Бенедикт Спиноза - Богословско-политический трактат

• Название: Богословско-политический трактат
• Автор: Бенедикт Спиноза
• Жанр: Философия
• Год: 2000
• ISBN: 966-03-1170-2

Бенедикт Спиноза – уникальный мыслитель эпохи нидерландского Ренессанса, чей вклад в философию как богословского, так и политического характера поистине невозможно переоценить.

---

Итак, перехожу к третьему пункту, именно: покажу из Писания, что решения и приказания Бога, а следовательно, и промысл [божий] в действительности есть не что иное, как порядок природы; т. е. когда Писание говорит, что это или то сделано Богом или волей Бога, то Писание в действительности разумеет не что иное, как то, что это было сделано именно согласно с законами и порядком природы, а не разумеет, как мнит толпа, будто природа тогда перестала действовать или будто ее порядок на некоторое время был нарушен. Но Писание прямо не учит тому, что не относится к его учению, потому что (как мы показали относительно божественного закона) не его дело объяснять вещи посредством естественных причин и учить вещам, чисто спекулятивным. Поэтому то, что мы хотим показать здесь, приходится извлекать посредством заключения из некоторых исторических рассказов Писания, случайно рассказанных подробнее, со многими сопутствующими обстоятельствами. Итак, укажу на некоторые из таких рассказов. В кн. I Сам., гл. 9, ст. 15, 16, рассказывается, что Бог открыл Самуилу, что пошлет к нему Саула, и, однако, Бог не послал его к Самуилу, как обыкновенно посылают люди одного к другому; но это послание Богом было не что иное, как самый порядок природы; действительно, Саул (как рассказывается в предыдущей главе) искал потерянных им ослиц и, намереваясь уже без них возвратиться домой, по совету своего слуги пришел к пророку Самуилу узнать от него, где он может найти их; и из всего рассказа не видно, чтобы Саул кроме этого порядка природы имел иное приказание от Бога прийти к Самуилу. В псалме 105, ст. 24, говорится, что Бог изменил расположение духа у египтян так, что они возненавидели израильтян. Это изменение тоже было вполне естественно – так явствует из гл. 1, Исхода, где излагается серьезное основание, побудившее египтян обратить израильтян в рабство. В гл. 9 Бытия, ст. 13, Бог говорит Ною, что он даст радугу в облаке; это действие Бога, конечно, тоже есть не что иное, как преломление и отражение солнечных лучей, претерпеваемое самими лучами в каплях воды. В псалме 147, ст. 18, то естественное действие и теплота ветра, от которого тает иней и снег, называется словом божьим, а в ст. 15 речь Бога и слово называются ветром и холодом. В псалме 104, ст. 4, ветер и огонь называются посланниками и служителями Бога; и многое другое в этом роде встречается в Писании. Это весьма ясно указывает, что решение, приказание, речь и слово Бога суть не что иное, как само действие и порядок природы. Поэтому несомненно, что все, о чем рассказывается в Писании, произошло естественным путем; тем не менее все приписывается Богу, потому что, как мы уже показали, Писанию не свойственно изучать вещи через естественные причины, но свойственно только рассказывать о тех вещах, которые широко охватывают воображение, и притом рассказывать по тому методу и в том стиле, которые лучше способствуют тому, чтобы вызвать больше удивления, а следовательно, и тому, чтобы внедрялось благоговение в умы простого народа. Стало быть, если в Священном писании встречается что-нибудь, причин чего мы не умеем изложить и что, по-видимому, случилось помимо, даже вопреки порядку природы, то это не должно нас останавливать, но безусловно должно считать, что то, что действительно произошло, произошло естественным образом. Это подтверждается также тем, что чудеса сопровождались многими обстоятельствами, хотя о них не всегда рассказывается, особенно