Зия Самади - Избранное. Том 1

• Название: Избранное. Том 1
• Автор: Зия Самади
• Издательство: Жазушы
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1986

Зия Самади — один из известных советских уйгурских писателей, автор ряда романов и повестей.

Роман «Тайна годов», составивший первый том избранных произведений З. Самади, написан на достоверном жизненном материале. Это широкое историческое полотно народной жизни, самоотверженной борьбы против поработителей.

Автор долгие годы прожил в Синьцзяне и создал яркую картину национально-освободительной борьбы народов Восточного Туркестана против гоминьдановской колонизации.

В романе показано восстание под руководством Ходжанияза, вспыхнувшее в начале 30-х годов нашего века. В этой борьбе народы Синьцзяна — уйгуры, казахи, монголы — отстаивали свое право на существование.

---

— Ненадолго, байвачча?

— Чем дольше прождешь, тем больше получишь.

— Хорошо, байвачча. — Турап хлестнул мула.

Человек, сошедший с повозки, смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась за поворотом. Потом вошел в тупичок и условленным стуком постучал в третьи ворота. Ворота приоткрылись, впустили его и опять закрылись.

— Хозяин дома?

— Только пришел.

Привратник пошел вперед. Он провел гостя через внешний двор во внутренний, а там — к домику с приземистой верандой.

Во всех четырех стенах комнаты, как исстари заведено в Кашгаре, устроены были ниши, сверху донизу загроможденные одеялами или заставленные фарфоровой и глиняной посудой. Юнус сидел у стола, еле-еле, освещенного лампой, и вглядывался в бумажку, испещренную мелкими буковками. Вошедшего Турди он, наверное, не заметил, головы не поднял.

— Вы не завещание свое читаете? — пошутил Турди, смеясь, как обычно, к месту и не к месту.

Слово «завещание» обидело Юнуса всерьез:

— У вас, приятель, сочувствия ни на волос. Наверное, и в могиле будете скалиться.

— По-нашему — ешь плов, даже если небеса обрушатся!

— Садитесь! — приказал Юнус.

— Почему перебрались сегодня сюда?

— Нужно чаще менять место, чтобы не мозолить людям глаза. Очевидно, через несколько дней опять придется переходить. Позаботьтесь о подходящей квартире.

— На этот счет будьте спокойны. Не преувеличу, если скажу: почти половина Кашгара наша.

— Хватит болтать! Скажите, что сделали.

— Сегодня я обрадую вас, байвачча.

— Ну-ка, ну-ка?

— Ходжанияз согласен принять нас с вами завтра вечером.

— Вот это дело! — обрадованный Юнус налил в рюмки коньяку.

Однако от следующих слов, которые Турди произнес почти шепотом, радость его улетучилась:

— Я долго ломал голову, как это устроить. И если бы не Моллахун-ака, ничего бы не вышло. Ходжанияз подозревает, что вы человек Шэн Шицая, будьте осторожны.

— Вот как? А вы?

— Я вне подозрений. Не я ли еще в Кумуле подарил ему «для дела ислама» товаров на пятнадцати верблюдах?

— Он прослышал о моем приезде?

— Они тоже не дремлют. Я объяснил, что вы приехали по торговым делам и для проверки своего здешнего имущества.

— Замана видели?

— Нет.

— Не влез бы этот поганец.

— Я говорил с Моллахуном. Хатипахун и его единомышленники отдаляют Замана от Ходжанияза. Сейчас только Сопахун поддерживает его.

— Вот… — Юнус взял со стола бумагу. — Первое распоряжение Ходжанияза: изъять зерно у перекупщиков и распределить среди дехкан на семена. Второе — призвать под ружье добровольцев. Завтра нам прежде всего надо пожертвовать Ходжаниязу все свои запасы продовольствия, опередить, пока их у нас не отняли.

— Сколько денег пропадет! — Даже в полумраке стало заметно, как побледнело обычно красное лицо Турди.

— Не беспокойтесь приятель, убытки вернем иными путями.

— Делать нечего, будь по-вашему… — вздохнул Турди.

— С другой стороны, надо распространить листовки о том, что Ходжанияз враг баев, встал на путь красных, отбирает добро у зажиточных. Пусть усилится недовольство баев!

— Это вы как знаете. С какими хлопотами собирал я продовольствие! Как жалко! Да сейчас бы цены поднять, сколько прибыли сразу было бы… — снова вздохнул Турди.

— Следующее… — Юнус раскурил сигарету и продолжал: — Надо отпечатать тысячу листовок, в которых очернить Ходжанияза и Сабита-дамоллу.

— Пирим… — ужаснулся Турди, взывая, по обычаю уйгуров, в тяжких случаях к помощи духовного покровителя.

— Оставьте свои «пирим-мирим»! Подошло время определить к делу и тех двух, которых вы откармливаете как на убой.

— Ибрагим готов.

— Он, по-моему, труслив. Скажи: «Заман пришел» — и засеменит прочь, как перепелка в траве.

— Пусть так, но знаменитого Пазыла он все-таки провел!

— Не провел, а предал. Как бы и с нами не обошелся так же. За ним глаз да глаз нужен. А тот человек когда придет?

— Уже должен ждать во внешнем дворе.

— Зовите, поговорим.

— Во рту пересохло, промочить бы! — Турди взглянул на коньяк, облизал губы.

— Дело завершим — и жажду утолим.

— Глотку хоть смазать… — Турди отправил в рот два жирных куска баранины, вышел.

