Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

• Название: Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

В смертельной схватке схлестнулись два народа. Побежденные и победители, порабощенные и поработители, захватчики нынешние и захватчики вчерашние. Даже у вождей нет выбора - никто не властен убежать от судьбы, остановить древнюю вражду. Сметая границы государств, ломая судьбы и сжигая города, по миру Сэрхирга катится каток войны. Топливом для него служат старая ненависть и иномировые технологии. Кто прав, кто виноват - как разберешься, когда и те, и другие превзошли жестокостью зверей? Можно ли построить аналог СССР на средневековых технологиях? И выдержит ли испытание огнем и железом Любовь, зародившаяся на развалинах мира? Этого знать не дано никому. Потому что рушатся старые правила, а Ночь Мира сменяет Кровавый Рассвет. ВНИМАНИЕ! ПОД НАЗВАНИЕМ "ВЕТЕР, НЕСУЩИЙ СТРЕЛЫ" ЭТОТ РОМАН БЫЛ ОПУБЛИКОВАН ИЗДАТЕЛЬСТВОМ "YAM-PUBLISHING".

---

  - Стоять! - рыкнул Норберт. - Отставить! - И уже спокойнее добавил: - Смотри внимательнее, разве алки бегут?

  - И правда... Мать их, смотри, как заманивают... Вот ставлю свою голову против дохлой крысы, девка купится. Слышь, Нор, надо грабить лагерь и побыстрее сваливать! Им будет не до нас, ручаюсь. Это быдло так и так поляжет, и нас заодно потянет! Ты как хочешь, а я...

  - Стоять!!! - прошипел Норберт, обнажая меч. Мальчишка так раззявил рот на чужое добро, что дальше носа не видит. Уйти-то он уйдет, спору нет, и Эвинна мстить не станет - просто потому, что погибнет. Но кто, скажите на милость, останется после разгрома восстания главной угрозой? Уж не сколенские ли шакалы, ограбившие лагерь, пока мужчины воевали? Кто мешает алкам, огнем и мечом усмирив мятежные деревни, бросить против шестидесяти рыцарей целый полк, прочесать провинцию, да хоть весь Верхний Сколен - и выловить всех? - Шаг без команды сделаешь - убью! Сказано - стоять и ждать!

  - Но, сир Норберт...

  - Довольно. Товьсь... По моей команде... Вперед!!!

  Верный конь, недаром зовущийся Вихрем, рыжей молнией выносится из-за незаметного пригорка. Сверкнул на полуденном солнце меч (тоже не зря носящий имя Жар Лета), опустилось для страшного таранного удара копье. Норберт наметил для удара рослого, закованного в тяжелый панцирь рыцаря, заходящего повстанцам в спину с тремя десятками конников. Впился взглядом в ненавистное, едва видное в профиль лицо, в трепещущий на копье флажок. Обострившийся, как всегда в минуту опасности, взор выхватывал подробности: чуть ниже ребер пластинки панциря как-то странно расходятся, видит Справедливый Стиглон, там наверняка лопнул ремешок. Если ударить точно туда, копье пробьет алка насквозь.

  Норберт не любил нападать со спины - может, это и лучше с военной точки зрения, но как-то... неправильно. Хотя алки, помнится, застрелили сотника Эгинара именно сзади.

  - Сколе-ен!!! - взревел он, хватая ртом жаркий, пыльный, впитавший железистый запах крови воздух. - Ско-олен!!!

  Алк успел поворотить коня, но копье ударило точно, куда намечалось. Трудно, как в мерзлое мясо, вошло в бок алку, противник жутко крикнул и опрокинулся с седла. Нога запуталась в стремени, испуганный конь рванулся прочь, волоча в стремени еще живого. Меч Норберта зазвенел, сшибаясь с алкскими клинками. Вихрь взбрыкнул задом, оба копыта грянули в грудь алкскому пехотинцу, зашедшему сзади. Хруст грудной клетки, короткий хрип - тело отлетело и застыло сломанной куклой. Бросок коня испортил вражеский удар, меч свистнул над самой головой, но все же мимо. Норберт выбросил руку в длинном выпаде, краем глаза заметил, как хрипит, хватая ртом воздух и соскальзывая с седла, алкский рыцарь. А сколенец уже рубился сразу с двумя следующими, отражая выпады то мечом, то щитом. От одного, особенно сильного удара, щит треснул. Норберт отшвырнул обломки в лицо ударившему алку, не глядя, ткнул поравнявшегося с ним врага кинжалом. Что, не нравится, господа завоеватели? Не честно? А резать пленных в Ратане - честно? А стрелять со спины в ополченцев - честно? Или по кодексу чести вымещать злобу на женщинах и детях?!

  ...Сперва Норберт даже не почувствовал боли. Просто что-то вроде бы совсем слабо чиркнуло по руке. Миг спустя обрушилась боль. Ранка небольшая, прадедовская кольчуга ослабила удар, но какая же неудобная... Приходится придерживать меч левой рукой, потому что правая как-то нехорошо немеет. Норберт откинулся в седле, позволяя мечу пройти над головой - и точным ударом вскрыл горло еще одному алку. Но что это? Почему Вихрь ржет не торжествующе-яростно, а жалобно и отчаянно? И что это теплое течет по ноге, хотя боли не чувствуется? Алкский наемник. Подобрался, сволочь, сбоку, пока он дрался с рыцарями и, не рискуя подставиться под копыта, вогнал длинное копье в конский бок. Метил, наверное, в ногу, но промахнулся. Второй удар сделать не успел: из последних сил Вихрь рванулся навстречу убийце, встал на дыбы... и обрушил копыта на шлем. Это спасло Норберта, он соскользнул с крупа, и конская туша не придавила ногу. Миг - и рыцарь, перекатом уйдя от копыт, вскочил на ноги и сбоку-снизу, совсем как его самого пытался бить наемник, ударил алка под ребра. Рыцарь повалился с седла...

