Марк Твен - Кто же ты, человек? (Что такое человек)

• Название: Кто же ты, человек? (Что такое человек)
• Автор: Марк Твен
• Жанр: Философия

Это последнее крупное эссе М. Твена, напечатанное в 1906 году. Полностью на русский язык оно ранее не переводилось.

В этом произведении Твен подводит итоги своим размышлениям о человеке и жизни. Оно написано в форме диалога, в котором старик и юноша обсуждают механистичный взгляд на человека, его мораль и основу его поступков.

---

Y.М. Паровой двигатель?

О.М. Чтобы изобрести его, понадобились усилия 50 человек на протяжении ста лет. Одно из значений слово изобрести является открыть. В этом смысле я его и использую. Шаг за шагом они они открывают и применяют множество деталей, из который создается прекрасный двигатель. Уатт подметил, что узкий пар был достаточно напористым, чтобы приподнять крышку чайника. Он не изобретал идею, он просто обнаружил факт; кошка заметила это сотни раз. От чайника он вывел цилиндр — а крышку чайника он заменил шатуном. Нужно было прикрепить что-то к шатуну, проще простого — рычаг и колесо. Так и появился работающий двигатель[1]. Один за другим усовершенствования открывались людьми, использовавшими свои глаза, но не свои творческие способности — потому что таких нет — и сейчас, после ста лет, терпеливые вклады 50 или 100 наблюдателей стоят компактно в замечательной машине, двигающей океанские лайнеры.

Y.М. А пьесы Шекспира?

О.М. Процесс тот же. Первым актером был дикарь. Он воспроизводил свои театральные танцы перед войной, танцы после снятия скальпа и так далее, случаи, которые он видел в реальной жизни. Более развитая цивилизация порождала больше событий, больше эпизодов; актер и рассказчик заимствовали их. Так росла драма, шаг за шагом, сцена за сценой. Она состоит из фактов из жизни, не изобретений. Чтобы развить греческую драму, понадобились сотни лет. А она заняла их из предшествующих лет; и дала взаймы годам, пришедшим ей на смену. Человек наблюдает и соединяет, вот и все. Так поступает и крыса.

Y.М. Как?

О.М. Она замечает запах, это наводит ее на мысль о сыре, она ищет его и находит. Астроном наблюдает здесь и там; присоединяет свое тут и там к здесь и там своих предшественников, делает предположение о невидимой планете, ищет ее и находит. Крыса попадает в ловушку; с трудом выкарабкивается из нее; заключает, что сыр в ловушке не имеет ценности, и больше в эту ловушку не суется. Астроном очень горд за свое достижение, крыса также гордится своим. Но оба — машины: они провели работу машины, ничего не породили, не имеют права быть самодовольными; вся заслуга принадлежит их Создателю. Они же не заслуживают почестей, похвалы, посмертных памятников, памяти потомков. Один сложная и замысловатая машина, другая же непритязательная и более ограниченная, но они схожи по принципу своей работы, функционированию, процессу, обе работают только непроизвольно, и ни одна из них не может справедливо заявлять о своем ЛИЧНОМ превосходстве или личном достоинстве над другим.

Y.М. В таком случае, в снисканном им личном достоинстве и в личной заслуге за то, что он делает, человек находится на одном уровне с крысой?

О.М. Со своим братом крысой; да, так мне это представляется. Никто из них не имеет право признавать свои поступки личными заслугами, они следуют необходимости, и какими бы ни были их результаты, они не имеют права приписывать себе превосходство над своим братом.

Y.М. Вы собираетесь продолжать верить в этот бред? Вы будете продолжать в них верить даже перед лицом критически рассмотренных и неопровержимых фактов и доказательств?

О.М. Я всегда был скромным, серьезным и искренним Искателем Правды.

Y.М. Ну и?

О.М. Скромного, серьезного, и искреннего Искателя Правды всегда можно убедить таким образом.

Y.М. Я благодарю Бога, что слышу это от вас, потому что я знаю, что ваше обращение…

О.М. Подожди. Ты меня неправильно понял. Я сказал, что Я ВСЕГДА БЫЛ ИСКАТЕЛЕМ ПРАВДЫ.

Y.М. Ну и?

О.М. Теперь уже нет. Разве ты запамятовал? Я же говорил тебе, что есть только Временные Искатели Правды; что постоянного искателя не существует; что как только Искатель найдет то, что полностью посчитает Правдой, его поиски прекращаются, и остаток своих дней он проводит заделывая дыры, ставя заплаты, конопатя пробоины, снабжая подпорками, защищает от непогоды и смотрит, как бы она не обвалилась на него. Поэтому пресвитерианец остается пресвитерианцем, магометанин магометанином, спиритуалист спиритуалистом, демократ демократом, республиканец республиканцем, монархист монархистом; и если скромный, серьезный и искренний Искатель Правды найдет ее в утверждении, что луна состоит из зеленого сыра, ничто не поколеблет его в этом мнении; потому что он всего-навсего непроизвольная машина, и должен подчиняться законам своего устройства.

