Дж. Уорд - Возрожденный любовник

• Название: Возрожденный любовник
• Автор: Дж. Уорд
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Со смерти своей шеллан, Тормент - убитая горем тень лидера вампиров, каким он когда-то был. Возвращенный в Братство эгоистичным падшим ангелом, он снова сражается с беспощадной местью... и не готов к новой трагедии. Видя любимую во снах - пойманную в ловушку холодного, пустынного загробного мира — он обращается к ангелу, чтобы спасти свою бывшую пару, но лишь он единственный должен пройти отчаянный путь, чтобы ее освободить. Пока во всю бушует война с лессерами, а новый клан вампиров посягает на трон Слепого Короля, Тор борется между незабываемым прошлым и будущим, с которым не знает, сможет ли жить... но от которого не может отвернуться.

---

Ноу-Уан села за стол, на котором не было ни пыли, ни мелкого мусора в самой воде или на ней, засохших чернил в чернильнице… несмотря на то, что прошло уже много времени с тех пор, как этот зал был полон женщин, следивших за событиями жизни расы и записывавших историю, происходящую на их добрых глазах.

Она взяла чашу, держа ее ладонями, не пальцами. Едва заметными движениями она начала кружить воду, представляя спину Тормента как можно яснее.

Вскоре история начала разворачиваться, рассказываться в движущихся, ярких красочных картинках, оживленных любовью.

Ноу-Уан никогда раньше не думала наблюдать в чашах за ним и его жизнью. Она несколько раз приходила сюда, но чтобы узнать о судьбе своей семьи и жизненном пути дочери. Теперь же она понимала, что ей было слишком больно видеть воинов, предоставивших ей убежище и защищавших ее.

Своим финальным, самым трусливым поступком она предала их обоих.

На поверхности воды она увидела Тормента с рыжеволосой женщиной прекрасного телосложения… они танцевали вальс, она была в том красное платье, он – с голым торсом, демонстрируя свежие раны, которыми написано ее имя на Древнем языке. Он был так счастлив, светился радостью, благодаря любви и связи он сиял, словно Полярная звезда.

За этим последовали другие сцены, они проносились сквозь ленту времени от того момента, как их отношения только зарождались, до комфорта, пришедшего с близостью, от маленького жилища к большим, от хороших времен, когда они смеялись вместе, к тяжелым, сопровождавшимся спорами.

Это самое лучшее, что жизнь может предложить кому-либо: человека, которого любишь ты и который любит тебя в ответ, человека, с которым ты вырезаешь цель на дубовом стволе нескончаемого течения времени.

А затем другая сцена.

На кухне, прелестной блестящей кухне у плиты стояла женщина. На конфорке шипела сковородка, в которой жарилось мясо, и девушка держала в руке лопатку. Но она смотрела не вниз. Ее пустой взгляд был направлен в пространство впереди, а от плиты начал подниматься дым.

С противоположной стороны  в кухню вбежал Тормент. Он выкрикнул ее имя, схватил маленькое полотенце и потянулся к приспособлению на потолке, усердно махая тряпкой, морщась, словно болели уши.

Стоявшая у плиты Веллесандра, вздрогнув, обратила внимание на происходящее, и убрала загоревшуюся сковородку с раскаленной конфорки. Она начала говорить, и хотя картинка не сопровождалась звуком, было ясно, что девушка извинялась.

Когда все успокоилось и больше не горело, Тормент прислонился к столу, скрестил на груди руки и начал что-то говорить. Затем замолчал.

Прошло много времени, прежде чем Веллесандра ответила. В предыдущих моментах их жизни она всегда казалась сильной и прямолинейной… теперь же она колебалась.

Закончив ответ, девушка поджала губы и не сводила взгляд со своего супруга.

Руки Тормента медленно опустились и повисли по бокам, челюсть расслабилась, и он приоткрыл рот. Мужчина несколько раз моргнул, открыл и закрыл глаза, открыл, закрыл, открыл и закрыл…

Когда он, наконец, пришел в движение, то сделал это с грацией человека, в теле которого каждая кость была сломана: он мгновенно сократил разделявшее их расстояние и упал на колени перед своей шеллан. Протянув трясущиеся руки, он прикоснулся к ее животу, а на глаза навернулись слезы.

Он не произнес ни слова. Просто притянул к себе супругу, его большие сильные руки обернулись вокруг ее талии, а мокрая щека прислонилась к ее чреву.

Возвышаясь над ним, Веллесандра начала улыбаться… лучезарно, на самом деле.

В противоположность ее счастью, лицо Тора исказил ужас. Словно он уже тогда знал, что беременность, которой она обрадовалась, станет концом для них троих…

– Я так и подумал, что найду тебя на этой стороне.

Ноу-Уан резко развернулась, вода в чаше выплеснулась на ее мантию, а изображение исчезло.

Тормент стоял в дверях, будто ее вторжение в его личные дела призвало его сюда, дабы защитить то, что по праву принадлежало ему. Его гнев рассеялся, но даже теперь мрачное лицо мужчины не могло сравниться с тем, что она только что видела.

