Мэри Хоффман - Город Масок

• Название: Город Масок
• Автор: Мэри Хоффман
• Издательство: Книжный Клуб Семейного Досуга
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2003

Параллельный мир Талиа, очень похож на Италию XVI века. В романе мы наблюдаем за Люсьеном, который в нашем мире очень болен. Получив мраморную тетрадь, которую использует как дневник, Люсьен неожиданно попадает в этот опасный новый мир; мир, который приводит в восторг от политических интриг и где жизнь может отнять вспышка мерлинского кинжала. Город Беллеция (Венеция в нашем мире) вызывает удивление, с кинематографической точностью к деталям, с чувственностью шелка и бархата, волнением и опасностью покушений и убийств Мир Талии незабываем и убедительно реален.

 Люсьен Малхолланд - подросток который восстанавливается после химиотерапии, получает красно-фиолетовую мраморную тетрадь от своего отца, чтобы тот мог писать в ней когда болит горло. Когда он засыпает с тетрадью , он просыпается в очаровательной Беллеции в стране Талиа (который напоминает Италию эпохи Возрождения), где правит красивая и властная Герцогиня. Здесь он встречает Арианну Гаспарини и таинственного Родольфо Росси. Родольфо является Страваганте, секретным путешественником , который может перемещаться между миром Люсьена и Родольфо, путем использования талисмана (объект из другого мира). Однако, Беллеция при всей своей красе также опасна, особенно для тех, кто был рядом с Герцогиней...

---

— Я знаю, что сильно рисковал, — сказал он, — но я хотел увидеть фейерверк, — эти слова показались ему самому детскими и эгоистичными.

— И как он тебе? — очень серьезно спросил Родольфо.

— Это было великолепно, — сказал Люсьен, — гораздо красивее, чем я мог себе представить. Но я знаю, что не должен был делать этого. Мне очень жаль.

— Не надо сожалеть, — сказал Родольфо. — Если бы ты не остался, то Сильвию бы убили, — он содрогнулся. — Быть может, это главная причина того, что ты оказался здесь, быть может именно поэтому талисман выбрал тебя, а не кого-нибудь другого.

Он достал мерлинский кинжал из своего пояса и торжественно протянул его Люсьену. Затем он сел рядом с ним и первый раз в присутствии Люсьена осенил себя «рукой фортуны».

— Ты видишь? Силой богини, ее консорта и сына круг жизни Сильвии остался неразорванным.

— Не совсем, — ответил Люсьен. неосознанно взвешивая в руке кинжал и вспоминая, для чего он предназначался. — Кто такая богиня и эти двое? И какое отношение они имеют ко мне?

— Это наша древняя религия. — пояснил Родольфо, — она была до христианства. Повсюду к востоку от Серединного Моря люди верили в богиню и ее консорта.

— По-видимому, он тоже был богом? — предположил Люсьен.

— Да, но не таким могущественным, как она. Их сын тоже был сильнее него. Некоторые считают, что изначально ее сын и был консортом, и только позже, когда инцест* стал табу, придумали этого супруга и именно поэтому он такая неясная фигура. Сына всегда почитали почти так же, как его мать. Когда пришло христианство, все эти языческие статуи богини и ее сына решили оставить, только теперь они должны были символизировать нашу Мадонну и нового Господа.

Он выжидающе посмотрел на Люсьена.

— Извините, — сказал Люсьен. — мы англиканцы, и поэтому я почти ничего не знаю про вашу Мадонну и вообще про католицизм.

Родольфо нахмурился:

— Что такое англиканцы? И что такое католицизм? Люсьен удивился.

— Ну, вы знаете, Генрих VIII* и все такое. Он хотел жениться на Айне Болейн, а Папа не разрешил ему, и он основал свою церковь.

Настала очередь Родольфо удивляться.

— Доктор Детридж никогда ничего не говорил об этом. В нашем мире у твоей Англии, здесь она называется Англиа. Та же самая церковь, управляемая Папой.

— Что ж, это вполне объяснимо, — ответил Люсьен. — Во времена доктора Детриджа это было опасной темой. После смерти Генриха и его сына, его дочь Мария убивала людей за то, что они следовали новой вере короля. А во времена доктора Детриджа королева Елизавета убивала людей за то, что они были католиками.

— Католиками вы называете тех, кто верил в старое христианство?

— Да. Римские католики — наверное потому, что Папа в Риме.

— Очень занимательно, — задумчиво проговорил Родольфо. — Здесь у нас Папа находится в Реморе, столице Республики. Я когда-нибудь должен буду рассказать тебе, как была основана Ремора, основана Ремом, после победы над братом Ромулом. И теперь, когда мы нашли доктора Детрижда и он стал жителем Талии, я должен буду хорошенько расспросить его о его Англии и религии.

— Ладно, давайте вернемся к богине.

— Жители Лагуны были последними державшимися за веру в нее,—продолжал Родольфо.—Они приняли христианство только потому, что им пришлось сделать это. Они строят церкви, ходят на мессу — ты все видел сам. Но в сердце они по-прежнему хранят веру в богиню, которая оберегает их и Беллецию. Вот почему ими всегда правили женщины. И поэтому им никогда не нравилась идея бога-мужчины или, если уже на то пошло, спасителя-мужчины. И, в конце концов, правителя-мужчины.

— Они практически боготворят Герцогиню, — сказал Люсьен, вспомнив фанатичную толпу, в которой оказался вчера вечером, и заразительное сумасшествие, заставившее его броситься в канал.

