Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

• Название: Гевара по прозвищу Че
• Автор: Пако Тайбо II
• Жанр: Биографии и Мемуары

Его жизнь была полна приключений и борьбы, его смерть окружена тайной, его влияние на современников и потомков огромно, и каждое приходящее поколение открывает его для себя заново. Каков он был, Гевара по прозвищу Че, аргентинец, принятый кубинским народом как сын, человек, научивший латиноамериканцев сражаться за свою свободу?

Пако Игнасио Тайбо И, писатель и ученый, не просто рассказывает о жизни и борьбе Эрнесто Гевары, но и раскрывает многие загадки, связанные с жизнью и смертью.Че, предавая огласке архивные документы, ранее недоступные исследователям.

Биография Эрнесто Че Гевары, принадлежащая перу Пако Игнасио Тайбо II, получила широкое признание и стала мировым бестселлером.

---

3 сентября Пачо Фернандес Монтес де Ока через столицу Чили Сантьяго прибыл в Ла-Пас и встретился там с двумя другими кубинцами. Выяснилось, что размещение базового лагеря в Альто-Бени не согласовалось с той предварительной работой, которую боливийские молодые коммунисты при поддержке БКП провели в зоне Камири. В Санта-Крусе они уже сделали запасы оружия, продовольствия и одежды.

Предложение о создании базы в Альто-Бени вызывало у Мартинеса Тамайо подлинное отвращение. Он рискнул даже заявить, что "Че предложил множество бессмысленных вещей". Ему не нравились новые контакты с группой Мойсеса Гевары, которые, как он считал, должны, были дурно повлиять на отношения с представителями БКП, с которыми они работали. А Пачо настаивал на том, что отношения с БКП должны отойти на второй план, а партизанам следует вернуться к организации своих собственных сетей, отказаться от участка в Санта-Крусе и искать новое место в Альто-Бени.

10 сентября Вильегас отправил Че донесение, в котором сообщалась точка зрения Мартинеса Тамайо. Затем последовали новые переговоры с Монхе, были изучены три возможные зоны базирования. Кубинская группа в Ла-Пасе отклонила предложение о действиях в районах Альто-Бени или Чапаре и вернулась к мысли о зоне Санта-Крус - Камири. Важнейшим аргументом в пользу этого выбора было то, что эта малообитаемая область находилась невдалеке от Анд и (по словам Вильегаса) соответствовала идее Че о создании "глубоко тыловой опорной базы для организации партизанской кампании, продвижения к северу безо всяких столкновений и постепенного перехода к более близкой к центру зоне, использование на западе отрогов Анд, по которым проходит граница с Аргентиной, в основном как маршрут коммуникаций".

В донесении также говорилось о том, что связи с Мойсесом Геварой поставили кубинцев в трудное положение в отношениях с боливийской компартией. На этой стадии с кубинцами работала группа из десяти человек, руководящее положение в которой занимали братья Передо, Хорхе Васкес Вианья и Родольфо Салданья. Донесение сообщало о свершившемся факте: в очень отдаленной местностилодле реки Ньянкауасу куплено ранчо. Ближайший населенный пункт - Лагунильяс, неподалеку находится и конспиративная квартира, где спрятано военное снаряжение. Ранчо площадью в три тысячи акров располагалось в местности, покрытой пышной растительностью; на ней имелась свиноводческая ферма, обслуживавшаяся двумя сельскохозяйственными рабочими - боливийцами, входившими в коммунистическую партию. Покупку совершил Коко Передо, и он же стал официальным владельцем фермы. Но довольно странным является то обстоятельство, что уже 11 сентября, на следующий день после отправки Че донесения о покупке, Вильегас предупредил, что сосед, Сиро Арганьярас, представляет некоторую опасность, так как "чрезвычайно любопытен".

Пачо возвратился в Гавану 12 сентября. В это время Мартинес Тамайо отправился обследовать другое возможное место базирования - фермы в области Альто-Бени. Хотя они и остановили свой выбор на районе Ньянкауасу, но, судя по всему, не отказались полностью от альтернативы и ожидали решения Че. А Дебрэ проводил социополитическое изучение этой зоны, а также района Чапаре, на севере от Кочабамбы. Эта работа, проводившаяся "под взволнованными и подозрительными взглядами боливийской компартии", заняла весь сентябрь. Там он встречался и с Мартинесом Тамайо, хотя последний сделал вид, что не знаком с французом.

В середине сентября добровольцы на Кубе тронулись в путь, который вел к неизвестному заданию под командой неизвестного руководителя. Они вскарабкались в покрытый брезентовым тентом кузов грузовика, которым управлял водитель наивысшего класса майор Томасевич. Пинарес, по своей вечной склонности к озорству, прожег в брезенте дыру сигарой и смотрел, что происходит вокруг, подробно рассказывая остальным, где они едут. Оказалось, что маршрут ему знаком, они ехали по его родным местам - окрестностям Пинар-дель-Рио, в восточной части острова.

