Дэвид Уайз - Охота на «кротов»

• Название: Охота на «кротов»
• Автор: Дэвид Уайз
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1994
• ISBN: 5-7133-0792-1

Автор книги — известный американский публицист, знаток секретных служб США — живо и убедительно рассказывает об одной из самых болезненных для ЦРУ историй — истории о том, как дезинформация, умело запущенная КГБ, в значительной мере парализовала работу американской разведки против СССР и его европейских союзников.

Для широкого круга читателей.

---

В группу специальных расследований были назначены с десяток других сотрудников ЦРУ, в том числе Джин Эванс, ультраконсерватор, бывший контрразведчик из УСС, владевший французским, занимавшийся в основном анализом всех наводок, данных Голицыным[163]. Худой, стройный человек среднего роста с редеющими волосами, Эванс носил очки на своем заостренном носу, что делало его похожим на птицу. Он редко говорил о себе. Уроженец Новой Англии с лаконичной манерой янки излагать свои мысли, Эванс до своего прихода в ЦРУ был армейским полковником и работал в Мюнхене. Там на «базе» ЦРУ в Пуллахе, которая действовала в тандеме с организацией генерала Гелена, он возглавлял контршпионаж[164]. Как и Майлер, Эванс был педантом; ни одна деталь не ускользала от его глаз. Но тогда смысл работы контрразведки, как любили говорить ее сотрудники, и заключался в этих деталях.

Еще одним членом группы специальных расследований был Клэр Эдвард Петти, оклахомец, аккуратный седой человек с квадратным подбородком, имевший дружелюбный, даже несколько профессорский вид. Он пришел в ЦРУ после войны и работал в ФРГ с организацией Гелена в течение восьми лет. Он гордился тем, что снял отпечатки пальцев Хайнца Фельфе из федерального разведывательного управления ФРГ как возможного советского шпиона еще до того, как перебежчик Михаил Голеневский дал наводки, которые привели к аресту Фельфе в 1961 году. Петти вошел в состав группы в 1966 году. Спустя некоторое время ему предстояло стать наиболее противоречивым членом группы после своего поразительного вывода относительно личности высокопоставленного «крота» в ЦРУ.

Одна из задач группы специальных расследований состояла в анализе перехваченных западной разведкой во время второй мировой войны шифрованных советских радиосообщений, которым было присвоено условное название «Венона». Были расшифрованы лишь маленькие кусочки кода. Сообщения содержали кодовые имена советских агентов на Западе, но не их настоящие имена. Группа специальных расследований внимательно изучила его материал в надежде получить новые наводки на «кротов». В конце концов Берч О’Нил пришел для того, чтобы взять на себя ответственность за материал «Венона» и за сбор за границей «сопутствующей» информации, такой как регистрация поездок, расписание морских рейсов и т. п., которая могла бы помочь расшифровать советские сообщения.

Членом группы специальных расследований был и Альберт Керджел, также работавший с материалами «Венона» и тесно связанный с Советом национальной безопасности по вопросам поиска агентов проникновения. Стройный лысеющий человек более шести футов ростом, Керджел родился в штате Нью-Йорк, историк, выпускник Колумбийского университета, специализировавшийся по Советскому Союзу и Восточной Европе. Джон Уокер в течение короткого периода между назначениями начальником резидентуры в Израиль и Австралию также работал над перехваченными материалами «Венона» в интересах группы специальных расследований.

Были и другие, приходившие в группу и уходившие из нее, например Чарльз Арнольд. Этот человек, шести футов ростом с профилем героя Дика Трейси и с постоянно беспокойным выражением лица, пришел в группу специальных расследований и быстро стал известен как человек, сказавший «нет». «Он был единственным, кто сказал: «У вас нет никаких доказательств», — вспоминал один бывший сотрудник ЦРУ. — Арнольд стал очень скептично относиться к этому делу в целом и написал кучу бумаг, убеждая своих товарищей по охоте на «крота» отказаться от этой затеи». С таким отношением к делу Арнольду не суждено надолго задержаться в группу вскоре он ушел из ЦРУ на пенсию и поселился в небольшом городке Тайдуотер (штат Вирджиния). Уильям Потоки в составе сплоченной команды ЦРУ также тесно сотрудничал с охотниками на «кротов». Крупный блондин, кадровый офицер из Чикаго, он работал на Берлинской «базе» с Биллом Харви до своего прихода в 1958 году в службу Энглтона.

Комнаты, занимаемые группой специальных расследований, находились на втором этаже штаб-квартиры ЦРУ; их окна смотрели поверх низкой крыши и находились под углом к кабинету Энглтона, занимавшему комнату 2С43 на том же этаже. Действительно, из своего кабинета Энглтон мог видеть через дорогу помещения группы специальных расследований в коридоре «D», расположенном в крыле под прямым углом к его собственному. Выглянув из окна, он мог убедиться, что искатели «кротов» усердно трудятся.

