Алексей Писемский - Мещане

• Название: Мещане
• Автор: Алексей Писемский
• Жанр: Русская классическая проза

---

Вечером у Аделаиды Ивановны произошло еще новое свидание с одним из ее должников. Часов в восемь Бегушев сидел с графом Хвостиковым, и тот ему показывал фокусы из карт; ловкость Хвостикова в этом случае была невероятна: он с одной из карт произвел такую штуку, что Бегушев воскликнул: "Как вы могли ее украсть из-под моего носа?" - "Карта - это что! А вот если бы бог привел к осени украсть где-нибудь шубу!" - сострил Хвостиков. - "Не воруйте, к осени я вам подарю шубу!" - утешил его Бегушев. Граф усмехнулся и внутренне был очень доволен, зная, что если Бегушев сказал, так и сделает это. Вдруг раздался звук тяжело въехавшей на двор кареты.

- Кто бы это мог быть? - спросил Бегушев.

Граф Хвостиков поспешил встать, пойти и справиться.

- Сенаторша Круглова прислала к Аделаиде Ивановне внучка своего с гувернером, - проговорил он, вернувшись.

Бегушев рассмеялся.

- Младенцев уж начинают подсылать! - проговорил он.

Перед Аделаидой Ивановной между тем, опять-таки принявшей своих посетителей в гостиной, стоял прехорошенький собой мальчик, лет десяти, и за ним мозглый{226} и белобрысый гувернер его.

- Бабушка больна, она не может к вам приехать, - лепетал на французском языке ребенок, - и она вам прислала! - заключил он, показывая большой пакет.

- C'est l'argent!* - подхватил гувернер.

______________

* Это деньги! (франц.).

- О, благодарю, благодарю! - воскликнула на первых порах радостным голосом старушка.

Гувернер, взяв у ребенка пакет, разорвал его и начал считать деньги.

- Dix, trente, cinquante... cent roubles!* - сосчитал он.

______________

* Десять, тридцать, пятьдесят... сто рублей! (франц.).

Лицо у Аделаиды Ивановны несколько вытянулось.

- Что ж это, проценты? - произнесла она тихим-тихим голосом.

- Je n'en sais rien, madame*, - отвечал гувернер. Аделаида Ивановна, впрочем, сейчас же помирилась и на этой сумме.

______________

* Я ничего об этом не знаю, мадам (франц.).

- Благодари, душенька, бабушку, очень благодари, - говорила она, целуя ребенка. - Но мне надобно дать вам записочку, что я получила деньги, отнеслась она к гувернеру.

- Non, non, c'est inutile, madame!* - отвечал гувернер и пояснил, что сенаторша не приказала брать никаких расписок от Аделаиды Ивановны.

______________

* Нет, нет, это не нужно, мадам! (франц.).

Стук четырехместной кареты вскоре возвестил, что они уехали.

Проводив гостей своих, Аделаида Ивановна вошла к брату, стараясь иметь довольное лицо.

- А вот подруга моя, Оля, не так поступила, как князь: помнишь, я думаю, жену покойного сенатора Круглова?.. Она мне часть долга уплатила!

Бегушев уж и не спросил сестру, как велика была эта часть.

- Главное, она, бедная, очень больна, - продолжала Аделаида Ивановна, желая разжалобить брата в пользу своей приятельницы, - и присылала своего внучка, это тоже очень мило с ее стороны.

Бегушев молчал.

Аделаида Ивановна чувствовала, что он был недоволен ею.

- А вексель на князя Мамелюкова я тебе принесла!.. С него ты взыщи!.. проговорила она, подавая ему вексель и думая хоть тем извинить в его глазах свою слабость в отношении сенаторши Кругловой.

Бегушев велел ей сделать на векселе бланковую надпись и положил его в карман себе.

Когда Аделаида Ивановна возвратилась в свою комнату, Маремьяша немедленно же спросила, сколько заплатила ей сенаторша; Аделаида Ивановна призналась, что всего сто рублей. Маремьяша принялась ее точить.

- Что это, сударыня, - затрещала она озлобленным голосом, - старушонка эта смеется, что ли, над вами? Мы - мужички, да и то не позволим так с собой делать!.. - И кончила свои выговоры тем, что взяла себе полученные Аделаидой Ивановной деньги в счет жалованья.

- Вы знаете хорошо князя Мамелюкова? - спросил Бегушев графа Хвостикова, когда сестра ушла.

- Очень хорошо.

- Что, он богат или только дутый пузырь?

- О, нет, напротив! - воскликнул граф. - И что ужасно обидно: я и князь в одно и то же время начали заниматься одною и тою же деятельностью - он в сотнях тысяч очутился, а я нищий!

"Потому что тот умен, а ты дурак!" - подумал Бегушев.

На другой день он отправился подать вексель князя Мамелюкова ко взысканию. Ему обещали, что недели через две он может надеяться взыскать по этому векселю, а если должник не заплатит, то посадить его в тюрьму.