Y.М. А затем…

О.М. Найдя Правду; осознавая, что человек, вне всякого сомнения, движим только одним побуждением — удовлетворением собственного духа — и является всего-навсего машиной, не имеющей права требовать личной награды за свои деяния, мне, как человеку, искать дальше невозможно. Остаток дней своих я проведу, накладывая заплаты, закрашивая, шпатлюя и конопача мое бесценное владение и отворачиваясь в сторону, когда умоляющий аргумент или дискредитирующий факт появляются на горизонте.

VI

Инстинкт и Мысль

Y.М. Это отвратительно. Ваши захмелевшие теории, которые вы только что выдвинули — касательно крысы и этого всего — так оголить Человека, лишив его достоинств, грандиозности, величественности.

О.М. Его даже не нужно оголять — это чехлы, краденая одежда. Он требует признания заслуг, принадлежащих исключительно его Создателю.

Y.М. Но вы не имели никакого права уравнивать его с крысой.

О.М. В моральном смысле я этого не сделал. Это было бы несправедливо по отношению к крысе. В этом смысле он крысе в подметки не годится.

Y.М. Вы опять паясничаете?

О.М. Нет.

Y.М. Что же тогда это было?

О.М. То, что называется Нравственным Чувством. Это объемный вопрос. Давай сначала покончим с тем, о чем сейчас идет разговор, прежде чем перейти к нему.

Y.М. Отлично. Вы признали, что уравняли Человека с Крысой. В чем? В интеллектуальном смысле?

О.М. В форме — но не в уровне.

Y.М. Объясните.

О.М. Я полагаю, что разум крысы и разум человека — это одна машина, но с неравными способностями — как твоя и Эдисона; как африканского пигмея и Гомера; как бушмена и Бисмарка.

Y.М. Как же вы это различаете, когда низшие животные не имеют умственных способностей, а имеют лишь инстинкты, в то время как человек наделен рассудком?

О.М. Что такое инстинкт?

Y.М. Это не требующее размышлений и механическое осуществление врожденной привычки.

О.М. Что породило привычку?

Y.М. Первое животное начало ее, а его потомки унаследовали его.

О.М. А как первому животному довелось положить ей начало?

Y.М. Я не знаю; но оно уж наверняка не Додумалось до нее.

О.М. Откуда тебе знать?

Y.М. У меня есть право предположить, как-никак.

О.М. Не надо предполагать. Что такое мысль?

Y.М. Я знаю, как вы ее назовете: механическое и автоматическое соединение впечатлений, полученных извне, и вывод из них умозаключения.

О.М. Очень хорошо. Я считаю, что слово «инстинкт» лишено смысла, что это всего лишь ОКАМЕНЕВШАЯ МЫСЛЬ; застывшая и безжизненная под влиянием привычки; мысль, которая однажды жила полной жизнью и бодрствовала, но стала бессознательной — гуляет во сне, так сказать.

Y.М. Проиллюстрируйте.

О.М. Возьми к примеру стадо коров, пасущихся на дугу. Все их головы повернуты в одном направлении. Они делают это инстинктивно; они ничего этим не получают, у них нет на то причины, они не понимают, зачем они это делают. Это унаследованная привычка, когда-то бывшая мыслью — то есть наблюдением внешнего явления и ценным выводом, сделанным из него, подтвержденным жизненным опытом. Первый дикий бык подметил, что, ориентируясь на ветер, он может вовремя учуять врага и успеть спастись; затем он заключил, что стоит держать нос по ветру. Это процесс, который человек называет умозаключением. Умственная машина человека работает так же, как и у любого другого животного, но она совершенней и более эдисонская. Человек, будь он на месте быка, пошел бы дальше, рассуждал бы больше: он бы повернул половину стада лицом в другую сторону, чтобы тыл оставался прикрытым.

Y.М. Вы сказали, что термин инстинкт бессмысленен?

О.М. Я думаю, что это ублюдочное слово. Я думаю, что оно путает нас; потому что, как правило, оно употребляется для обозначения привычек и побуждений, имеющих дальним своим источником мысль, и время от времени нарушает это правило и употребляется для обозначения привычек, которые тяжело назвать имеющими источниками мысль.

Y.М. Приведите пример.

О.М. Когда человек одевает штаны, он всегда первой просовывает одну и ту же ногу — и никогда другую. В этом нет никакого преимущества и здравого смысла. Все мужчины это делают, хотя ни один из них не додумался до этого или перенял это в силу какой-то цели, так мне представляется. Но это привычка, которая передается, и, наверное, продолжит передаваться.