Сергей Юрченко - Я. Философия и психология свободы

• Название: Я. Философия и психология свободы
• Автор: Сергей Юрченко
• Жанр: Психология

---

Пожалуй, самым классическим не-писателем в русской литературе был Гоголь. Набоков прав: считать Гоголя реалистом – нелепость. Всю свою жизнь он отлавливал собственных демонов, как блох, и прикалывал их к бумаге. А когда демоны кончились, он обратился к своим друзьям-писателям со странной просьбой: очень хочется писать, но нет сюжета. Такое невозможно представить с Достоевским или Чеховым. От одних уходят жены, у других пропадают носы, у Гоголя кончились истории, но вдохновение, как верная жена, осталось с ним. Известно, что идею «Мертвых душ» ему подарил Пушкин. Несомненно, Пушкин видел в этом лишь забавную комедию нравов, что-то вроде его «Графа Нулина». Но Гоголь пишет разоблачительный роман с эпиграфом: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива». Это роман-пощечина. В нем просыпается еще один демон. Его имя – критическое чувство. Теперь Гоголь знает, о чем ему писать, и с азартом принимается за вторую часть «Мертвых душ», в которой уже нет ничего от литературы, но голая проповедь религиозной добродетели. Все должны жить по заповедям: царь, как слуга божий, должен быть образцом добродетели для своих подданных, а дворяне служить нравственным примером для своих крепостных рабов. Гоголь пишет и пишет эту христианскую чушь, в которую давно никто не верит: ни царь, ни баре, ни мужики, ни славный друг Пушкин. Наконец, в коротком проблеске рассудка Гоголь понимает, что роль библейского пророка для него – как игольное ушко для верблюда. Никому не нужна эта книга, и в отчаянии он ее сжигает. Рукописи великолепно горят. Кто хоть раз делал такое, знает это очень хорошо. А электронные уничтожаются одним нажатием клавиши. Гоголь был не-писателем.

Французская литература. Образцовый писатель в ней – Дюма. Говорят, его перу принадлежат несколько сот романов. Дюма поставил их производство на поток, взяв в помощники целый цех подмастерьев. Те писали романы, затем Дюма рукой мастера их правил и отправлял издателям. Этот литературный кондитер изготовлял романы как торты. Зачем это нужно? Этот вопрос казался Дюма бессмысленным. Если умеешь что-то делать, делай. Не задаются же пекари и ювелиры вопросом, зачем они делают то, что делают. Да и деньги нужны. Но тут Дюма просчитался. Он встретил свою старость в нищете. Похоже, его современники объелись развесистой клюквой.

Не менее образцовым французским писателем является Золя. Молодой автор замыслил грандиозную эпопею о семействе Ругон-Маккаров. Действие очередного романа в этой серии должно было происходить, скажем, в Лионе, или Марселе, или Безансоне. Золя приезжал в этот город и начинал готовить материал. Изучал в городской ратуше архивы, листал газетные подшивки, собирал местный фольклор и городские сплетни. Через пару месяцев он уезжал с толстой папкой заметок, а еще через три-четыре месяца роман был готов. Золя работал как вол. Своей величайшей заслугой он считал трудолюбие. И действительно, его не упрекнешь в лени. Столько бумаги исписал! Зачем? Глупый вопрос.

Величайшим не-писателем был Флобер. Флобер начал сочинять лет с 18, а дожил он до 59 лет. Все, что он написал за 40 лет своего творчества, вполне уместится в один толстый роман Золя, написанный за полгода. Это сравнение говорит о многом. И ведь Флобер тоже был трудолюбив. Его знаменитые муки творчества – это муки критического чувства. У Флобера этот зверь не только грыз романы, он впивался в каждую строку. А зачем нужна эта фраза? Что будет, если выбросить это предложение? А этот абзац – не лишний? Он шлифовал свои истории так долго, что они утрачивали свойство живого повествования и превращались в сухой отчет. Если у Чехова медицина была женой, а литература – любовницей, то у Флобера литература была всем сразу: и женой, и любовницей, и ненавистным другом. Из духа противоречия своему критическому чувству, которое неустанно твердило ему, что литература бесполезна, он провозгласил свой принцип: Искусство ради Искусства. Сапоги выше Шекспира? В этом – мерзость сапог и красота Шекспира. И чем требовательнее критическое чувство спрашивало Флобера: зачем писать книги, которые ничего не меняют в этом подлом мире, тем яростнее он отвечал: Искусство должно быть бесполезным, как башня из слоновой кости. Нужно перечитать потрясающие письма Флобера, чтобы понять, как чудовищно этого беднягу обкрадывало критическое чувство. Будто незаживающая рана. Искусство бесполезно, и эту боль ничем не унять. Красота спасет мир? Такую туфту может произнести только писатель. Ему не дано знать, что «мысль изреченная есть ложь».

