Зия Самади - Избранное. Том 1

• Название: Избранное. Том 1
• Автор: Зия Самади
• Издательство: Жазушы
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1986

Зия Самади — один из известных советских уйгурских писателей, автор ряда романов и повестей.

Роман «Тайна годов», составивший первый том избранных произведений З. Самади, написан на достоверном жизненном материале. Это широкое историческое полотно народной жизни, самоотверженной борьбы против поработителей.

Автор долгие годы прожил в Синьцзяне и создал яркую картину национально-освободительной борьбы народов Восточного Туркестана против гоминьдановской колонизации.

В романе показано восстание под руководством Ходжанияза, вспыхнувшее в начале 30-х годов нашего века. В этой борьбе народы Синьцзяна — уйгуры, казахи, монголы — отстаивали свое право на существование.

---

Внешний вид колонн привел Шэн Шицая в гнев. Солдаты были разных возрастов, в разноцветной одежде, рваной обуви. Некоторые стояли даже без поясных ремней. Козырьки фуражек свисали вниз, бросая тени на небритые лица. Этих людей никак нельзя было назвать солдатами — просто толпа, наспех согнанная и кое-как построенная в ряды.

— Здравия желаем, господин Шэн-цаньмоучжан! — громко прокричал начальник штаба. Колонны повторили приветствие нестройным, разноголосым гулом.

Лицо Шэн Шицая сделалось каменным. Спрыгнув с коня, он вошел в здание штаба. Здесь в комнатах стояли деревянные кровати, висели умывальники и грязные Полотенца. Шэн Шицай брезгливо поморщился. Ему захотелось плюнуть в лицо командиру дивизии, но он сдержался. Сняв перчатки, он бросил их адъютанту, пригладил дрожащими от нервного напряжения руками жесткие, ежиком, волосы.

— Сколько солдат отсутствуют?

— По-моему… все н-на месте…

— Ложь! — заорал Шэн Шицай.

Командир дивизии от испуга лишился речи.

— Не будем скрывать, отсутствует двести тридцать человек, — выступил вперед начальник штаба дивизии.

— А оружие?

— Оружие полностью, однако…

— Что «однако»?

— Много негодных винтовок…

— А седла, сбруя?

— Насчет этого…

— Ясно! — Шэн Шицай уставился на командира дивизии. — Половина ваших солдат к службе не пригодна. Как можно при таком положении назвать вас воинской частью?

Командир, не поднимая головы, бормотал односложно: «Да… да… верно…»

Шэн Шицай продолжал:

— Выделенными средствами вы набили карманы, а этот сброд собрали на улицах и выстроили в колонны. Хотели провести меня, так?

Голова командира склонилась еще ниже. Слова Шэн Шицая попали в самую точку.

— Да если вас в таком виде послать в Кумул, там вас, мерзавцев, перебьют, как кроликов! — Шэн Шицай вышел на улицу, вскочил на коня. — Даю недельный срок. Если все не будет приведено в порядок, предстанете перед военным трибуналом!

В тот же день Шэн Шицай осмотрел остальные части гарнизона Урумчи. Везде картина была одинаковой. Вечером он написал рапорт на имя Цзинь Шужэня, требуя одних командиров примерно наказать, других отстранить от должностей, поставив на их место надежных офицеров. На следующий день Цзинь Шужэнь подписал приказ. Шэн Шицай спешно сформировал особую бригаду под командованием преданного ему генерала Доу Цзигана, вооружил ее новым оружием и отправил в Кумул, на подавление восстания.

3

Улица Янхан, что делит Урумчи на две части, с утра запружена войсками и повозками мобилизованных возчиков. Колонна вытянулась так, что ей, казалось, нет конца. Когда головой она достигла рощи Уланбай далеко за чертой города, хвост ее только выползал из ворот городской цитадели.

Жителей города охватила тревога. Ларьки, столовые, караван-сараи, двери и окна домов, обычно открытые с раннего утра, сегодня закрыты. Люди, приникнув к щелям, глядели на проходивших солдат. Все понимали, что гоминьдановцы решили продемонстрировать силу оружия, попугать народ…

Лишь к обеду люди стали появляться на улицах, перешептываться, собираясь в немногочисленные группки.

— Туго, видать, им приходится — муравейник растревожился! — проговорил пекарь.

— Не шути, друг, солдаты хоть и в повозках, но могут оказаться мастерами ловить зайцев! — предостерег кто-то.

Ему возразил мясник:

— Раз эти вояки не умеют ездить верхом, как им обойтись без повозок!

Раздался смех.

В другом кружке тоже шел оживленный разговор.

— Говорят, мобилизовали пятьсот телег. Досталось же беднягам возчикам!

— Не беспокойся, и до тебя дойдет черед. Как бы завтра-послезавтра не заголосил от налога! — проговорил портной.

— Эти сволочи мобилизовали все телеги, пришедшие из Кульджи, вместе с их хозяевами!

— Видно, кумульские смельчаки дали им жару! — предположил сапожник.