  Норберт одним слитным движением, отличающим истинного кавалериста, вскочил в освободившееся седло. Теперь живем... Тем более, что алкские рыцари, потеряв в пару минут чуть ли не половину своих, уже воротят коней. Пятятся к лагерю, кто еще пытаясь отбиваться, а кто уже думая только о спасении, и остальные.

  За ними по пятам, не отставая, не давая передохнуть и перестроиться, бегут сколенские ополченцы. Иные падают от стрел, мечей и копий, но остальные только яростнее сжимают копейные древки - почти весь первый ряд в этот день разжился настоящими копьями, некоторые и мечами. Сбоку, отрезая бегущим путь к отступлению и охватывая их огромными клещами, мчатся по полю рыцари, почти не уменьшившиеся в числе, и болит рука, не болит - их надо догонять, потому что алкам нельзя дать уйти. Опытные воины, они даже и теперь, когда уцелела едва половина, представляют угрозу. Если смогут закрепиться в лагере, их оттуда не выкуришь. Быстрее вперед, вдоль лагерного вала - наперерез бегущим. Ага, прекрасно. Я снова с вами, сколенцы, а алки сейчас пожалеют, что на свет родились. Теперь точно победим. Безвестные герои Кровавых топей сполна отомщены...

  ...Брошенное с вала копье вошло в бок, и больше не было щита, чтобы его прикрыть. Удар был так силен, что Норберт ван Эльстан вылетел из седла и повалился на окровавленную траву, под копыта и сапоги дерущихся в последней схватке...

  Но в последние отпущенные ему мгновения Норберт увидел, как рухнули выбитые бревном плашки ворот, и река ополченцев хлынула в лагерь. Оставшиеся в поле алки тоже хотели прорваться - но их не пустили. "Сегодня мы смыли позор Кровавых топей, - уже гаснущим сознанием думал Норберт. - Только бы мальчишки не забыли, что не Сколен для нас, а мы - для Сколена..."

  Атраддин даже не пытался ворваться в лагерь. Все равно не пробиться, слишком их много и слишком яростно дерутся. С горсткой уцелевших рыцарей и немногими разжившимися конями наемниками они прорубились сквозь толпы бунтовщиков, и теперь во весь опор мчались на юго-запад. Если взять лодку и переплыть Эмбру до того, как в Макебалах узнают о разгроме и взбунтуются - еще доберемся до Халгии, не затронутой мятежом, а оттуда неделя конного пути до Валлермайера. И уже морем - в Алкриф. Надо выиграть время, собрать новую армию - и следующей весной Сколен захлебнется кровью. Он же, по праву бывшего наместника, и поведет полки на север.

  Но для этого надо остаться в живых, а не геройствовать понапрасну. Повстанцы наверняка устали, понесли огромные потери, преследовать горстку бегущих, может, и не будут. Все равно, с погоней на хвосте через Фибарру не переправишься. Надо где-то отдохнуть, где-то, где их не выследят... Но где?! В руинах ополченцам драться будет даже сподручнее, чем в поле. Городище отпадает, лагерь захвачен, все имения и замки разграблены в самом начале...

  - Стойте, доблестные рыцари!

  Всадник один, но держится в седле так, что понятно: один стоит десятка рыцарей. Темный жреческий балахон, знак с судейским жезлом Стиглона, вышитым на спине, мечом и молотом, окруженными дубовой листвой, на груди. Воин Правды храма Стиглона, больше никто так не вырядится.

  - С дороги, свинья сколенская! - в сердцах рявкнул Атраддин, с тоской думая, что сейчас придется с ним драться, терять последних, чудом выживших в бойне рыцарей, а в это время сколенские рыцари-изгнанники... - Меча захотел?!

  - Зачем так невежливо? - удивился сколенец. - Вы же спасаетесь от погони? Негоже плевать в руку, протянутую, чтобы помочь!

  Надежда, безумная, дикая, нелепая, всколыхнулась не вовремя, а может, как раз в самый подходящий момент.

  - Что, старый, можешь помочь? Покажешь брод?

  - Брод вас не спасет. Но в храм они не сунутся, а настоятель не выдаст: это он приказал мне укрыть вас от врага в монастыре. Потом, когда они уйдут на Макебалы, выйдете и поедете в Алкриф. Мы верны нашему королю, по крайней мере, считаем власть алков меньшим из зол, чем власть безродных мятежников.

  - А чего вы потребуете за услугу?

  - Это уже не мое дело. Я просто выполняю поручение. Но вряд ли что-то такое, что обременит короля Амори.

  - Ладно, выбирать-то не из чего. А как вас зовут, почтенный, дабы в Алкрифе помолиться за вас морскому владыке?

  - Мой бог приходится вашему отцом, - усмехнулся Воин Правды. - Но я все равно буду благодарен. А зовут меня Эльфер ван Нидлир. Некогда я учил ту, кто сегодня командовала повстанцами...

  Кавалькада всадников развернулась и рысью двинулась вслед за Эльфером. В голове колонны, рядом с Воином Правды, ехал неудачливый полководец.