Ирина Шерстякова - Колыбель для мага

• Название: Колыбель для мага
• Автор: Ирина Шерстякова
• Жанр: Фэнтези

---

- Иди, деточка, займись чем-нибудь. И ни о чем не беспокойся. Все образуется.

Но заняться чем-нибудь не удавалось. Тревога поселилась где-то внутри Аннеке, не да-вая ни на чем сосредоточиться. И все вспоминался сегодняшний сон. Слова "Скоро узнаешь" все время звучали в ушах.

Однако на какое-то время все действительно успокоилось. Только Тэш стала более молчаливой и сосредоточенной, гораздо больше времени проводила в их храме-пещере, хотя зи-мой там было довольно холодно. Аннеке она брала с собой редко.

Девушке было жутковато ночевать одной в доме, под завывания зимнего ветра. Приходилось забирать в комнату одну из двух собак, мохнатого черно-белого кобеля Малыша, который за Тэш и Аннеке готов был слопать кого угодно, хоть горного тролля, а черный кот Аннеке, подаренный ей Тэш, укладывался на подушке в изголовье и заводил свою обычную рокочущую песенку. Так было очень уютно, но Аннеке тревожилась за Тэш, хотя знала, что братец Малыша Крепыш всегда увязывается за Тэш и всю ночь спит у входа в пещеру в стожке сена, специально принесенного для него. По утрам, вернувшись домой и выслушав сетования ученицы, Тэш улыбалась:

- Полно, деточка, это меня все должны бояться.

ГЛАВА 5

Стены и огромный камин парадного зала Кэрилов, сложенные из дикого камня, казались очень древними. Из кладки высоко вверху выступали бревна балок. На стенах в полумраке угадывались доспехи и оружие всех эпох и размеров. Достанет вооружить добрый отряд. В камине полыхали три больших бревна и всюду горели свечи.. но в зале все равно было темновато, пахло плесенью и гниющим деревом. Камин добавлял к сырому воздуху запах дыма. Видимо, ленивые слуги давно не прочищали дымоходы.

В огромном кожаном кресле на покрытом шелковым ковром возвышении сидел лысый, высохший старик. Он походил на ящерицу, одетую в бежевую шелковую рубашку, бриджи из тончайшей замши, парчовый камзол и высокие сапоги.

Золоченый герб на высокой спинке кресла потускнел, ковер вытерся и местами заплесне

вел, дорогая одежда кое-где залоснилась, но в полумраке зала это не бросалось в глаза.

Старик поигрывал то перстнями на пальцах, то рукояткой драгоценного кинжала в ножнах на поясе, поглядывал на себя в старинное зеркало на стене напротив и невнимательно слушал низко склонившегося перед ним еще более старого, чем он, слугу.

-- ... а батюшка всегда остерегал вас от колдунов и знахарей всяких, злым демонам вечно прислуживающих и гибель добрым людям несущих, а когда помирал, то крепко-накрепко заповедал гнать их от дворца и на выстрел не подпускать к воротам, а чтобы не прокрались тайком, надобно...

-- Ну, хватит. Так ты сказал, что колдун, за которым я посылал тебя, наконец соизволил появиться? Что-то он не спешил выполнить волю своего господина. Или ты струсил и не торопился с колдовское логово с поручением? Если так, то я шкуру с тебя спущу.

-- Я пять раз бегал к нему, господин граф. Все отговорки у него: то болен, то травы нужно собирать, а то время подходящее пройдет, то звезды недобрые, то ветер не с той стороны, то предзнаменования плохие. И колдун какой-то невнушительный, сопляк, молоко на губах не обсохло, ненастоящий, небось. Правильно ваш батюшка говорил, что все они вруны и бездельники, а то и бунтовщики, народ мутят...

-- Ненастоящий колдун, говоришь?.. А вот мы проверим... Где он?

-- В караульной, господин.

-- Вот и отлично. Направь его ко мне через боковой двор, и пусть его никто не провожает. Вот и посмотрим... А если не дойдет, придется тебе, Спат, другого колдуна искать. Ну да чего-чего, а колдунов везде много, не боись, найдешь.

Старый Спат, ворча сквозь зубы благоразумно негромко, ушел, осторожно притворив за собой потрескавшиеся дубовые двери с резьбой, в которой еще можно было различить зверские рожи каких-то воинов, размахивающих оружием.

Граф Кэрил остался на своем кресле-троне, поигрывать перстнями и кинжалом. На яще-ричьем лице странно смотрелась довольная улыбка. Посидев немного, он встал и вышел на га-лерею, заросшую диким виноградом и жимолостью. Галерея нависала над боковым двором, в беспорядке застроенном сараями и сарайчиками. Граф любил держать там на цепи какого-нибудь зверя позлее. Этих зверей затравливали собаками, когда погода не позволяла поехать на охоту. Освободившееся место довольно скоро занимал новый дикий бедолага. Сейчас там сидел полувзрослый горный кот, не ставший от малолетства менее опасным, тем более что дразнили несчастного пленника все, кому только было не лень.

