Ядвига Войцеховская - По ту сторону стаи

• Название: По ту сторону стаи
• Автор: Ядвига Войцеховская
• Жанр: Ужасы и Мистика

Приквел "Этой стороны". Дарк-фентези-мир. Меняется время и место, меняется режим, меняются "свои" и "чужие". Стая - постоянна. В центре повествования - судьба женщины, жизнью которой большей частью была война. Ядвига Близзард прошла путь леди Винтер, но её война закончилась и она вынуждена вести размеренное существование помещицы Салтыковой: победа обернулась проклятьем. Страшные, порой извращённые понятия о чести, долге и о "своих". Проблема постбоевого синдрома и поиск своего места в мире, где места для неё нет - потому что, когда ты достигаешь всего, к чему стремился, выясняется, что Жизнь осталась позади, там, где были кровь и пепел. Честь и долг сочетаются с жестокостью, если в твою кровь навсегда вошла сталь, но понятие "свои" оказывается на деле не таким, как казалось сначала, потому что мир устроен сложнее. Если ты не можешь быть человеком, и у тебя сущность зверя, - то, может быть, когда-нибудь ты получишь второй, и даже третий шанс. Ты можешь оказаться на противоположной стороне баррикад, и узнаешь, что только Стая постоянна - по обе стороны решётки, вне времени, территории и политики. Warning: нервным и беременным читать не рекомендуется. Взгляд изнутри Дикой Охоты.

---

   - Ушам своим не верю, Райс, - Джои лезет под сиденье и достаёт коричневый бумажный пакет, в котором обнаруживается бутылка виски. Он сдирает крышку; пакет, скомканный в шарик, летит в окно. - Пей.

   - Не хочу, - я рукой отстраняю бутылку. - Не могу.

   - Твою мать, Райс! Если ты сейчас не сделаешь глоток, клянусь, я волью в тебя это силой, - шипит Джои.

   Я послушно беру бутылку, ещё хранящую тепло его руки, и припадаю к горлышку. Спиртное обжигает язык и нёбо, но я воспринимаю это как-то отстранённо, словно не я сижу в раздолбанной тачке в самом сердце шотландских гор, с бутылкой в руке, а некто другой. И мне, и этому некто всё равно.

   - Когда-то у меня, наверное, был муж. Или кто-то ещё, - говорю неожиданно для самой себя.

   - Пей, - опять приказывает Джои.

   Я в ответ показываю ему на безымянный палец левой руки, где обычно носят обручальное кольцо. Три года назад там был бугорок мозоли, который, как мне тогда сказали врачи в пригородной больнице - хотя их никто не просил - образуется, если годами носить это самое кольцо. Но его не было. И меня тоже никто не разыскивал. "Бросил тебя дружок-то твой, видать", - сказала тогда соседка по палате - и тут же схлопотала от меня по морде. Но в тот момент при слове "муж" у меня почему-то потеплело в груди, и появилось такое ощущение силы, словно я смогу всё, что пожелаю. С тех пор я об этом не думаю. Зачем? Думать о том, что всё равно, возможно, будет существовать только в моём воображении? Так почему, чёрт подери, я думаю об этом сейчас? Какой, к дьяволу, муж или друг может быть у женщины, надирающейся в барах? Зачем-то ищущей в толпе однажды увиденное лицо? Упивающейся болью - своей и чужой?

   - Проклятый город! - с ненавистью говорит Джои. - Кого хочешь доконает.

   Я беру его под руку и кладу голову на плечо. В зеркале заднего вида отражаются мои глаза, пустые, голодные. В зеркале...

   - Сон снился, - вспоминаю я. - Вроде обычный кошмар, но...

   Джои тоже смотрит в зеркало, и наши взгляды встречаются.

   - Давай просто посидим, - предлагает он. - Хоть чуть-чуть тишины.