Охоте на «кротов» было присвоено кодовое название «Хоунтол»[165]. Ей предстояло продлиться почти два десятилетия, и еще до ее окончания в ходе поиска агентов проникновения было проверено более 120 сотрудников ЦРУ. Но охота на «кротов» не ограничилась рамками ЦРУ.

«Мы проверяли любого в правительстве Соединенных Штатов, — сообщил один бывший высокопоставленный сотрудник контрразведки. — У нас были досье на людей из информационного агентства США, министерства торговли и других ведомств. Имелись и газетчики. Дела газетчиков находились в этих досье».

Если охотники на «кротов» вышли далеко «в поле», главной сферой приложения их усилий тем не менее оставалось само ЦРУ. Поскольку именно это Управление, очевидно, и представляло собой наиболее соблазнительный объект для КГБ.

«Крот» в ЦРУ мог сообщить КГБ о ведущихся операциях и планах ЦРУ в отношении будущих операций. Он или она могли бы дать Советам имена сотрудников ЦРУ, работавших под прикрытием во всем мире, и ключевых фигур в Лэнгли. И возможно даже, что более важно, советский «крот» внутри ЦРУ мог занимать такое место, которое позволило бы ему раскрыть, существуют ли «кроты» в самом КГБ.

Реальную опасность с точки зрения контрразведки ЦРУ представлял вовсе не советский агент в Лэнгли, занимавший незначительную должность. В силу компартментализации, какую практикуют разведывательные ведомства с различной степенью успеха, такой «рядовой» предатель, вероятно, имел бы доступ только к ограниченному объему классифицированных материалов в своем подразделении. Реальной опасностью стал бы «крот», находившийся на достаточно высоком уровне в секретных службах и имевший доступ к широкой сети операций и планов ЦРУ.

В идеальном случае КГБ хотелось бы завербовать директора ЦРУ или в крайнем случае его заместителя или заместителя директора по планированию, начальника советского отдела оперативного директората или начальника контрразведки. Успешная вербовка на таком уровне была бы достаточно сложной для Советов. А для Энглтона и его охотников на «кротов» проверка самих себя и своих вышестоящих начальников была бы весьма неудобным и щекотливым делом. В результате контрразведка стремилась вести поиск по нисходящей линии и сосредоточить его на агентах проникновения в советский отдел — выбор, продиктованный как логикой, так и осторожностью.

А поскольку объектом советского отдела ЦРУ был сам Советский Союз и этот отдел много времени посвящал попыткам завербовать сотрудников советской разведслужбы, вполне обоснованно было предположить, что высшим приоритетом для КГБ является, в свою очередь, вербовка оперативного работника ЦРУ в советском отделе. Такой сотрудник помимо доступа к широкому кругу операций и собственной осведомленности мог бы прислушиваться в коридорах к сплетням о другой агентуре ЦРУ и успехах разведки.

Если Питер Карлоу и не был «кротом», это неважно, ведь список сотрудников ЦРУ, чьи фамилии начинались с буквы «К», был достаточно велик и обеспечивал группу специальных расследований напряженной работой на несколько лет вперед. В июле 1964 года Голицын, внимательно изучая досье ЦРУ, с триумфом указал на нового кандидата. На этот раз он был уверен, что нашел агента проникновения.

Фамилия сотрудника начиналась с требуемой буквы, он был славянского, а именно сербского, происхождения и служил в Берлине. Таким образом, он соответствовал «профилю», представленному Голицыным.

Ричарда Ковича его близкие друзья знали под именем Душана. Он был испытанным сотрудником, руководившим полдюжиной наиболее секретных агентов ЦРУ. Он помогал Кайзвальтеру, когда тот руководил Петром Поповым, полковником ГРУ, первым крупным «кротом» ЦРУ в советской разведке. Он руководил Михаилом Федеровым, получившим псевдоним «Экьют», нелегалом ГРУ, которого Кович завербовал в Париже. С ведома и согласия норвежской секретной службы он вел Ингеборг Лигрен, норвежку, работавшую в посольстве своей страны в Москве, но представлявшую отчеты через Ковича ЦРУ. Он был первым оперативным сотрудником, который руководил Юрием Логиновым (псевдоним «Густо»), известным нелегалом КГБ, судьба которого наряду с судьбой Лигрен обернулась самой большой проблемой для ЦРУ.

В 1964 году, когда на Ковича обрушилась беда, ему было 37 лет и он уже в течение 14 лет работал в ЦРУ, придя туда сразу после окончания Миннесотского университета. Красивый высокий мужчина шести футов ростом, Кович был жизнелюбом, обладал прекрасным чувством юмора и самоуверенностью, которая зачастую побуждала его высказывать свое мнение тогда, когда другие молчали.