Когда машина прибыла на ферму, добровольцы построились в саду приблизительно в пятидесяти ярдах от дома, и Томасевич предупредил:

"Вам будет полезно собраться с духом, потому что вы будете иметь дело с неким очень тщеславным и очень невежливым человеком".

Пинарес дал группе команду приготовиться. Прошло несколько минут. Пока они ожидали появления кого-нибудь, облаченного в оливково-серую униформу, из окна высунулся какой-то человек. По словам Аларкона, "он был одет в костюм парижского стиля, при галстуке, держал в руке очки. Он был лысоват, с несколькими беспорядочно торчавшими седыми волосами, и курил трубку". Человек подошел к группе, остановился, не доходя до нее пары ярдов, и церемонно приветствовал Томасевича, пожав ему руку.

"Ну вот, доктор, это группа, которую вы будете обучать". -Томасевич принялся представлять их, используя конспиративные имена. Человек пристально поглядел на стоявших в строю и сказал с испанским акцентом:

- Знаете, майор, я должен кое-что сказать вам. Они кажутся

мне просто толпой засранцев, - он представился каждому из

участников группы, называя себя Рамоном.

- Что вы думаете о них теперь? - спросил Томасевич.

- Все та же самая толпа засранцев, - ответил тот, оглядывая

людей с головы до ног. Затем он обратился к Пинаресу: - Я тебя

знаю.

- Вы не можете меня знать, - последовал ответ.

- А разве ты не майор Пинарес? Разве ты не тот командир, который на протяжении всего ракетного кризиса мотался вокруг Пинар-дель-Рио в разбитом старом джипе, осыпая дерьмом всех местных кампесинос?"

Шутка была настолько обидной, что вся группа расхохоталась. Сан-Луис корчил рожи, словно пытался отгадать, кем же был этот замаскированный тип. Обнаружив аргентинские интонации, прикрытые деланным испанским акцентом, он даже решил было, что это мог быть кто-нибудь из братьев Че, с которыми он никогда прежде не встречался. Разорвать чары удалось Хесусу Суаресу Гайолю. Именно он первым кинулся вперед и обнял незнакомца: "Черт тебя возьми, парень, это ты! Это же Че, черт возьми!"

Придя в себя после первой радости, они заставили его снять очки и надеть оливково-серый китель и берет. Как и миллионы прочих кубинцев, они около полутора лет ничего не знали о судьбе Че. Первая запись в дневнике боевых действий, который вел Сан-Луис, гласила: "Мы были невероятно тронуты, узнав его". Но они еще и были горды тем, что им предстояло сражаться вместе с майором Геварой.

Когда первое возбуждение улеглось, Че сообщил о том, что будет представлять собой начальная часть операции, не дав при этом определенных указаний на какую-либо страну. Аларкон вспоминал: "Он предупредил, что хотя мы и не направляемся на скотобойню, борьба тем не менее будет долгой и жестокой и пройдет в самых трудных условиях". В завершение Че веско заметил, что не хотел бы, чтобы хоть кто-то оказался в принудительном порядке втянут в операцию, и потребовал от всех подтвердить, что они действительно являлись добровольцами.

Режи Дебрэ позже провел анализ состава добровольцев и причин, вследствие которых они пожелали принять участие в Латиноамериканском проекте. Его точка зрения отличается от общепринятой, но тоже заслуживает внимания. "Высокопоставленный лидер - это не просто красный царек, развалившийся в кресле. Четверо членов Центрального комитета, двое заместителей министров и два высокопоставленных чиновника бросили свои семьи, автомобили, дома, привилегии, чтобы отправиться вместе с Че в неведомые джунгли, где некоторые из них превратились в ходячие скелеты, замотанные в тряпье, с распухшими конечностями, вынужденные пить собственную мочу, чтобы не Умереть. Никто не вынуждал их идти, и на них не смотрели телекамеры, готовые зафиксировать их последние слова, их последние мысли".

А в Боливии тем временем продолжалась комедия ошибок. 23 сентября трое кубинцев снова встретились с Марио Монхе. От имени боливийской компартии он потребовал разъяснений насчет связей Дебрэ с другими левыми группами, особенно марксистско-ленинской коммунистической партией Оскара Саморы. Кубинцам пришлось сказать, что они не были информированы о миссии Дебрэ и даже не знали о том, что он находился на континенте. В ходе этой беседы Монхе сказал им, что партия ведет подготовку всеобщего восстания, в котором партизанское движение должно играть вспомогательную роль. Когда же кубинцы поинтересовались, что уже сделано для организации восстания, он ответил: "Ничего".

Следующая встреча состоялась 28 сентября. На ней Монхе повторил, что его соглашение с Фиделем ограничивалось созданием опорной базы для партизанской кампании, которая должна была проходить на юге, и что во всем плане Боливии отводилась второстепенная роль. Кубинцы ответили на это, что Боливия получила центральное значение, так как в ней сложились должные условия. Встреча закончилась на мрачной ноте: Монхе заявил, что не потерпит, чтобы на него смотрели как на марионетку.