Владимир Петров-Одинец - Нечаянный колдун

• Название: Нечаянный колдун
• Автор: Владимир Петров-Одинец
• Жанр: Научная Фантастика

Врач санитарной авиации, чудом уцелевший в катастрофе, попадает под воздействие загадочного поля, которое генерируется древним артефактом — Золотой бабой. Полученные им способности вызывают интерес спецслужб. Начинается работа на «контору», в ходе которой способности врача развиваются, но желание продолжать работу в таком ключе — уменьшается с каждым днём. Подозревая, что «контора» его незаметно зомбировала, врач зреет для бунта. Внезапно активизируется неприятель, и врач отправляется за границу на разовое, но ответственное задание…

---

76

Утром вальяжный врач обескуражено расспрашивал Лену о самочувствии, подтвердив её подозрения. Он, видимо, рассчитывал увидеть их с Диком уже в морге. Девушку так и подмывало в холёное лицо — да, отравитель, я успела спасти американца! Еле удержалась, не выдала себя. После обхода выяснила, что это за врач, зачем приезжал. Успокоенная его отъездом, заснула и позволила душе продолжить лечение тела. Вечером заглянула к Дику, проверила новое умение на нём. Назавтра оба выписалась из Мутненской районной больницы — валяться на сельской койке не было никакого желания.

Объяснив врачу невозможность прожить на болтушке для свиней еще хоть день, Лена заняла у него денег на билеты в Николаевск. Предупрежденный по телефону проректор встретил на автовокзале, сразу увез в отделение ургентной терапии, где настоящие врачи начали настоящее лечение. И всё же девушка проверяла лекарства, надеясь вовремя обнаружить яд. Но тревожилась она напрасно. И еда оказалась съедобной. Место постоянных страхов и безумящего чувства голода постепенно заняли иные, более приятные мысли.

Одно из них касалось не совсем обычного человека — врача Горлова. Появился ниоткуда, принял активное участие в битве, защитил ее, Лену, спас, вывел из тайги, потом исчез. Сплав по бушующей горной реке на жалком плоту выглядел сном, а появление военной машины, арест Саши — кошмарным сном.

Но особо часто возвращались воспоминания об — тут она краснела, хотя никто не видел ее мыслей — осмотре травмированного места при постановке диагноза. Руки, шершавые и сильные руки врача прошлись по ее телу, словно впечатав ощущения в кожу. Она просыпалась, когда воспринимала ладонь на своей спине, медленно и нежно скользящую вниз. А ладонь исчезала вслед за сном, оставляя обиду, невесть на что.

Назавтра подошли вежливые молодые люди с вопросами о случившемся. Она потребовала сведений о Горлове. Люди отмолчались, зато подробно опросили ее и Дика, записав рассказы на диктофон. Самое неприятное, что напоследок чекисты заставили подписать бумажку о неразглашении, так что проректору она была вынуждена отказать в продолжении рассказа. Ребята из органов не догадались, что пятнадцать минут езды — даже замешанных на кашле и стонах пассажиров — вполне достаточно для описания гибели экспедиции. Если рассказчики и слушатель этого хотят, конечно.

Через день пришел интеллигентный сухощавый мужчина из группы, забравшей Сашу, и подробно расспрашивал о схватке с ойротами. Лена ощутила его скрытое желание вызнать про новое умение души и старательно уворачивалось от хитрых вопросов. Мужчина тоже отмолчался, когда она спросила про Горлова.

Лена вышла на работу, написала краткий отчет о гибели группы в результате невыясненных обстоятельств — как рекомендовали чекисты. Несколько раз навестила Дика, пошедшего на поправку, поговорила с ним, вспоминая невероятный сплав на хлипком плоту, похвалила его за мужество. Потом вдруг к Дику в больницу приехал американский консул, недолго поговорил и забрал парня с собой, даже попрощаться не дал.

В городской прокуратуре Реутова не оказалось — тот еще не вернулся из командировки. Сообщил об этом такой же пупс в синем мундире. Прототип или клон, подумала Лена, возвращаясь в университет. Александр Матвеевич Горлов не объявлялся. Адресное бюро помогло, но квартира его оказалась закрыта, и корреспонденция торчала из ящика плотным комом. Вспомнив, что воры на такие признаки обращают внимание, Лена вынула все письма, медицинский журнал и прочий бумажный хлам. Вместо них положила записку со своим телефоном и адресом. Вернется — увидит. Тогда и получит все сразу.