   - Нет. К чёрту, - я рывком приподнимаюсь и дёргаю автомобильную дверцу. - Если я посижу ещё хотя бы пять минут, то буду ещё больше парить себе и тебе мозги.

   Тачка содрогается. С другой стороны сразу же хлопает дверцей Джои. Неяркое осеннее солнце, под ногами шуршит пожухлая трава, и ноябрьский холод хочет забраться под куртку. Пропади оно всё пропадом! Уже проклятый ноябрь. И мы всё ещё в этом идиотском городишке, открытом всем ветрам. Я наваливаюсь на грязный капот нашей развалюхи и не могу набраться сил, чтобы оторваться от него и начать хоть что-то делать.

   - Так, Райс, давай по быстрому, - решает Джои. - Окучим этих двоих, и в Эдинбург. Нет, - он поднимает руку ладонью вперёд, не желая слушать никаких возражений. - Мы просто отдуплимся. Просто, ты слышишь меня? Я не собираюсь тащить тебя в тот самый бар на аркане.

   - Хорошо, Джои, - я сдаюсь. А что мне ещё остаётся? Только надеяться, что он выкинет эту идею из головы.

   - Так, - Джои достаёт монетку. - Орёл, - он прищуривается и сверяется с картой, которая находится перед его мысленным взором. - Орёл - налево - чокнутая бабка. Решка - направо - немой сапожник.

   Монетка, сверкая на осеннем солнце, подлетает кверху и падает на ладонь. Когда он разжимает кулак и подносит ближе ко мне, я вижу профиль королевы, выдавленный на металле монеты. Чтоб тебя! Значит, налево. Чокнутая бабка, дурящая мозги местным олухам. Я в сердцах бью Джои, который едва сдерживает ухмылку, по руке, и монетка летит вниз, теряясь в пожухлой траве. Джои показывает мне кулак и спускается по тропинке, идущей по склону и заворачивающей направо. Я плюю. Что ж, делать нечего. Прохожу чуть левее и нахожу другую тропинку, отнюдь не такую натоптанную, уходящую резко влево. Она еле видна, так редко ею пользуются. Солнце скрывается за тучей, и я начинаю спускаться по склону вниз.

   Весь склон усыпан мелким щебнем, на котором кое-где виднеются островки увядшей травы, покрытой инеем. Тропинка почти не видна, и я просто спускаюсь по склону, держа курс на останки какой-то древней башни, сразу за которой, судя по всему, и находится ведьмин дом. Проклятый склон выскальзывает из-под ног, будто намыленный, и я живописно рисую себе, что будет, если я полечу вниз. Сверну свою чёртову шею, это как пить дать.

   Наконец, башня оказывается прямо передо мной. Она практически разрушена, в каменной кладке зияют непонятно чем пробитые дыры, а между камнями зеленеет мох. Я подхожу вплотную и провожу по ним рукой, пальцами ощущая шершавую поверхность, и почему-то идущее от неё тепло. Выковыриваю из зазоров мягкие клочья мха - непонятно, зачем, - и они падают на заиндевевшую землю совершенно беззвучно.

   Невидимая тропинка огибает башню слева и теряется в кустарнике. Стоит такая тишина, что, кажется, как только я войду в этот кустарник, застывшие от холода ветки зазвенят, словно сделанные изо льда - еле слышным, хрустальным звоном. Да, эта бабка далеко не дура. Хотя бы потому, что догадалась поселиться подальше от людей.

   Прежде чем войти в кустарник, я дотрагиваюсь до ветвей рукой, и они и вправду отзываются - как будто стучат друг о друга палочки в пакете с китайской едой. Я улыбаюсь про себя. Что я себе напридумывала? Может быть, место так действует? Тогда эта бабка вдвойне не дура, потому что можно представить, как завораживает местных лопухов уже одна дорога к "дому ведьмы". А уж после - дело техники - развести их на щедрую оплату. Наговорив с три короба чуши, которую они хотят услышать: замужество, богатство, дети и прочая дрянь, жизненно важная для деревенских простаков. Ладно, это не моё дело, мне просто надо узнать, что здесь было прошлой ночью, а потом меня ждёт полчаса мелькания редких встречных машин на шоссе до Эдинбурга, выпивка, и, чем чёрт не шутит, может, что-нибудь ещё. Что - об этом я стараюсь не думать. Потом. Как карты лягут, как говорит Джои.

