Дервла Мерфи - Девственная земля

• Название: Девственная земля
• Автор: Дервла Мерфи
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1982

Книга написана известной ирландской путешественницей, которая проработала в 1965 г. несколько месяцев в Непале; стране, до 1951 г. закрытой для иностранцев, инструктором Всемирной организация здравоохранения. Пешком и на велосипеде ей удалось побывать в отдаленных уголках королевства. Автор рассказывает о простых людях Непала, о трудностях, стоящих на пути развития страны, о трагической судьбе тибетских беженцев, описывает неповторимую красоту Гималаев.

---

Сегодня вечером мне самой пришлось воспользоваться кукри в качестве хирургического инструмента. Мингмар весь день чувствовал себя плохо, нарыв на щеке вырос до размеров карбункула. Я вскрыла его предварительно стерилизованным острым кукри и выдавила много гноя. Должно быть, Мингмару было очень больно, и он чувствовал слабость, но, как настоящий шерп, даже не пожаловался. По окончании операции нам налили по чашке густого коричневого чанга, сделанного из проса вместо риса или ячменя. В нем кишели какие-то подозрительные тела. Это был кислый, грязноватый, но удивительно крепкий напиток, но я не отказалась ни от второй, ни от третьей чашки.

В начале вечера зашел навестить нас деревенский лама — высокий, красивый мужчина лет тридцати пяти, необычайно представительный в своем темно-красном одеянии. Правда, он больше интересуется торговлей, чем религией, и вряд ли уделяет достаточно внимания духовной жизни своей общины.

14 ноября. Монастырь на горе.

Сегодня мы дотащились до ночлега вконец обессилевшими. Из Шаблунга мы вышли в шесть утра, а к пяти вечера поднялись на высоту более десяти тысяч футов над уровнем моря.

Перейдя подвесной мост у Шаблунга, мы направились снова к Тхангджету, что, по моей наивности, слегка меня озадачило, ибо на пути сюда я не помню ни одного отклонения дороги на восток. Слева лежали ровные узкие поля кукурузы. Неожиданно я увидела стадо лангуров, пожиравших в поле зерно. Эти обезьяны наносят большой ущерб урожаю, и крестьяне-неиндуисты всегда забрасывают их камнями. Поэтому при нашем появлении лангуры умчались прочь.

От кукурузных полей дорога стала петлять вокруг почти отвесной горы. Вскоре Шаблунг скрылся из виду. Я шла впереди. Вдруг Мингмар остановил меня свистом. Когда я подошла к нему, он указал на ничем непримечательное место:

— Здесь будем подниматься.

И вот мы уже идем почти десять часов. Теперь-то я поняла, что опасная тропа от Трисули — по непальским масштабам настоящее шоссе — на самом деле едва заметная тропинка, по которой Мингмар никогда раньше не ходил, — настолько крута, что первый час мы не шли, а карабкались сквозь высокую густую траву (деревьев не было, кустарник попадался редко), пользуясь при этом руками не меньше, чем ногами. Скоро Мингмар остался далеко позади, и я оказалась совсем одна на такой высоте. Мне было радостно, что я способна двигаться по причудливой, почти несуществующей тропе. Я часто останавливалась, чтобы передохнуть и оглядеться вокруг, и даже сделала несколько снимков, прекрасно зная, что при моем полном неумении фотографировать из этого ничего не получится. Конечно, фото — лишь жалкое подобие действительности. При виде такого великолепия начинаешь понимать, насколько тщетны попытки фотографа запечатлеть его отдельные фрагменты. Кроме того, я боюсь испортить зрительное восприятие цельности ландшафта Гималаев. Поэтому я вскоре спрятала фотоаппарат и почувствовала, что нахожусь во власти прозрачного воздуха, пенящейся реки, вздымающегося по обе стороны нагромождения гор и досадно недоступного ущелья, ведущего в Тибет — царство снежных холодных вершин, ослепительно сверкающих вдоль горизонта.

Я никак не могла понять, откуда здесь тропа, поскольку кажется невероятным, чтобы даже непальцы жили на такой крутизне. Неожиданно для себя я оказалась на широком ровном уступе, засеянном ячменем.

В отдалении виднелись два крепких каменных крестьянских дома.

Я шла по уступу и наслаждалась тем, что можно идти, а не карабкаться, и мое воображение рисовало какие-то сказочные картины об этих суровых, мрачных жилищах. Вероятно, они населены ведьмами, чьи метлы обеспечивают отличное воздушное сообщение с Шаблунгом. На самом деле в них жили двенадцать очень симпатичных тамангов, в том числе один молодой монах, вернувшийся из монастыря в районе Госаинкунд Лекха погостить в свой дом, который он покинул в девятилетием возрасте. Только этот юноша видел в своей жизни европейца. Однако еще до прихода Мингмара, объяснившего им мое появление здесь, все меня очень тепло, хотя и с удивлением, приветствовали.

