо младших - дети Алейды. Десятилетнюю Ильду решили не привозить на встречу: "Возможно, посчитали, что я могла бы проболтаться своим друзьям или товарищам о том, что видела его или что он собирался уезжать".

Алейда Гевара, старшая из присутствовавших детей - ей было почти шесть лет, - хорошо запомнила эту встречу: "Мужчина сказал мне: "Привет". Он сказал, что он испанец, его зовут Рамон и он хороший друг моего папы".

"Эй, вы говорите не по-испански, вы говорите по-аргентински", - заявила Алейдита. Все были поражены: если маскировка не могла одурачить шестилетнего ребенка, то от нее не было никакого смысла.

Но Че остался невозмутим: "Почему по-аргентински?"

"Потому что я думаю , что так говорят аргентинцы", - ответила девочка.

Незадолго до отъезда, в октябре, Че получил донесение от Дебрэ ("лучшее, что я написал в своей жизни"), к которому прилагались карты, планы, политические сообщения, списки сочувствующих, и смог сопоставить его с информацией, полученной от Пачо. Было совершенно ясно, что в других областях Боливии можно было выбрать значительно лучший плацдарм для партизанского движения: там имелись более социально развитые кампесинос, не было такой сильной изоляции от шахтерских масс, лучше представлены радикальные политические силы боливийского общества, а среди левых партий были сильнее развиты воинственные настроения. Но, по словам Дебрэ, было очевидно, что "он Че, охваченный нетерпеливым стремлением вернуться к партизанской жизни... и занятый подбором людей для кампании и подготовкой будущих связей, придавал второстепенное значение первоначальному местоположению базы".

Но не только это оказало влияние на выбор, сделанный Че. Он решил разместить базовый лагерь в области Ньянкауасу, где не проводилось никакой предварительной политической работы, Как рассматривал ее именно как тыловую базу, а не как опорный пункт для партизанских действий, и потому придавал больнее значение ее изолированному положению.