Елена Селиванова - Встать, суд идет!

• Название: Встать, суд идет!
• Автор: Елена Селиванова
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Детектив
• Год: 1977

Автор этой книги Е. Селиванова — юрист, член Союза журналистов СССР. Ее судебные очерки неоднократно публиковались в газетах «Известия», «Советская Россия», «Челябинский рабочий», в журнале «Советская юстиция».

В очерках и коротких зарисовках, публикуемых в настоящей книге, нет остросюжетных хитросплетений, присущих детективам. Написанные на конкретных материалах, они носят строго документальный характер. К оценке того или иного факта автор подходит с точки зрения его общественной значимости, с позиций нашей этики и морали.

Содержание очерков имеет социальное звучание, дает повод для размышлений. Вместе с тем, читатель убедится, какая большая роль принадлежит общественности в предотвращении правонарушений, в воспитании личности в духе уважения к советскому законодательству.

---

— Иди один! Сегодня футбол по телевизору смотреть буду.

— А мне можно с тобой?

— Да ты что, Серега? Рехнулся, что ли? Кто тебя в ремках в общежитие пропустит? Да и мне ребята скажут: «Со шпаной связался!»

— Я не шпана! — возмутился Сережа. — Я первый раз деньги отбираю.

— Давай-давай, рассказывай! — махнул рукой Сашка и, уже отойдя немного, добавил:

— Завтра в это время у главного входа в вокзал встретимся.

С завистью посмотрел Сережа на уходящего дружка. А по дороге в столовую думал о том, что, пожалуй, рано сам он из интерната ушел. Мог бы до училища дотянуть. Надо же было от имени дедушки написать заявление директору интерната, чтобы документы выдали! А тому что? Обрадовался. Заявление есть и черкнул: «Выдать документы!» Вот и выдали метрики, да свидетельство о смерти матери. Езжай, мол, к дедушке. А если дед узнает, что заявление от его имени написал, будет день и ночь пилить:

— Станешь таким же непутевым, как отец.

Как будто он, Сережка, выбирал себе отца, который из тюрем не выходит!

Назавтра на вокзале по заявлению потерпевшего Сашку и Сергея задержали и привели в детскую комнату милиции. Там они увидели парня из Сысерти. Сергею стало не по себе. Он сел рядом и даже протянул тому горсть леденцов.

А Сашка начал запираться. Мол, и потерпевшего и Сергея видит впервые. Зачем на вокзал пришел? Просто так погулять. Все ребята из училища сюда гулять ходят. Почему не на каток, не в плавательный бассейн, не во Дворец спорта? А что он там забыл? На вокзале интересней, кофе можно попить. Откуда авторучка и билет лотерейный? Билет купил. Что, разве на нем написано, чей он? И авторучек таких в училище сколько угодно! Зачем ему грабить людей средь белого дня, если он сыт и одет? И притом у него в Еманжелинске родители порядочные. И брат в армии служит. Нет, нечего его со шпаной путать!

— Врет он все! — не выдержал потерпевший. — Он заставил Сергея меня обыскивать. И авторучка это моя. Правда, Сережа?!

— Я один тебя грабанул. Ты его не путай! И ручку ему сам дал и билет тоже! Пусть меня одного судят.

— Ишь ты, герой какой! — возмутился сотрудник милиции. — И в тюрьму за него пойдешь? Знаешь, что такое тюрьма?

— Отец рассказывал. Не пугайте! И там люди живут…

— Эх, парень! — вздохнул второй милиционер. — Жить можно по-разному…

А потом был суд.

Из профессионально-технического училища № 2 поступила просьба, чтобы Александра передали на поруки.

Мастер — представитель училища сказал, что парень не вызывал тревоги, дисциплинирован, увлекается спортом.

— Что вы можете еще сказать о нем? — поинтересовался судья.

— Больше ничего, — нерешительно ответил мастер.

— Если зачинщик грабежа не вызывал у вас тревоги, то кто же у вас ее вызывал?

Почти аналогичный вопрос задал судья и Анне Федосеевне — воспитателю интерната № 7. Но ей нечего было ответить в оправдание.

Да, конечно, директор интерната знал, что сегодня суд. Он же ее по повестке отпустил с работы. Ему повестки не было. Заявление? Заявление это не дедушка писал, а кто-то из детей. Дедушка однажды присылал письмо. У него совсем другой почерк, а это детской рукой написано. Почему не сказала директору, что заявление не дедушка Сергея писал? Об этом ее никто не спрашивал. А мальчишка не отличался хорошим поведением. Грубил, нехорошие слова употреблял… И вообще у него «длинные» руки.

— Вы можете назвать хоть один факт, что Сережа взял что-нибудь у других? — спросила воспитателя инспектор гороно.

— Так все говорят! — уклонилась от прямого ответа Анна Федосеевна.

— Пусть все, но не вы, призванная воспитывать детей.

Сережа, взглянув на инспектора, сказал, что обращался к воспитательнице с просьбой посодействовать, чтобы из седьмого класса его перевели обратно в шестой — по алгебре и геометрии он ничего не понимает.

— Была такая просьба, — подтвердила воспитательница. — Почему не перевели? Директора надо спрашивать, а не меня. Не я перевожу.