— Так и есть, — подтвердил Родольфо. — Она является для них персонификацией их богини. Вот почему ее здоровье так важно для них.

— Так вы думаете, убийца не беллецианец? — спросил Родольфо.

— Я не знаю, я еще не видел его, — сказал Родольфо, — но если люди когда-нибудь узнают, что ты спас жизнь Герцогини, они будут уверены, что тебя послала богиня. Ты станешь героем.

— Вчера вы предупредили, что никто не должен узнать об этом, — сказал Люсьен. — Это хорошо, в том смысле, что я не думал о том, что делаю, и не хочу быть героем или чем-то в этом роде. Но вам не кажется, что людям стоит знать о том. что кто-то пытался убить Герцогиню?

— Никто не должен знать, что это не она открыла церковь или, как я теперь подозреваю, не она Венчалась с Морем. Жители Лагуны очень суеверны, они сразу решат, что из-за этого благополучие их города в опасности.

— Но кто-то точно знал о подмене, — медленно проговорил Люсьен, — иначе бы убийца не напал на нее в мандоле.

— Именно так, — подтвердил Родольфо. — И я думаю, палачи Сильвии очень заняты, в то время как мы тут беседуем, стараясь узнать, кто это был.

Глава 12 ДВА БРАТА

Но вышло так, что пытки не понадобились. Гвидо Парола был готов сознаться во всем. С того самого момента, как он вошел в каюту государственной мандолы, он стал другим человеком.

Оказавшись лицом к лицу с Герцогиней, он понял, что не смог бы убить ее даже ради серебра, которое излечило бы его отца. И тем более то, что Люсьен инстинктивно бросился на защиту Герцогини, устыдило его. Он вновь ощутил себя истинным беллецианцем и был готов все рассказать, а после этого принять заслуженную смерть.

Можно представить его удивление, после того как ему принесли чистое и мягкое постельное белье, дали сколько угодно теплой воды для умывания, великолепно покормили, и, наконец, шорох тафты и блеск серебряной маски возвестил о том, что Герцогиня лично навестила его в камере. Парола бросился к ее ногам и взмолился, чтобы она простила его.

— Встань, — холодно приказала она. — Нет, не надо предлагать мне присесть на свой матрас, как ты видишь, телохранитель принес мне стул.

Она села и поправила свою пышную юбку, а ее мускулистый охранник встал чуть позади нее. Она внимательно смотрела на жалкого человека, стоявшего перед ней на коленях. Он был очень высок, с большими темными глазами, что необычно для рыжих.

— Старший инквизитор сказал мне, что ты беллецианец, — проговорила Герцогиня.

— Это так. Ваша Светлость, — ответил он.

— И ты согласился предать свой город ради денег?

Парола молча опустил голову. Он не собирался оправдываться.

— И какого, по-твоему, наказания заслуживает это преступление? — спросила Герцогиня.

— Смерти! — ответил юноша, вскинув на нее горящий взгляд. — Я заслуживаю смерти за то, что пытался сделать с вами, миледи. Единственное, чего я прошу, так это чтобы вы выслушали мою историю и простили меня, перед тем как я умру. Я действительно сожалею. — и непомольные слезы раскаяния полились из его глаз.

Он рассказал ей обо всем — о смерти матери, беспутстве брата, болезни отца и, конечно, о встрече с бывшим приятелем из университета, который, как оказалось, знал кого- то,готового заплатить большие деньги человеку, отчаявшемуся достаточно для того, чтобы решиться на все что угодно.

— Ты оказался не более чем инструментом, — сказала Герцогиня более благосклонно, — таким же, как твой кинжал, инструментом в чьих-то руках. Продолжим. Ты назвал инквизитору имя своего нанимателя.

Парола кивнул и собрался было повторить его, но Герцогиня остановила его.

—Мы не будем произносить его вслух. Я и сама узнала, кто это был. Сейчас для меня будет лучше, если мы не будем вести публичное расследование, в результате которого ты был бы обвинен и осужден. Я предпочитаю судить тебя и провозгласить приговор здесь и сейчас.

— Да, миледи, — прошептал Парола, не сомневаясь, что настал его последний час и вскоре телохранитель Герцогини исполнит приговор своим мечом. — Только скажите, что прощаете меня и пообещайте передать весточку отцу. Потом я хотел бы исповедаться, перед тем как приговор будет приведен в исполнение.

— Я прощаю тебя, — сказала Герцогиня, улыбнувшись под маской, — но мне кажется немного необычным желание исповедаться, перед тем как отправиться в Scuola Mandoliera. Это вроде не настолько серьезно, как посвящение в рыцари.

Сбитый с толку Парола посмотрел на нее снизу вверх.

— Вы отпускаете меня, миледи?

— Не совсем, — ответила Герцогиня. — Я оставляю . тебя к моим услугам. Тебя обучат в Школе, и ты станешь одним из моих мандольеров — тебе ведь еще нет двадцати пяти?

— Мне девятнадцать, — пробормотал Парола.

— Наконец, ты получишь респектабельную профессию, — сказала Герцогиня. — Нельзя позволить, чтобы ты и дальше зарабатывал себе на жизнь, нападая на людей с ножом.

Родители Люсьена продолжали вести себя таинственно. Перед уходом на работу отец подмигнул ему и сказал:»Увидимся вечером». Слова и объятие были обычными, а вот подмигивание — нет.