Бегушев был очень этим доволен, но ненадолго: в ближайших номерах одной газеты он прочел, что действительный статский советник князь Мамелюков отправился на целый год за границу.

- Поди, ищи его там! - воскликнул Бегушев и разорвал газету на мелкие куски.

Глава II

Вскоре та же газета принесла снова известие, поразившее Бегушева и его сожильцов за одним из утренних чаев, который они сходились пить вместе, и, по большей части, все молчали. Бегушев - потому, что последнее время он как будто бы разучился говорить; граф Хвостиков был, видимо, чем-то серьезным занят: он целые утра писал, а потом после обеда пропадал на всю ночь; Аделаида Ивановна грустила, поняв, наконец, всю лживость и бесстыдство своих кредиторов: не говоря уже о поступке князя Мамелюкова, но даже ее друг, сенаторша Оля, когда Аделаида Ивановна приехала к ней навестить ее в болезни и, уже прощаясь, скромно спросила, что когда же она может от нее, милушки, получить хоть сколько-нибудь в уплату, - сенаторша рассердилась и прикрикнула на нее:

- Chere Adele*, я вам так недавно уплатила, что вы не имеете даже права снова требовать этого.

______________

* Дорогая Адель (франц.).

Возвратясь домой, Аделаида Ивановна тихонько проплакала целый день: ее не столько огорчило то, что сенаторша не хочет ей платить денег, как то, что она видаться с ней, вероятно, не будет после того.

Когда хотели было уже расходиться из-за чайного стола, Прокофий подал Бегушеву газету; тот сердито отстранил ее рукой, но граф взял газету и, пробежав ее, воскликнул во все горло:

- Скажите, какое происшествие! - и затем торопливо прочел: "Третьего мая в номера трактира "Дон" приехал почетный гражданин Олухов с девицею Глафирою Митхель. Оба они были в нетрезвом виде и, взяв номер, потребовали себе еще вина, после чего раздался крик девицы Митхель. Вбежавший к ним в номер лакей увидел, что Олухов, забавляясь и выставляясь из открытого окна, потерял равновесие и, упав с высоты третьего этажа, разбил себе череп на три части. Он был найден на тротуаре совершенно мертвым".

- Mon Dieu! Mon Dieu!..* - произнесла с ужасом Аделаида Ивановна.

______________

* Боже мой! Боже мой!.. (франц.).

- Дурак этакой! - проговорил Бегушев как бы равнодушно, а между тем у него щеки и губы дрожали.

- Не умен, не умен!.. - подхватил граф. - Однако я сейчас же поеду к Домне Осиповне, - прибавил он, вставая.

Бегушев на этот раз ничего не сказал против его намерения, и только, когда граф совсем уходил, он спросил его:

- А вы, по обыкновению, поздней ночью воротитесь?

- Нет, как только узнаю подробности, так и возвращусь, - отвечал граф.

- Кто же это такой Олухов? - спросила хитрая Аделаида Ивановна, очень хорошо знавшая через Маремьяшу, кто такой был Олухов.

- Купец один знакомый нам, - отвечал Бегушев неохотно.

Аделаиде Ивановне хотелось бы спросить еще, что почему же граф Хвостиков принял такое живое участие в его смерти, но этого уже она не посмела, да и стыдно было!

Бегушев после того ушел к себе в диванную. Нетерпение отражалось во всем существе его: он то садился на диван, то ложился на нем, то вставал и ходил по комнате, заглядывая каждоминутно в окна; не было никакого сомнения, что так нетерпеливо он поджидал графа Хвостикова. Тот, наконец, вернулся.

- Это ужас, что такое там происходит! - воскликнул он, пожимая плечами. - Но прежде всего, пожалуйста, заплатите извозчику: я его брал взад и вперед.

- Заплатят, - рассказывайте!

- Вообрази, - продолжал граф, - посреди великолепной залы лежит этот несчастный; голова у него связана серебряной проволокой, губы, щеки, нос все это обезображено!.. Тут с одной стороны полицейские... с другой попы!..

- А Домну Осиповну ты видел?.. Огорчена она? - перебил его Бегушев.

- Очень!.. - отвечал граф, но потом, спохватившись, прибавил: Натурально, что любви к мужу у ней не было, но ее, сколько я мог заметить, больше всего возмущает позор и срам смерти: женатый человек приезжает в сквернейший трактиришко с пьяной женщиной и в заключение делает какой-то глупый salto mortale!..* Будь у меня половина его состояния, я бы даже совсем не умер, а разве живой бы взят был на небо, и то против воли!

______________

* смертельный прыжок!.. (лат.).

На этих словах граф остановился: он заметил, что на глазах Бегушева навернулись слезы, из чего и заключил, что они были вызваны участием того к Домне Осиповне.

- Вообще, mon cher, - снова продолжал граф, - я бы советовал тебе съездить к новой вдовице, - по словам священного писания: "В горе бе, и посетисте мене!"{230}

Бегушев ничего не отвечал на перевранное графом Хвостиковым изречение священного писания, а встал и несколько времени ходил по комнате.