Этот зверь, размером с очень крупную собаку, пушистый, песочной окраски с белыми и серыми пятнышками, остроухий, с длинным пушистым хвостом, ярко-зелеными злющими глазами, глухо рычал. Особенно в облике кота поражали зубы размером с большой палец мужской руки, и такие же когти. Симпатичная зверушка была прикована к огромной глыбе гранита посередине двора.

Мальчишка-поваренок, отлынивающий от работы, с увлечением кидал в кота камнями. Тот, сжавшись в комок, прижав уши, шипел, хлестал себя по бокам хвостом и время от времени пытался достать обидчика когтистой лапой. Цепь позволяла коту бродить по всему двору, недосягаемыми оставались только углы и узкий проход у стены замка. Маленький мучитель стоял именно там, и расплатиться с ним кисе не было никакой возможности.

В это время Спат ввел во двор молодого человека лет двадцати, черноволосого, с яркими синими глазами и резковатыми, но привлекательными чертами лица, одетый обыкновенно: в домотканую рубаху с длинными рукавами и штаны, окрашенные соком ореха в темно-коричневый цвет, мягкие сапоги и длинный черный грубошерстный плащ с капюшоном, откинутым сейчас на плечи. Серебряная с цветной перегородчатой эмалью застежка на плаще изображала свернувшегося кольцом горного кота, держащего в когтях факел. Эта изысканная вещь резко выделялась на грубой ткани плаща юноши. Взгляд его был сосредоточенным, движения - плавными и неуловимо быстрыми.

Спат грубо дернул спутника за рукав и, ткнув корявым пальцем в сторону черного хода, ушел, сердито ворча себе под нос. Было у него такое обыкновение - ворчать. Молодой человек проводил старика долгим взглядом, потом слегка мотнул головой и перевел глаза на продолжающего забаву мальчишку-поваренка. Тот, внезапно изменившись в лице, улепетнул, только босые пятки засверкали, а незнакомец неторопливо подошел к шипящему коту и ласково положил ему руку на вздыбленную шерсть загривка. Проговорил негромко:

-- Бедный братишка... Ну, ну, не сердись, успокойся... Скоро пойдешь себе гулять...

Скрученные тугими узлами мышцы зверя почти сразу расслабились, спина выгнулась дугой, а из груди понеслось грохочущее мурлыканье. Грозный горный хищник, с которым не каждый пастух осмеливался спорить из-за овцы, боясь его гораздо больше, чем хозяйской плетки, вдруг стал похож на смирного домашнего мурлыку - грозу мышей. Он с увлечениием принялся тереться головой о руки и плащ неожиданного заступника. В безопасном проходе начали собираться слуги. Заметив интерес к себе, юноша еще раз потрепал кота, интенсивно почесал за ушами, решительно отстранил его и быстро прошел к указанной слугой двери.

Скрытый диким виноградом старик на галерее фыркнул. На его змеином лице появилось выражение торжества.

-- Кажется, старый бездельник Спат правильно выбрал, в кои-то веки раз, этот, похоже, подойдет, - проговорил он себе под нос.

Защитник горного кота вошел в зал как раз в тот момент, когда граф вернулся в зал с галереи. Молодой человек поклонился, но не очень низко, не как слуга господину, а скорее как младший старшему, но равному по положению. Знавшие графа могли бы только изумляться: граф не разгневался. Он уселся в свое любимое кресло и милостиво кивнул посетителю. Спросил:

-- Ты колдун?

Молодой человек пожал плечами. Граф фыркнул и повторил уже утвердительно:

-- Ты колдун, и старый дурень Спат и остальные дураки в моих владениях боятся тебя до судорог, но бегут к тебе, как только вскочит болячка или заблудится телка...

Колдун гордо выпрямился и ответил:

-- С этой ерундой твои подданные бегут не ко мне, а к старой хитрюге знахарке Тэш. Ее они не очень боятся. Я же занимаюсь только сложными теоретическими вопросами, непостижимыми для простонародья. Надеюсь, ваше здоровье в полном порядке, и ваша домашняя живность не заблудилась, сиятельный граф?

Лицо графа исказилось от гнева, он одной рукой сжал подлокотник кресла, а другой - ру-коять кинжала, но это продолжалось лишь несколько секунд. С усилием старик расслабил лицо и руки и с деланным смешком проговорил:

- Здоровьем я, слава богам и предкам, не обижен, домашней скотиной не интересуюсь, на

это у меня есть управляющие и пастухи. А интересуюсь я вопросами огромной государственной важности, и занимаюсь ими все свое время. Я подумал, что искусный кол