Моррис Ренек - Сиам Майами

• Название: Сиам Майами
• Автор: Моррис Ренек
• Издательство: Локид
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-320-00063-4

Роман Морриса Ренека «Сиам Майами» приоткрывает тайны шоу-бизнеса. Это история молодой талантливой певицы Сиам Майами, ее нелегкого восхождения на вершину успеха, падений, разочарований, предательств и внезапной всепоглощающей страсти к своему менеджеру. Встреча Сиам Майами с Барни и помогла ей выстоять, обрести славу и любовь.

---

— Нет. — Он опять схватил ее за потную талию.

— Теперь тыдумаешь только об одном.

— Да. Я хочу, чтобы ты вышла за меня сейчас. — Его улыбка потухла, когда он увидел, что ей стало в тягость его прикосновение. Она обмякла, но не от страсти, а для того, чтобы высвободиться. Он разжал объятия, и она отошла, смущенная и обиженная; но он ошибочно принял ее реакцию за смущение. Она, храня молчание и вопросительно поглядывая на него, потянулась за бюстгальтером. В комнате было так жарко, что она блестела от пота, словно только что вышла из-под душа. От негодования у нее навернулись слезы на глазах.

Он последовал ее примеру и стал неторопливо одеваться. Дождавшись, пока он застегнет пряжку на брючном ремне, она спросила:

— Почему мы не можем пожениться послеконцерта?

— Сиам, — тихо сказал он, утирая потное лицо, — единственный способ для тебя дать концерт — уступить этому психу.

Сиам зажмурилась и ничего не ответила. Она знала, как его ранит ее молчание.

— Я бы его с радостью удушил, — сказал Барни. — Эти хозяева жизни сами побуждают людей к насилию.

— Не говори так. Ты меня пугаешь.

— А ты собираешься сидеть сиднем и ничего не предпринимать?

— Перестань.

Он добавил, обращаясь больше к себе, чем к ней:

— На войне столько славных парней погибают ни за грош.

Она заметила, как ввалились у него щеки.

— Не создавай лишних проблем. Как это тебе вообще пришло в голову — удушить человека!

— А как он поступает с тобой?

— Это совсем другое дело.

— В чем же разница?

— Это законно! — ляпнула она и сама поморщилась от своих слов. В следующее мгновение наградила его поцелуем. Он уже думал, что она готова согласиться с его логикой, но ее тело внезапно сотрясли рыдания.

— В чем дело?

— Я счастлива. — Она рыдала все громче, смущая его подобным проявлением счастья. — Ты хочешь меня такой, какая я есть. А я хочу стать для тебя всем.

— В таком случае, все в порядке. — Он улыбнулся, удивляясь ее тревожному счастью.

— Я хочу быть всем и для тебя, и для самой себя. — Она шмыгнула носом. Страстное стремление к счастью пропало. — Но это невозможно. Мне хочется, чтобы у нас с тобой все оставалось так же, как сейчас. Но одновременно мне очень хочется быть певицей в Нью-Йорке.

Он сделал шаг назад, но она схватила его за руку.

— Нет, сперва вытри меня.

Он взял со спинки кровати банное полотенце и вытер ей плечи и шею. В комнате было так жарко, что пот немедленно выступил опять.

— Неужели мы не можем быть разумными? — спросила она.

— Нет, — ответил он, зная, что за этим последует, и заранее печалясь.

Она держала его руки в своих ладонях и целовала их.

— Мы должны оставаться вместе. Я уже не смогу одна. И сдаваться я не хочу.

Ценя ее искренность, он ответил со всей нежностью, на которую был способен:

— Ты все равно это сделаешь. Придется.

— Не говори так! — Она поцеловала его и подтвердила его правоту: — Наверное, я глупая. Я не могу мыслить так же ясно, как ты, Зигги или Твид. Но мне всегда хотелось безудержного успеха. Когда я не пою, то во мне копится и не находит выхода возбуждение. — Сиам медленно закончила: — Ради тебя я от всего откажусь. Но сперва дай мне добиться успеха.

— Больше ничего не говори. — Он грустно покачал головой. — Я все понимаю.

Ему хотелось обнять ее, но он не мог. Несмотря на только что услышанное от нее, ему по-прежнему хотелось ее обнимать, и именно поэтому он ощущал необходимость бежать из комнаты сломя голову. Обнять ее, уступив порыву, значило бы согласиться с ней. Она была вольна поступать по своему усмотрению, чтобы не упустить шанс в жизни, но он никак не мог с ней согласиться.

Она читала его мысли по глазам.

— Если я провалюсь, то буду винить одну себя. Но если я провалюсь, не испробовав всех возможностей, то буду знать, что в этом виноваты они. Жить с такой мыслью невозможно. Они и меня побуждают к насилию. Но я знаю, что, пуская в дело свой талант, я возношусь над их мерзкими, ничтожными делишками. Соприкоснуться с их тоскливыми жизнями еще противнее, чем взять в руки таракана. Я их презираю. Мы кочуем по стране, иногда страшно выматываемся, но по крайней мере никому не причиняем вреда.