Пока он ходил за Масаком, Юнус еще раз просмотрел подготовленные для отправки Шэн Шицаю секретные телеграммы — о численности исламских солдат, их вооружении, местах расположения, с данными о Командном составе. Кое-что дополнил.

Вошли Турди с Масаком. Не поздоровавшись, Масак приткнулся к косяку, замер у входа, как кривой куст.

— Садись! — показал место Юнус.

Тот, не поблагодарив, опустился, словно верблюд, на колени. Грубость, соединенная с тупостью и слабоумием, так и выпирала из него.

— Хочешь разбогатеть и жениться на хорошенькой вдовушке?

— Хи… чего ж не хотеть? — не задумался Масак и показал в улыбке желтые зубы.

Юнусу стало противно, он приподнял край ковра и сплюнул.

— А человека убить сможешь?

— Чего ж не убить? — Теперь Масак посмотрел на Турди, который знал, что еще в Кульдже во время ссоры из-за денег Масак придушил сестру и пырнул ножом брата, потом бежал в Кашгар, где убил товарища и присвоил его имя. Турди не раз пользовался его услугами.

— Если мы сейчас пошлем тебя убить человека, пойдешь?

— Чего ж не пойти?

Удивленный его ответами, Юнус взглянул на Турди: «Тварь в своем уме?»

Турди понял его взгляд.

— Объясняться с ним бесполезно. Но если получше втолковать поручение, исполнит в точности.

— Чего ж не исполнить? — Масак по привычке глядел в сторону.

— Смотри сюда, Масак, — начал внушать Юнус, поймав его бегающий злобный взгляд. — На этот раз нужно убить не какого попало человека. Не будешь осторожен — поймают. Понял?

— Чего же не понять?

— Не говорите ему лишнего. Растолкуйте, что делать, и все, — вмешался Турди, знавший Масака.

Юнус уже несколько дней обдумывал план убийства Замана. Слово за словом он вдолбил свой план Масаку. Юнус пообещал убийце в случае удачи тысячу саров[33] серебром, молодую женщину и переброску в любой город, по выбору.

Глава пятая

1

Как путник, поднявшись на высокий перевал, осматривает окрестности, так и Шэн Шицай, достигнув известных ступеней в походе к вершинам власти, огляделся вокруг. Он последовательно придерживался одного из правил китайской политики — «ловить зайцев на двуколке», то есть натравливать на сильных соперников более могущественных, превращая в свою добычу и тех, и других. И преуспел во многом. Еще три года назад пресмыкался перед властителями, хотя был не из профессиональных прихлебателей, что сгорбились в постоянных поклонах, но неуклонно продвигался к своей затаенной цели — стать вершителем судеб народов Синьцзяна. «Я отнял власть у Цзинь Шужэня. Устранил соперников: Цзинь Чжуна, Лю Шаотена, Тао Минью, грозного генерала Чжан Пейюаня — избавился от возможных опасностей. Постоянно угрожавших Ма Чжунина и Ходжанияза отбросил в Южный. Синьцзян. Что дальше? Руки теперь длинные, сил достаточно, можно сделать все. Ма Чжунину нанести решающий удар, „республику“ Сабита-дамоллы уничтожить — вот главные задачи!» — уверенно заключил Шэн Шицай и, вызвав секретаря, приказал немедленно созвать военно-административное совещание.

Членами совещания были наиболее близкие и преданные Шэн Шицаю люди: генерал Цю-сылин — тесть, начальник штаба Ван-цаньмоучжан — свояк, вновь назначенные генерал-губернаторы Илийского, Алтайского, Тарбагатайского и других важнейших округов Лю Бин, Яо Шун, Цай Хин, руководитель разведки Чжао Ян. Здесь же присутствовал Лу Юлун, которому впоследствии было доверено вести протоколы тайных совещаний. Мышиные глазки, плоский подбородок, всегда поджатая нижняя губа — при улыбке обнажались только верхние, похожие на лошадиные зубы — таков был этот двадцатитрехлетний любимец Шэн Шицая, самый преданный его приверженец, участвовавший в «разоблачении» группы Цзинь Чжуна, Тао Минью, Лю Шаотена и в умерщвлении ее участников. В награду за оказанные услуги Шэн Шицай усыновил его. Превосходно владея уйгурским языком, он легко втирался в доверие к мусульманам, а потом осведомлял своего «родителя» обо всем важном, что удавалось разузнать. Сейчас Лу Юлун сидел насторожившись, чтобы не пропустить ни одного слова, сказанного на совещании.

— …мы имеем полное превосходство. Поэтому я считаю, что время нанесения окончательного удара пришло, — закончил свое выступление Ван-цаньмоучжан, облизал по привычке губы, поправил ремень и сел.

Шэн Шицай еще несколько мгновений не поднимал прикрытых, опухших от бессонных ночей век, потом бросил взгляд на Цю-сылина. Старый генерал, тощий, длинный — на пол-аршина выше прочих поднималась его голова, похожая на голову кобры, — непоколебимый упрямец с тонким голосом кликуши, считал себя мудрее и дальновиднее остальных и потому обычно много и охотно советовал. Однако сегодня он почему-то сидел молча, будто в полусне. Возможно, его мучил застарелый геморрой… Лю Бин собрался было что-то сказать, но Шэн Шицай резко поднялся с места, быстро подошел к карте Восточного Туркестана на стене. Остальные, как выслушивающие урок подмастерья, выстроились за спиной дубаня.