Анна Годберзен - Блеск

• Название: Блеск
• Автор: Анна Годберзен
• Жанр: Исторические любовные романы

Новые начинания. Поразительные откровения. Неожиданные концовки.

 Весна сменяется летом, Элизабет наслаждается ролью молодой жены, а её сестра Диана ищет приключений за границей. Но когда приоткрывается завеса тайны смерти их отца, девушки Холланд начинают задумываться, какова цена роскошной жизни.

 Каролина Брод, новая любимица высшего света, поджигает спичку прошлого, не задумываясь, что пламя может сжечь её будущее.

Пенелопа Шунмейкер наконец стала подлинной аристократкой Манхэттена, но когда в городе появляется настоящий принц, Пенелопа жаждет получить титул, к которому прилагается корона.

Её муж, Генри, храбро отправился на войну, но понял, что власть его отца простирается далеко за пределы Нью-Йорка, и битву за любовь можно проиграть.

 В полной захватывающих перипетий завершающей книге серии самые блистательные светские львы и львицы стремятся за мечтой, придерживаются обещаний и искушают судьбу. А пока общество наблюдает за тем, что происходит в старых семьях и домах новоиспеченных богачей, у нас остается лишь один вопрос: закатятся ли эти звезды или воссияют ещё ярче?

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru

Куратор: LuSt            

Над переводом работала: LuSt            

Беты: Королева, Bad Girl 

---

— Когда оно пришло? — потребовал он ответа.

— Вчера, мистер Шунмейкер.

— И почему вы не принесли его раньше? — Генри не понимал, с каким нажимом говорит, пока не увидел на худом лице парня волнение.

— Мы думали, что вы заняты… Мы…

— Неважно, — оборвал его Генри. — Что сделано, то сделано. Не беспокойтесь, — добавил он, пытаясь привнести в голос нотки доброты. Он валился с ног от усталости, и слуг, конечно, смущали и пугали произошедшие с ним изменения. Лицо Генри заострилось от переутомления, а стройная фигура скрывалась под черными слаксами и заправленной в них белой рубашкой. Его пиджак и жилет были где-то здесь, но в последние несколько дней Генри вообще почти не думал об одежде. Теперь он вел себя по-другому и знал, что ходит по коридорам особняка с вниманием собственника, которым прежде не обладал. — Не думайте об этом. Можете идти.

После ухода лакея Генри встал и разложил исписанные листки по массивному темному столу с вырезанными на тяжелых боках незамысловатыми пасторальными мотивами. Отец купил этот стол на аукционе, где распродавалась мебель из загородного имения какого-то английского лорда. В прошлой жизни стол был бастионом, перед которым приходилось представать крестьянам, пришедшим уплатить десятину. Отцу Генри всегда нравилось помнить историю этого стола и делать так, чтобы приходящие в его кабинет партнеры, чиновники и соперники тоже немного чувствовали себя крестьянами. В последние несколько дней Генри наконец познакомился с этой частью особняка и, к своему удивлению, заметил, что чувствует себя в кабинете отца в своей тарелке.

«Любовь моя, с чего бы мне начать?» — так начиналось письмо Дианы. За этим вопросом следовали абзацы жарких и томительных фраз. Несмотря на описываемую Дианой безнадежную ситуацию, Генри улыбнулся. Диана такая живая и непосредственная малышка. Каждая клеточка её тела, каждая капелька крови пылает чувствами. Она любила его — и эта любовь читалась в каждом предложении её письма, пусть даже оно и было написано в ультимативной форме. За прошлый год было так много случаев, когда Генри предпринимал неверные шаги в отношении Дианы, но он изменился и теперь мог прочесть её доводы и мольбы с неослабевающей самонадеянностью. На этот раз он сделает всё правильно.

Закончив чтение, Генри свернул листки и положил их в верхний ящик стола. Он ненавидел себя за то, что так долго колебался, что не начал действовать раньше. Теперь он понимал, почему она убежала от него в парке — потому что он повел себя чудовищно. Он по умолчанию считал, что Диана влюблена в него, тогда как стоило скромно просить её руки. Как же он жалел, что не показал ей, как сильно изменился. За эту грустную и суетливую неделю он понял, каким мужчиной хочет стать: мужчиной, которого Диана с гордостью назовет своим супругом.

Лоуренс, сидящий на углу массивного стола в одном из черных кожаных кресел, купленных старым мистером Шунмейкером на том же аукционе, поднял глаза. Его окруженные морщинками водянистые глаза выжидающе смотрели на Генри, словно чувствуя, что сейчас последует приказ.

Генри подошел к большим квадратным окнам, выходившим на самую известную улицу города. В столь ранний час ничего не происходило, разве что небо с каждой секундой становилось все ярче. Генри задумчиво стоял, расставив ноги, и смотрел на зарождающийся день. Он вложил в тонкий аристократичный рот сигарету и несколько секунд колебался, прежде чем зажечь спичку. Затем дым пополз к окну, смешиваясь с дымом очагов, которые в этот час разжигали во всех лучших кухнях Нью-Йорка.

— Мистер Лоуренс, — сказал Генри спустя несколько минут молчаливых раздумий. — Как скоро будут готовы бумаги о разводе? Может быть, мы сможем вручить их миссис Шунмейкер сегодня днем?

— Не вижу никаких препятствий, — ответил поверенный.