— Сиам, я тоже хочу, чтобы ты добилась успеха. — Ему опять захотелось сбежать, чтобы не обнимать ее. — Но сдавать тебя им я не желаю. — Он помолчал. — Для меня немыслимо быть с тобой, если они пользуются тобой на своих условиях.

Сиам в волнении стиснула руки так сильно, что побелели пальцы, и отошла к дырявым занавескам. Она не видела, как он продел мокрую руку в рукав рубашки, как натянул ее, мгновенно прилипшую к спине. Обернувшись и увидев его одетым, она набросилась на него и попыталась сорвать с него рубашку, но он не дал ей этого сделать. Барни поневоле обнимал ее и прижимал к себе, ощущая в груди сухой огонь одиночества. Она была одновременно и рядом, и уже очень далеко. Она не прильнула к нему, как обычно. Это были не объятия, а просто стояние рядом; ее выпяченная лопатка врезалась в мякоть его руки.

— Мы не можем потерять друг друга. — Она с силой ткнулась головой в его плечо.

— Если ты поступишь по-моему, тебе не видать успеха.

Она смотрела на него, не утирая слез.

— Мы всегда поступаем неразумно. Ты ссоришься с издателями газет и не ладишь с диск-жокеями, а я не нахожу общего языка с менеджерами и владельцами клубов. И все же мы идеально подходим друг другу. Нам недостает одного — успеха. — Она улыбнулась, удивившись собственной иронии. Он любил ее и за это.

Он уронил руки, не выдержав груза ее таланта, сделал шаг назад и застегнул рубашку.

— Быть разумными — значит шагнуть прямиком в их ловушку. Они там только на то и рассчитывают, что мы возьмемся за ум.

Она помолчала, отдавая должное правде его слов, а потом сказала:

— Добившись желаемого, я смогу поступать так, как мне хочется. Все люди что ни день совершают поступки, которых сами потом стыдятся. Мне надо согрешить всего один раз. Это неизбежная плата. — Она сделала шаг к нему, но он попятился. — Неужели ты считаешь, что с ним я хоть что-нибудь почувствую? — Она отчитывала Барни, как провинившегося. — Я буду холодна как лед. Потом я буду испытывать отвращение и ненависть к себе. — Она вытерла пот, заливавший ей глаза, и попыталась взять себя в руки. Возникла пауза, после которой она срывающимся голосом заключила: — Я хочу, чтобы мы поженились сейчас.

— Давай бросим этот бизнес и попробуем зайти с другого боку, — предложил он.

Она отрицательно покачала головой. По ее щекам бежали слезы.

Он не верил собственным глазам и ушам.

— Ты хочешь, чтобы мы поженились, чтобы потом все равно переспать с другим?

— Я хочу выйти за тебя, чтобы показать, как сильно я тебя люблю и что нас ничто не может разлучить, что бы я ни натворила.

От этих слов у него пошла кругом голова. Он схватил ее за руки и встряхнул. Однако будущее представлялось ему безнадежным. В ее глазах он вопреки ожиданиям видел не эгоизм, а смущение перед неспособностью унять собственное честолюбие. В них была жалость к нему, смешанная с болью. Закипевшая было в нем ярость сходила на нет, натыкаясь на этот простодушный взгляд. Он понял, что достиг именно того, на что рассчитывал Зигги: он возродил ее независимость. С собой же самим он поступил вопреки Совету Зигги: он влюбился в ее душу и в ее недостатки. Он боролся с желанием обнять ее в награду за решимость добиться своего, не теряя при этом его, и оттого знал, что сейчас кинется к двери.

Ей было невыносимо отчуждение между ними. Она была подавлена тем, что, принимая ее резоны, он отказывается принять ее саму. Она знала, он хорошо ее понимает, и чувствовала, что у него внутри все рушится. Это сочетание в нем тонкого понимания вещей и отказа идти на компромисс заставляло ее страдать. Она знала, что им обоим мешает глубокое чувство, которое он испытывает к ней. И попыталась объясниться:

— Это ведь не просто работа, которую можно бросить, и дело с концом. Работа — это я сама. Это вовсе не честолюбие. У меня есть гораздо более сильное стремление — сохранить тебя. — Не поднимая головы, она шагнула к занавешенному окну. Она пыталась достучаться до любимого. — Чего стоит то, что он хочет от меня, в сравнении со всей моей жизнью? Клянусь тебе, — ее голос сорвался, — он от меня ничего не добьется. Я буду как могильная плита, как доска, как дупло в мертвом стволе! Пожалуйста, не доводи меня до этого, не позволяй говорить такие вещи о самой себе! — Она в отчаянии рванула занавески, и те распахнулись. Солнце ослепило ее и заставило задохнуться.