– Я пришел, чтобы извиниться, – сказал он.

Она осторожно поставила чашу на место, глядя, как колышущаяся поверхность воды успокоилась, а ее уровень медленно вернулся к прежнему состоянию, вновь наполнившись из неизвестного, невидимого источника.

– Я подумал, что мне лучше подождать, пока немного протрезвею…

– Я наблюдала за тобой, – произнесла она. – В чаше. И за твоей шеллан.

Это заставило его заткнуться.

Встав на ноги, Ноу-Уан разгладила мантию, хотя та упала, как и всегда, прямыми бесформенными складками ткани.

– Я понимаю, почему ты скверно ведешь себя и быстро заводишься. Раненому животному свойственно кидаться даже на дружественную руку.

Когда она подняла взгляд, Тормент хмурился так сильно, что его брови сошлись в сплошную линию. Что не очень располагало к разговору. Но настало время внести ясность между ними, и, как в случае с обработкой гноящейся раны, следовало ожидать, что будет больно.

Тем не менее, инфекцию нужно устранить.

– Как давно она умерла?

– Убита, – ответил он не сразу. – Ее убили.

– Как давно?

– Пятнадцать месяцев, двадцать шесть дней и семь часов. Мне нужно взглянуть на часы, чтобы сказать, сколько минут.

Ноу-Уан подошла к окну и посмотрела на яркую зеленую траву.

– Как ты узнал, что ее забрали у тебя?

– От моего короля. От Братьев. Они пришли ко мне… и сказали, что ее застрелили.

– Что случилось после?

– Я закричал. Убрался оттуда, перенесся куда-то в другое место. Я рыдал неделями, в глуши, в одиночестве.

– Ты не провел церемонию Забвения?

– Я не возвращался около года. – Он выругался и провел руками по лицу. – Поверить не могу, что ты спрашиваешь меня об этом дерьме, а я тебе отвечаю.

Ноу-Уан пожала плечами.

– Дело в том, что ты был жесток ко мне у бассейна. Ты чувствуешь себя виноватым, а я – что ты мне должен. Последнее делает меня бесцеремонной, а первое развязывает тебе язык.

Тормент открыл рот. Закрыл. И открыл снова.

– Ты очень умна.

– Вообще-то нет. Это просто очевидно.

– Что ты видела в чашах?

– Уверен, что хочешь услышать ответ?

– Воспоминания проигрываются в моей голове без устали. Что бы ты ни увидела, новостью это не станет.

– Она рассказала о своей беременности, в вашей кухне. Ты упал перед ней на пол… она была счастлива, а ты нет.

Когда он побледнел, Ноу-Уан пожалела, что поделилась именно этой сценой.

А затем Тормент удивил ее.

– Странно… но я знал, что это плохая новость. Мы были слишком удачливы. Она так сильно хотела ребенка. Каждые десять лет, когда у нее начиналась жажда, мы спорили. В итоге дошло до того, что она собиралась бросить меня, если я не соглашусь попытаться. Я словно выбирал между пулей и лезвием… я знал, что в том или ином случае… потеряю ее.

Опираясь на костыль, он доковылял до стула, отодвинул его и сел. И пока Тормент  неуклюже управлялся с раненой ступней, она поняла, что между ними есть еще что-то общее.

Ноу-Уан медленно, хромая, подошла к нему и села за стол рядом с ним.

– Мне так жаль. – Казалось, его это несколько удивило, и она вновь пожала плечами. – Как я могу не выразить соболезнование твоей потере? По правде говоря, увидев вас вместе, думаю, я никогда не смогу забыть, как сильно ты любил ее.

– В этом мы похожи, – сказал он, спустя минуту.

***

Когда они замолчали, Тор уставился на маленькую, закутанную в мантию фигуру, сидевшую так тихо рядом с ним. Их разделяло примерно четыре фута, и сидели они за разными письменными столами. Но казались гораздо ближе.

– Сними капюшон для меня. – Ноу-Уан колебалась, но он не отступал: – Ты видела лучшие моменты моей жизни. Я хочу увидеть твои глаза.

Ее бледные руки поднялись, они немного дрожали, когда она сняла то, что накрывало ее лицо.

Ноу-Уан не взглянула на него. Возможно, не могла.

Тормент бесстрастно рассматривал черты ее лица.

– Почему ты все время его носишь?

Она сделала глубокий вдох, мантия поднялась и опустилась, и ему пришлось вспомнить, что под ней наверняка все еще ничего нет.

– Ответь мне, – потребовал он.

Когда Ноу-Уан расправила плечи, он подумал, что всякого, считавшего эту женщину слабой, ждал огромный сюрприз.

– Это лицо… – она обвела рукой идеальную форму челюсти и румяные высокие скулы, – …это не я. Видя его, люди относятся ко мне с почтением, которое неуместно. Даже Избранные. Я прикрываю его, потому что иначе распространяю ложь, и хотя мантия угнетает только меня, этого достаточно.

– Своеобразно же ты выражаешь свои мысли.

– Разве такое объяснение тебя не устраивает?