Английская литература. Диккенс – лучший английский писатель. Он был поденщиком в журналах и еженедельных газетах и жил исключительно на литературный заработок. Романы ему заказывали, и тогда он принимался за работу. Так были написаны «Записки Пиквикского клуба». Каждую субботу утром к нему приходил мальчишка-посыльный из редакции, и Диккенс выдавал ему очередную главу. Дело было не только в том, что глава должна быть написана к назначенному сроку, но она должна быть и заданного размера для соответствующей печатной площади в газете. И Диккенс никогда не подводил своих издателей. Если Дюма работал как кондитер, то Диккенса можно уподобить сапожнику. Очередная пара новых башмаков делалась всегда к сроку и по размеру заказчика. Носите на здоровье. Критическое чувство не беспокоило этого писателя.

Самым выдающимся не-писателем на туманном Альбионе был Шекспир, кто бы не стоял за этим именем. Шекспир не просил сюжеты у друзей, он был вор. Он украл Гамлета у какого-то другого автора и даже не скрывал это. Он обворовывал хроники, создавая своих «Макбетов» и «Ричардов», не брезговал национальными фольклорами для создания своих Джульетт, Дездемон и Фион. Наконец, он обокрал Плутарха, фактически списав у него свою самую плохую пьесу «Кориолан». У него было не все в порядке с критическим чувством. Он не знал, о чем писать, и брал уже готовое. И вот еще одна деталь. Настоящие писатели писателями и умирают. Только смерть обрывает их творчество, но сами они добровольно не покидают литературные ряды. Каждый писатель хочет умереть писателем. Не отрекаются, любя… Шекспир отрекся. Он вернулся в родной Стратфорд, чтобы предаться обывательской жизни сына мясника. И умер он не с пером в руках, а как ветеран, вернувшийся с войны, которая ему надоела. Искусство – не более чем забава, или корысть, или тщеславие. Суета сует.

Германская литература. Немцы потому и немцы, что они молчаливы. Если считать Фейхтвангера немецким писателем, то он был, наверное, самым болтливым из них. В целом же надо отдать должное их немногословию. Возможно, германский дух включает в себя повышенное критическое чувство, и потому их литература такая занудная. Что ни история, у каждой своя мораль. Томас Манн пишет о том же, что и Голсуорси, но в несколько раз короче. Можно сделать вывод, что критическое чувство посещает немца в несколько раз чаще, чем англичанина. Самым занудным был Клейст. Он хотел, подобно Лютеру, поразить дьявола этого мира свои словом. Все кончилось в горном озере, где он утопился вместе с чахоточной девой, которая лечилась в местном санатории от туберкулеза. Критическое чувство утащило Клейста на дно.

Американская литература. Тут полно писателей. Эптон Синклер, Синклер Льюис, Льюис Кэрролл… Впрочем, последний не был американцем. И вообще, он не из этой компании. Теодор Драйзер – вот кто нам нужен. Его «Американская трагедия» - это «Преступление и наказание» в соответствие с конституцией США. И она раза в три толще, чем история Раскольникова, которую лично я так и не смог прочесть до конца. Мое критическое чувство провоцирует меня на тошноту от одного вида этих романов.

Если вы хотите узнать что-нибудь про Америку, почитайте Эдгара По. И вы ничего не узнаете про Америку. Все истории этого автора происходят в каком-то полубезумном и абсолютно вымышленном мире. Это похоже на историю с носом, который сбежал от своего хозяина. Может, он поселился в доме Ашеров или улетел на воздушном шаре? Или низвергся в Мальстрим? Как вернуть себе чувство литературной полноценности? Ведь ветры разнесли по всему свету весть о его неслыханном позоре. Свалив все на ветры, он готов сам оклеветать себя. Ведь он зарубил жену. И во всем виноват черный кот. По ночам Эдгар По, когда его никто не видит, скалит зубы. Он умер в грязной лечебнице для бродяг. У По были большие проблемы с критическим чувством и алкоголизмом.

Литературу создают писатели. В этом море литературы не-писатели образуют экзотический архипелаг. Не-писатели – это безутешная совесть литературы. Они никогда не бывают плодовиты, и то немногое, что они пишут, читать бывает скучно и трудно. К тому же все они со странностями.

С некоторой условностью можно сказать, что у человека либо есть критическое чувство, либо – нет. И если его нет, то и не нужно. А если оно есть, с ним приходится жить.