— Можно задать вопрос? — неожиданно обратился к судье Сергей.

— Задайте!

— Анна Федосеевна! Вы меня один раз пускали к дедушке? Вспомните — пятого мая прошлого года. Ведь пускали, правда?

— Да, разрешала, но ведь он отказался взять тебя даже на каникулы.

— Отказался, — сник Сережка.

…Когда судьи совещались, многие думали о судьбе Сережи, о том, почему интернат не стал ему родным домом? Почему зимой пятнадцатилетний подросток оказался без крова? Почему, когда решается его судьба, не пришел в суд директор интерната?

Да и Анна Федосеевна еще до оглашения приговора ушла из суда. Напрасно подсудимый искал ее глазами…

ЛАНКА

Ее звали Ланка, Лана. Такого имени не было ни у одной девчонки в школе. Впрочем, не было ни у одной и таких серо-зеленых глаз под длинной бахромой черных ресниц. А мальчишки не знали, блондинка она или брюнетка — ее косы были пепельного цвета. Никто из ребят не решался предложить ей дружбу. Боялись — поднимет на смех. Она такая. Просмеять кого-нибудь ей ничего не стоило.

Любила носить комбинированные платья, шила сама, перешивала все то, что можно было перешить.

В отличницах Ланка никогда не ходила, но задачи решала быстрее всех в классе, писала самые интересные сочинения, хотя и не без грамматических ошибок.

Она никогда не списывала с чужих тетрадей, а свои охотно давала всем, кто попросит. Однажды выполняя контрольную задачу, перепутала синус с косинусом. Трое девчонок, списавших у нее решение, повторили ошибку. Это возмутило учительницу математики. Полурока она выясняла, кто у кого списал, но так и ничего не узнав, предложила всем четырем завтра же пригласить в школу родителей.

— А если у меня нет родителей? — спросила Ланка.

— У тебя есть мать, пусть она и придет.

— Я же сказала, что я не списывала, — стояла на своем Ланка.

— Тогда скажи, кто у тебя списал? — попросила учительница.

— Я друзей своих выдавать никогда не буду. Маме ничего не скажу. А если без нее не пустите, то вообще оставлю школу, — вспылила девушка.

— Ложное у тебя, Лана, представление о дружбе. Но если ты когда-нибудь еще будешь разговаривать со мною таким тоном, придется тебя просто попросить выйти из класса.

— Вам не придется просить меня об этом. Я сама уйду. — Собрав тетради и книги в портфель, Ланка быстро вышла.

Она не пришла в класс ни завтра, ни послезавтра. Ее документы получил брат, объяснив директору, что сестра устроилась ученицей в швейную мастерскую, а учиться будет в вечерней школе.

…Спустя некоторое время началась война. Все мальчишки из десятого «Б» пошли на фронт. Вернулись домой не все. А тот, кто вернулся, услышал о Ланке страшную историю.

Была у нее задушевная подружка Галка, кассир одного из заводов. Познакомились они на танцах. Увидев на Ланке нарядное платье, Галина спросила:

— Кто это тебе так хорошо шьет? Познакомь меня с твоей портнихой.

— Я сама шью. Хочешь, тебе такое же сошью.

Девушки подружились — вместе ходили на танцевальные вечера, часто ночевали друг у друга, вместе сдавали кровь для раненых фронтовиков.

На одном из танцевальных вечеров Галину пригласил интересный парень. Потом проводил ее домой, назначил свидание, а через неделю сделал предложение.

— Но ты же его мало знаешь, — ответила Ланка, когда подруга поделилась с ней этой новостью.

— Он такой хороший, такой необыкновенный! Его отец был другом поэта Есенина. Он мне даже стихи посвятил. Правда! — уверяла Галина.

— Кто: отец или твой Сергей?

— Мой Сергей, конечно! Ты только послушай, что он написал:

«Тебе лишь двадцать лет.
У вас своя дорога.
Вы можете смеяться и любить…
А я… Я пережил так много…»

— Это не его стихи, — перебила подругу Ланка.

— А я говорю его, Сережины, — сердито ответила Галина. В последние дни она только и говорила о замужестве, с нетерпением ожидая каждодневной встречи с будущим супругом.

Между тем Сергей не спешил с регистрацией брака. Оттого, наверное, Галина с каждым днем становилась все мрачнее и раздражительней. Ланка жалела ее, помогала чем могла.

* * *

Как-то к Галине прибежал Сергей. Ничего не объясняя, сказал, что к часу дня ему необходимо достать тысячу рублей. Он просил помощи, намекнув, что заводская касса не обеднеет, если на два дня, только на два дня, она возьмет в долг всего одну тысячу.

— Касса не сойдется. Что я тогда скажу бухгалтеру?

— Галчонок, ты просто не хочешь меня выручить, а значит, не любишь. Раз так, зачем выходить за меня замуж?

Сергей объяснил, как и что нужно подделать, чтобы недостачу не обнаружили.

В обеденный перерыв Галина принесла деньги. Вечером они встретились. Он нежно целовал ее, гладил руки, просил еще немного подождать до свадьбы. В тот вечер Сергей сказал Галине, что на несколько дней уезжает в командировку. Оба поехали на вокзал. Долго махала Галина вслед уходящему поезду.