   Маленький, даже на первый взгляд ветхий домик, облезлые от дождя стены, покосившиеся ставни и фундамент, вросший в каменистую почву до середины и просевший на один угол.

   Толкаю дверь - она не заперта - и меня охватывает блаженное тепло. Горит очаг; треск пламени, отблески на стенах и запах угля. На стенах под потолком - связки каких-то сухих растений. У окна стол, на нём - всякие, надо думать, специфические ведьминские принадлежности: карты, хрустальный шар, какие-то корешки и огарок свечи в закапанном воском подсвечнике.

   - Кто там? - раздаётся голос.

   Тряпка, которой завешен дверной проём, ведущий, видимо, в другую часть дома, поднимается, и входит старуха. Лицо такое, как будто она ела последний раз в прошлом году. Конечно, вся в чёрном, на голове платок, из-под которого выбиваются седые волосы.

   - Чёрный цвет не в моде, - иронично говорю я первое, что приходит в голову. В Лондоне так одеваются только недоделанные наркоманы, которые бормочут о Сатане и всадниках Апокалипсиса, но забыли, как выглядит ванна и стиральная машина.

   Она застывает на месте и непонимающе смотрит на меня. Тем лучше.

   - Полиция, - неожиданно рявкаю я. Обычно это действует. Просовываю большие пальцы рук под ремень и так и стою, жду, что скажет она.

   - Вы знаете, кто я, молодая леди? - низким голосом вдруг спрашивает старуха.

   - О, нет, не знаю, - чего-то подобного я и ожидала. - А вы знаете, кто я? - Психологическое давление. Но не со мной и не сейчас, дорогая. - Сержант Райс. Надеюсь, догадались, зачем я здесь? А если нет, для вас же хуже.

   - Люди приходят сюда только за одним, - как ни в чём не бывало, продолжает она этим своим замогильным голосом. - Ищущий да найдёт.

   Точно. Найдёт проблем на свою голову, думаю я. И на свою задницу тоже.

   - Грейс Филч, - неожиданно представляется она. И значительно поднимает палец. - Мисс Грейс Филч, прошу заметить.

   Интересно, о чём мне это должно сказать? О том, что, если я искала мистера Грейс Филч, то ошиблась дверью? Хорошо, примем правила игры.

   - Ладно, мисс Филч, - говорю я. - Если вы не поняли, повторяю ещё раз: сержант Райс, лондонская полиция, - какого именно участка, не уточняю, вряд ли это ей что-либо скажет. - Вы можете мне что-то рассказать о том, что здесь случилось прошедшей ночью?

   - Грейс знает всё, - нараспев говорит она о себе почему-то в третьем лице. - К Грейс приходят люди послушать многие вещи, которые Грейс узнаёт от духов гор. Что было, что будет.

   - Что будет, меня мало волнует, - я начинаю раздражаться. Чёртова старуха. Мне не нужно очередное представление, рассчитанное на деревенских ослов, потому что сейчас меня интересует Эдинбург, виски и...

   Я обрываю сама себя, решительно подхожу к столу и сажусь. Не стоило мне пить. Алкоголь тянет к табуретке, как магнитом, и расплющивает по ней, так, что я даже не знаю, как буду подниматься. Однако старуха воспринимает это на свой лад, резво подскакивает и садится напротив. Не успеваю я глазом моргнуть, как в руках у неё оказывается колода больших прямоугольников, которые она тасует быстрыми движениями профессионального шулера.