— Эй вы, осторожнее! Бородки бы свои не обожгли! — предупредил водовоз, везший на ослах бочки с водой. — Вон посмотрите!

Из крепостных ворот выехала группа вооруженных всадников. За ними появились две телеги, окруженные пешими солдатами. На телегах сидело человек десять со связанными руками и налепленными, на спины листками бумаги в форме пули. Процессия остановилась на площади. Кто-то крикнул:

— Будут расстреливать! — и сразу же по улицам прокатился гул, горожане устремились к площади из всех улиц и переулков. Собралась большая толпа.

— Люди! — крикнул переводчик, взобравшийся на заранее приготовленное возвышение. — Вот эти, сидящие в телегах, — разбойники, которые, подобно кумульским грабителям, пытались сеять смуту в Урумчи!

— О боже!.. — раздался вопль, и над толпой покатился тревожный ропот.

Крик переводчика: «Успокойтесь!» — не дал результатов. Толпа немного притихла лишь тогда, когда офицер, который должен был зачитать приговор, дважды выстрелил в воздух.

— Среди них, — продолжал переводчик, — есть и те, кто выступил против правительственных налогов. Они тоже приговорены к расстрелу…

— О бедные люди…

Вновь усилилось волнение, и людской поток двинулся туда, где должна была состояться казнь. Солдаты встретили толпу винтовками наперевес.

Приговоренных заставили сойти с телег и поставили лицом к стене. Только теперь обреченные на смерть попытались вырваться из рук конвоиров. Они кричали:

— За что? За что мы умираем?..

Раздались выстрелы. Смертники один за другим повалились на землю…

На площадь опустилась тишина. Тяжелая, страшная, предгрозовая… И тут над расстрелянными возникла фигура в большой чалме. Люди узнали Назара-кази. Он обратился к толпе:

— Люди! Без воли аллаха не умирает даже муха! Этим суждено было умереть — и они умерли. Правительство наше справедливо, невиновных не наказывает! Но если кто провинится — вот что ждет его! Расходитесь!

Казнь была осуществлена по замыслу Шэн Шицая. Он хотел запугать народ, сломить его волю, добиться повиновения. Но ответом ему были ненависть и готовый взорваться гнев…

Глава девятая

1

Вступив на территорию Кумульского округа, Ма Чжунин дал солдатам два дня отдыха. Узнав о прибытии Ма Чжунина, Ходжанияз в тот же день собрался в дорогу. Ма Чжунин встретил его с почестями.

— На пути ислама вы — старший брат, а я младший, — сказал он, поцеловав полу халата Ходжанияза.

Эти слова тронули до глубины души доверчивого полководца гор, и он со слезами на глазах прижал к груди «младшего брата».

— Ты крыло моего полета!

Ма Чжунин, склонив голову, ответил:

— Да, это так.

Ходжанияз, как ревностный последователь учения пророка Мухаммеда, предложил:

— Нашу первую вечернюю молитву давайте прочтем здесь, на месте нашей встречи.

— Хорошо. Просим вас быть предстоятелем в молитве — имамом, — согласился Ма.

После молитвы они вошли в шатер.

— Мы, цинхайские дунгане, — сказал Ма Чжунин, когда все разместились вокруг дастархана, — перед едой подносим почетному гостю чашу танши[19]. Это знак кровного родства. Прошу вас, Ходжа-ака, — он протянул чашу.

Поблагодарив, Ходжанияз принял чашу в обе руки и отпил из нее. Пазыл, Сопахун и Палтахун тоже отведали танши.

— Странно, что мы в гостях у вас. Это вам полагалось бы оказаться нашими гостями, — сказал Пазыл.

— Теперь между нами не должно быть «твое — мое», — улыбнулся ему Ма Чжунин.

— Я хочу сделать вам небольшой подарок. Прошу принять его.

Ходжанияз подал знак Сопахуну. Тот, выйдя, подвел к шатру стройного белого коня, который сверкал глазами и нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

— Этот конь стоит целого города! — восхищенно сказал Ма Чжунин. Он обошел вокруг коня и добавил: — Ходжа-ака, честь, которую вы мне оказываете, выше гор Тянь-Шаня!

— У нас говорят: «Конь — крылья мужчины, дорогая одежда — признак богатства», — с этими словами Пазыл бросил на плечи Ма Чжунина полосатый халат, а на голову надел соболью шапку.

Прием происходил в степи, тем не менее дунгане сумели приготовить разнообразные блюда для угощения. Ма Чжунин не переставая потчевал гостей.

Ходжанияз подметил, что молодой командующий строго соблюдает обычаи и отлично знает, как обращаться к старшему и как к младшему.

Наконец с едой покончили. Принесли густо заваренный чай.

— Если вы не устали, Ходжа-ака, я был бы рад побеседовать с вами, — предложил Ма Чжунин.

— Да, да, конечно…

Ма Чжунин оставил при себе лишь своего помощника Ма Шимина, младшего брата Ма Чина и переводчика.

— Я не имею полного представления о ваших действиях, — сказал Ма Чжунин. — Однако на основе известных нам данных мы составили вот эту карту.