когда воспевают в поэтическом стиле; обстановка чудес, говорю, ясно указывает, что они требуют естественных причин. Так, для того, чтобы египтяне заболели нарывами, нужно было, чтобы Моисей разбрасывал вверх по воздуху золу (см. Исх., гл. 9, ст. 10); саранча напала на страну египтян тоже благодаря естественному приказанию Бога, именно: вследствие восточного ветра, дувшего в продолжение целого дня и ночи, а оставила ее вследствие весьма сильного западного ветра (см. Исх., гл. 10, ст. 14, 19); вследствие такого же повеления Бога и море открыло путь иудеям (см. Исх., гл. 14, ст. 21), именно: благодаря восточному ветру, дувшему весьма сильно в продолжение целой ночи. Далее, Елисей, чтобы оживить мальчика, которого считали мертвым, должен был несколько времени лежать на нем, пока он сначала не согрелся и не открыл, наконец, глаз (см. II Цар., гл. 4, ст. 34, 35). Точно так же в евангелии Иоанна в гл. 9 рассказывается о некоторых обстоятельствах, которыми пользовался Христос для исцеления слепого; мы находим в Писании также и многие другие обстоятельства, и все это достаточно показывает, что чудеса требуют чего-то иного, нежели абсолютного, как говорят, приказания от Бога. Поэтому надо думать, что хотя обстановка чудес и их естественные причины не всегда и не все указываются, однако без них чудеса не происходили. Это видно также из Исхода, гл. 14, ст. 27, где рассказывается только, что по одному мановению Моисея море снова взбушевалось, и нет никакого упоминания о ветре. А между тем в песне (гл. 15, ст. 10) говорится, что это произошло оттого, что Бог подул ветром своим (т. е. весьма сильным ветром); в рассказе, следовательно, это обстоятельство опущено, и чудо по этой причине кажется большим. Но, может быть, кто-нибудь будет настаивать на том, что в Писании мы встречаем много такого, что никоим образом, по-видимому, не может быть объяснено естественными причинами, как, например, то, что грехи людей и их молитвы могут быть причиной дождя и плодородия земли или что вера могла исцелять слепых, и иное подобное, о чем рассказывается в Библии. Но я полагаю, что я уже ответил на это. Я ведь показал, что Писание не изучает вещи через ближайшие их причины, но только рассказывает о вещах в том порядке и в тех выражениях, которыми оно больше всего может побудить людей, и в особенности толпу, к благоговению, и по этой причине оно говорит о Боге и о вещах очень неточно, потому что оно собственно старается не разум убеждать, но затронуть и пленить фантазию и воображение людей. Ведь если бы Писание рассказывало о разгроме какого-нибудь государства так, как обыкновенно рассказывают политические историки, то это нисколько не трогало бы толпу, и, наоборот, оно весьма сильно трогает, если все изображает поэтически и относит к Богу, как оно обыкновенно делает. Итак, когда Писание рассказывает, что земля из-за людских грехов делается неплодородной или что слепые исцелялись вследствие веры, то это должно трогать нас не более, чем когда оно рассказывает, что Бог из-за людских грехов гневается, печалится, раскаивается в обещанном и сделанном благе или что Бог вспоминает обещание потому, что видит знамение и многое другое, что или выражено поэтически или рассказано сообразно с мнениями и предрассудками читателя. Поэтому здесь мы решительно заключаем, что все, о чем говорится в Писании как об истинно случившемся, необходимо случилось, как и все, по законам природы, и если бы нашлось что-либо, относительно чего аподиктически можно доказать, что оно противоречит законам природы или не могло из них следовать, то об этом положительно должно думать как о добавлении, сделанном к Священному писанию людьми, не уважающими святыни; ведь все, что против природы, то и против разума, а что против разума, то нелепо, а потому и должно быть отвергнуто.