Образ жизни подобных селений меня весьма занимает: откуда пришли эти люди, почему поселились в столь отдаленном районе, как их сыновья находят жен, а дочери — мужей, где покупают все необходимое? Я задавала вопросы через Мингмара, но на первые два так и не получила ясного ответа. А мой вопрос, почему люди поселились на этом плато, они сочли нелепым: есть земля, которую можно обрабатывать, вода и дрова поблизости — чем не место для жизни? И живут они не так одиноко, как кажется с первого взгляда. Все лето люди из Лангтанга проходят мимо, направляясь к верхним пастбищам для яков, да и Тхангджет и Шаблунг в общем-то не так далеко. О браках здесь специально не договариваются, молодые люди выбирают себе пару либо в одной из соседних деревень, либо в летних стоянках пастухов. Продают они только ячмень, в основном жителям Лангтанга. Последние с удовольствием приобретают его в качестве дополнения к картофелю и репе, которые выращивают близ своих пастбищ. В обмен жители Лангтанга поставляют масло яков, чай и соль, а все остальное — цзамбу, чанг, картофель, репу, красный стручковый перец и козий сыр — маленькая община производит сама. Они даже ткут для себя одеяла и одежду из козьей шерсти.

Эти люди явно не ощущали себя подданными никакого правительства, ни северного, ни южного. Горы были их государством, их миром; ни одно внешнее событие не оказывало на них сколько-нибудь заметного влияния. И все же побег далай-ламы в Индию и мероприятия китайской администрации в Тибете, несомненно, оставили некоторый след в их умах.

Пока Мингмар готовил еду, я вышла покурить на солнышке. Когда я бросила окурок, четверо ребятишек кинулись за этим бесценным сокровищем, которое досталось маленькой девочке, умудрившейся сделать еще две затяжки. Затем взрослые собрались вокруг меня, тоскливо глядя на пачку «Панамы» — ^роскошных» индийских сигарет ценой в восемь пенсов. Никто не просил закурить, но, когда я пустила пачку по кругу, на лицах их отразился восторг.

После еды Мингмар долго спорил с монахом, по какой тропе нам идти дальше. Когда мы двинулись в путь, Мингмар объявил, что скоро будет тропа, по которой ходят только яки. Я заметила, что это, может быть, и к лучшему, поскольку они, очевидно, оставляют более заметные следы, чем человек. Однако Мингмар ответил, что такие редко используемые тропы быстро пропадают под сухими листьями.

Легкий двадцатиминутный подъем вывел нас на опушку леса, где следы тропинки исчезли окончательно, и после минутного колебания Мингмар признался, что не знает что делать: подниматься дальше в гору или обходить ее. Он знал только одно — надо переправиться на другую сторону горной гряды. Поскольку она простиралась на север и на юг до бесконечности, такая информация особой ценности не представляла. Наконец шерл решил попытать счастья на южном склоне, и в течение получаса мы блуждали у подножия. Иногда нам казалось, что мы нашли троту яков, но вскоре убеждались, что это были следы крестьян селения, которые собирали здесь хворост. Неожиданно мы оказались у отвесного обрыва. При виде бездны Мингмар разумно заключил, что мы движемся не в том направлении, после чего пришлось повернуть назад.

Бесполезные блуждания по горам нисколько меня не удручали. Деревья здесь росли не густо, многие были срублены, и в ослепительном сиянии солнечного дня кусты и папоротники отливали бесконечным богатством ярких осенних красок. По дороге нам попадались открытые поляны, там, в рыжевато-коричневой высокой траве я находила дикую малину, лесную землянику, клюкву и черную смородину. Я останавливалась и ела ягоды горстями, стараясь восполнить недостаток витамина С.

Мне показалось, что подобную картину я уже где-то видела. Если пристально, не отрывая взгляда, посмотреть на темный, густой лес поблизости, то можно вообразить себя в ирландском лесу в солнечный октябрьский день. Правда, там не так тепло, как здесь, и не обойтись рубашкой и шортами, — нужно одеться потеплее.

Вернувшись к тому месту, где мы потеряли тропу, Мингмар сбросил рюкзак и сказал, что пойдет искать следы яков. Вскоре он вернулся довольный и сообщил, что обнаружил неопровержимые доказательства пребывания в лесу этих животных. Тропа уходила круто вверх, огибая северный склон гряды, и видна была лишь Мингмару; я бы никогда не догадалась, что это и есть та самая тропа.

Лес образовал здесь сумеречный свод из необычайно высоких и старых деревьев, загородивших солнце и создавших прохладный полумрак. Многие из этих чудищ были разбиты молнией или вырваны с корнем бурей, поэтому нам то и дело приходилось пробираться под поваленными деревьями или перелезать через гигантские полусгнившие стволы. Скоро моя вера в эту тропу начала колебаться, и я все выпытывала у Мингмара, как это якам удается преодолевать такие препятствия. Он отвечал, что животные через них перепрыгивают, а поскольку я никогда не видела яка, спорить было трудно. Мне только казалось, что лишь чемпиону, а не яку под стать такие прыжки.