— Замечательно. — Генри бросил окурок на пол и затушил его носком ботинка. — В таком случае, пожалуйста, поручите кому-нибудь позвонить в «Тиффани». Сегодня им придется рано открыться для меня…

Глава 40

Миссис Сноуден Кэрнс отличалась слабым здоровьем ещё будучи известной под именем Элизабет Холланд. Конечно, она не бывала в обществе с тех пор, как стало известно, что она ждет ребенка, но даже лучшие подруги вроде мисс Агнес Джонс давно её не видели, и начинают поговаривать, выдержит ли хрупкая жизнь миссис Кэрнс ещё одно потрясение…

Из колонки светских новостей в «Уорлд газетт», вторник, 24 июля 1900 года

За окошком над дверью особняка Кэрнсов забрезжил рассвет. Скоро в дверь застучат утренние посыльные, а на улице начнется летний день. Посередине ведущей наверх крутой лестницы сидела Элизабет Кэрнс, несмотря на жару дрожащая от холода и неспособная пойти ни вверх, ни вниз. У подножия ступенек лежало безжизненное тело её второго мужа с изогнутой под неестественным углом головой. Пепельно-белокурые волосы ниспадали со склоненной головы Элизабет на плечи. Обе её руки лежали на выступающем животе, словно щитом прикрывая нерожденного ребенка от первого взгляда на ужас, способный существовать в этом мире.

В своей жизни Элизабет поступала плохо слишком много раз для девушки, воспитанной с единственной целью быть милой и вести себя порядочно. Но ничто не шло в сравнение с тем, что она сделала этой ночью: своими руками по собственной воле лишила жизни человека. Элизабет знала, что скоро придет кто-то из слуг Сноудена, или его домоправительница, или ещё кто-то, представляющий для неё возможную угрозу. Но, сбежав из дома, она лишь признает свою вину в этом постыдном деянии. И поэтому продолжала сидеть, покачиваясь, пока шли часы.

Она так обезумела и ушла в себя, что едва заметила, как открывается дверь. Услышав скрип, поняла, что доносившийся до неё несколько минут неясный звук был не чем иным, как стуком в дверь.

— О… Элизабет…

Нежность, с которой было произнесено её имя, так походила на столь нужную сейчас ласку, что когда Элизабет подняла голову и посмотрела в глаза Тедди Каттингу, её собственные глаза наполнились слезами. На нем был приталенный синий мундир с медными пуговицами и черные брюки, а на добром лице застыла скорбная тоска. У бедра был пристегнут пистолет в кожаной кобуре — и Элизабет показалось странным увидеть своего воспитанного светловолосого друга вооруженным.

— О боже, — сказал он, глядя на изломанное тело на полу между нижней ступенькой лестницы и пестрым ковром. — Я опоздал.

— Нет, — прошептала она. Ей хотелось сказать, что он пришел как раз вовремя, но слова не шли с языка. Тедди поспешил к ней, переступив через Сноудена и перепрыгивая через ступеньки. Элизабет попыталась встать, чтобы поприветствовать его, но ноги казались ватными, и в следующую секунду молодая вдова рухнула в заботливые объятия Тедди. Привалилась к нему всем весом и поняла, что он удержит её. — Ты знал, — наконец прошептала она.

— Позавчера, когда я приходил навестить тебя, я увидел, что ты зовешь на помощь, — почти извиняющимся тоном начал он. Тедди положил ладонь на затылок Элизабет, а другой рукой поддержал её за талию. Элизабет так устала, что боялась уснуть прямо в таком положении. — Я почувствовал в комнате запах эфира, и отчего-то был уверен, что ты вряд ли в нем нуждалась или желала его принимать. Но твой су… — голос Тедди сорвался на этом слове, — супруг охранял твой покой, и я побоялся, что твоя матушка мне не поверит, если я пойду к ней. В конце концов, он был твоим… твоим мужем, да и откуда мне знать, что тебе нужно, а что нет?

Тедди покачал головой. Морщинки на его лбу углубились. Элизабет знала, что должна что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова, и через минуту Тедди продолжил:

— Но шли дни, и я не мог спать от беспокойства. Сегодня утром я по-прежнему не знал, что делать, но понимал, что не смогу пережить этот день, не зайдя к тебе. Поэтому я решил сам поговорить с твоим мужем и попытаться забрать тебя отсюда, не вызвав скандала. Но перед тем как идти сюда, я зашел в полицию и попросил их зайти чуть попозже, на случай если… моя попытка не увенчается успехом.

Тедди встал поудобнее, прислонившись к стене, чтобы держать Элизабет крепче. Она хотела навсегда остаться здесь, у него на груди, и поэтому вздохнула и прижалась к нему теснее. Она вспомнила, что весьма странно и неправильно позволять знакомому джентльмену вот такие объятия. Но в ту минуту её совершенно не волновали правила приличия, ведь сама её жизнь гротескно перевернулась с ног на голову, да и хорошие манеры принесли ей и Тедди уже достаточно боли и непонимания.

— Но я должен был прийти раньше. До того, как случилось… А что именно произошло?

Карие глаза Элизабет округлились, пока она думала, как можно объяснить произошедшее. Она подняла глаза на как обычно гладкое лицо Тедди: юношу можно было принять за шестнадцатилетнего подростка, если бы не складки над бровями, рост и пистолет на поясе.