Теперь остается только заметить еще немного о толковании чудес или лучше повторить (ибо главное уже сказано) и иллюстрировать тем или другим примером, что я обещал здесь сделать в-четвертых; и это я потому хочу сделать, чтобы кто-нибудь, плохо толкуя какое-нибудь чудо, не удивлялся легкомысленно, что он нашел в Писании нечто, противоречащее свету природы. Очень редко бывает, чтобы люди рассказали о каком-ни-будь совершившемся деле так просто, что ничего не прибавили бы к рассказу от своего суждения. Напротив, когда они видят или слышат что-нибудь новое, то, если старательно не воздерживаются от своих предвзятых мнений, они по большей части до такой степени оказываются в их власти, что воспринимают совсем иное, нежели то, что видят или слышат о случившемся, в особенности если содеянное превосходит понимание рассказчика или слушателя, а главным образом если для их интересов важно, чтобы оно произошло известным образом. Вследствие этого и происходит, что люди в своих летописях и историях излагают более свои мнения, нежели [описывают] самые деяния. Один и тот же случай рассказывается двумя людьми, имеющими различные мнения, столь разно, что кажется, будто говорят о двух разных случаях; и, наконец, часто не очень трудно только из [характера] повествования установить мнение летописца и историка. В подтверждение этого я мог бы привести множество примеров, как из [трудов] философов, писавших естественную историю (historia Naturae) так и из [рассказов] летописцев, если бы не считал это излишним. Из Священного же писания я приведу только один [пример], а об остальных читатель пусть сам судит. Во времена Иисуса Навина евреи (как мы уже выше упоминали) верили наравне с толпой, что Солнце в дневном, как его называют, движении движется, Земля же покоится, и под это предвзятое мнение они подогнали чудо, случившееся с ними во время движения против известных пяти царей. Они ведь не просто рассказали, что тогдашний день был длиннее обычного, но что Солнце и Луна остановились или прекратили свое движение. Это для них в то время также могло немало послужить к тому, чтобы убедить язычников, почитавших Солнце, и подтвердить самим опытом, что Солнце находится под властью другого божества, по мановению которого оно обязано изменить свой естественный порядок. Поэтому отчасти из религиозного побуждения, отчасти в силу предвзятых мнений они поняли и рассказали дело совершенно иначе, нежели оно могло произойти в действительности. Итак, чтобы толковать чудеса Писания и понимать из рассказов о них, каким образом они происходили на самом деле, необходимо знать мнения тех, которые о них впервые рассказали и которые оставили нам их описание, и различать их от того, что могли представить им чувства. Иначе ведь с самим чудом, как оно в действительности происходило, мы смешаем мнения и суждения рассказчиков. И не только для этого, но и для того, чтобы не смешивать вещей, которые действительно произошли, с вещами воображаемыми, бывшими только пророческими представлениями, важно знать их мнения. В Писании ведь о многом рассказывается как о реальном, и многое также считалось реальным, что, однако, было лишь представлением и плодом воображения, например, что Бог (высшее существо) сходил с небес (см. Исх., гл. 19, ст. 18, и Второзак., 5, ст. 19); что гора Синай дымилась потому, что Бог сошел на нее, окруженный огнем; что Илия вознесся на небо на огненной колеснице и огненных конях. Все это, конечно, были только фантазии, приноровленные к мнениям лиц, передавших нам о них так, как они им представлялись, т. е. как действительные вещи. Ведь все, смыслящие хоть сколько-нибудь больше толпы, знают, что Бог не имеет ни правой, ни левой руки, что он не движется и не покоится и не [пребывает] в [каком-то] месте, но абсолютно бесконечен и в нем заключены все совершенства. Это, говорю, знают те, которые судят о вещах, исходя из понятий чистого разума, а не в зависимости от того, как воображение возбуждается внешними чувствами, что обыкновенно бывает с толпой, воображающей поэтому Бога телесным и облеченным царской властью, представляющей, что его трон находится в куполе неба под звездами, расстояние которых от Земли, по его мнению, не особенно велико. К этим и подобным мнениям приноровлены (как мы сказали) весьма многие случаи в Писании. Поэтому философы не должны принимать их как реальные. Наконец, для понимания того, как чудеса происходили в действительности, важно знать еврейскую фразеологию и тропы. Ведь, кто недостаточно обратит на них внимания, тот припишет Писанию много чудес, о которых написавшие его никогда и не думали рассказывать; стало быть, он не только не будет знать того, как вещи и чудеса произошли в действительности, но и мысли авторов священных книг совершенно не узнает. Например, Захария в гл. 14, ст. 7, говоря о некоей будущей войне, утверждает: «И единственный будет день, Богу только известный (будет ведь), ни день, ни ночь, в вечернее же время свет будет». По-видимому, этими словами он предсказывает большое чудо, а между тем ими он хочет обозначить не что иное, как то, что сражение в продолжение целого дня не определится и исход его будет известен только Богу и что в вечернее время стяжают победу; пророки обыкновенно ведь в таких выражениях предсказывали и описывали победы и поражения народов. Подобное же видим и у Исайи, который в гл. 13 изображает погром Вавилона таким образом: «Потому что звезды неба и его созвездия не будут светить своим светом, Солнце при восходе своем померкнет и Луна не будет испускать блеска света своего». Конечно, никто, полагаю, не верит, что это случилось при разгроме того царства, равно как не верит и тому, что он вскоре прибавляет, именно: «Поэтому я поколеблю небо, и Земля подвинется с места своего». Точно также Исайя в гл. 48, ст. [пред]последнем, дабы показать иудеям, что они беспрепятственно возвратятся из Вавилонии в Иерусалим и не испытают в пути жажды, говорит: «И они не знали жажды, через пустыни он их провел, воду из скалы источил им, рассек скалу, и потекли воды». Этими словами, говорю, он желает означить не что иное, как то, что иудеи найдут в пустынях источники, как это бывает, из которых они утолят свою жажду. Ибо известно, что когда они с согласия Кира возвращались в Иерусалим, то никаких подобных чудес для них не случилось. И в Священном писании встречается весьма много такого рода чудес, которые у иудеев были только фигурой речи. И нет надобности перечислять здесь все в отдельности; но я ж хотел бы вообще только заметить, что евреи благодаря этим выражениям привыкли не только говорить вычурно, но и главным образом благоговейно. Поэтому в Священном писании встречается выражение «благословить» бога вместо «хулить» (см. I Цар., гл. 21, ст. 10, и Иова, гл. 2, ст. 9), и по той же причине они все относили к Богу. Потому и кажется, что Писание рассказывает только о чудесах даже и тогда, когда оно говорит о вещах совершенно естественных; несколько примеров этого мы уже выше приводили. Поэтому когда Писание говорит, что Бог ожесточил сердце фараона, то должно думать, что это означает не что иное, как то, что фараон был упрям; и когда говорится, что Бог открывает окна неба, то это обозначает не что иное, как то, что много воды выпадает в виде дождя, и т. д. Итак, если кто надлежащим образом обратит внимание на это, а также на то, что о многом рассказывается очень кратко, без всяких обстоятельств и почти отрывочно, тот ничего почти не найдет в Писании, относительно чего можно доказать, что оно противоречит естественному свету, и, наоборот, многое, что казалось весьма темным, при умеренном размышлении можно будет понять и легко истолковать.