Прошла неделя. В краевом отделении санавиации ответили, что Горлов спасен бригадой МЧС и находится в ее, бригады, распоряжении, как врач и специалист. Но адреса или телефона — не дали.

Лена начала беспокоиться.

77

— Какого черта? — прорычал Матвеич, сбрасывая руку с плеча. Второй раз этот неприятный тип нарушает его сон!

— Вставайте, Александр Матвеевич, вставайте! Вставайте, пора уже!

Сухощавый настойчиво теребил врача:

— Ну, вы здоровы спать! Храпели за троих!

— «Дежавю. Точно был уже этот разговор, и ситуация была. Сейчас прокурор Реутов будет меня задерживать… А Лена где?»

Невыспавшийся мозг выкарабкивается из сладкого забытья в реальность. Медленно, тяжело. Так в детстве, «на спор», с крутого бережка занырнешь глубоко, а потом выплываешь постепенно на поверхность с раскрытыми глазами. Расплывчато все, нерезко, и гул в ушах вместо звуков. Идешь наверх и отмечаешь — светлее, светлее становится вокруг, пока не вынырнешь высоко, когда останется вся вода внизу, освободив глаза и уши для четких образов и звуков.

Сознание вернулось, отметив — нет Лены, в больнице она, а тело твое, доктор Горлов, валяется в моторном отсеке армейской амфибии, где вчера вырубилось, оставшись без сил. Матвеич вспомнил, где находится, собрался. Надо же, ночью у него хватило сил раздеться и разуться! Одежда подсохла, кроме куртки, на которой спал.

— «Дежавю, точно. Как в прошлый раз. Разве что носки сейчас жестче, на бумеранг сгодятся.»

Сухощавый Ивлев тем временем крепил отношения:

— Вы как, в порядке? Все же пять часов поспали!

Матвеич отмолчался, почесываясь: — «Рубашка — мало, что дымом, так еще и в мочой провоняла… И кому объяснишь, что для спасения собственной жизни хоть в помои окунешься… Ну и душок от меня, наверное! Эх, баньку бы, да бельишко простирнуть — липкое все, влажное. Так и завшиветь можно…»

Снаружи свистел все тот же ураган, но почти без дождя. Половину обзора закрывал ствол с ободранной корой и ветви с длинной хвоей. Выбираясь вчера на берег, Ивлев с маху саданул в мощную сосну. Катер стоял криво. Но хоть не убились, и то ладно! Чудо состоялось, они в ночи разглядели приток — стоячая волна подсказала. А москвич на таком газу рванулся в его русло, что даже скала бы не устояла, чего уж говорить о подлеске!

Десантный люк открывался в воду, поэтому выбрались через кабину. Матвеич захватил два сухпайка и воду. Этот распадок был теснее, ручей занял его полностью. С трудом преодолели метров триста, где по колено, а то и глубже, затем нашли путь посуху. На скальном теле обозначились выветренные слои, образовавшие почти тропинки, шириной местами до полуметра. Ветер напирал в спину, прижимая к скале. Даже захоти упасть, не пустит! Так и пошли, перебираясь по слоям то вверх, то вниз. А затем складки скал разошлись, образовав широкую овальную долину — словно кто ложкой вычерпнул содержимое.

Зелень, даже на взгляд сочная, ободок сосняка, с краю корявый и разлаписто-могучий, а дальше — ровный, совершенно мачтовых кондиций. Ближе к правому склону небольшим пятном выделялся бугорок, похожий на лысую сопочку возле скита, только совсем маленький. Идиллия! В таком месте дом отдыха ставить, а лучше — охотничью заимку. Нечто похожее на сказочный рубленый теремок и стояло ниже бугорка, ближе к скальному откосу. Чуть дальше стоял большой гараж или склад, весь неразличимо зеленый.

Матвеич так загляделся, что налетел животом на колючую проволоку, двумя ниточками преградившую путь. Она не отслеживалась в гуще травы внизу, но на каменистом склоне была видна. Присмотревшись, Матвеич заметил ее же достаточно далеко, километра за полтора, где та снова спускалась в долину.

— Я вперед! — Взбодрился Ивлев, перешагивая через «колючку». Они продолжили тащиться по скальной полочке, то и дело оскальзываясь на каменной крошке, падая на бок или на колено; отталкиваясь от скалы рукой, когда очередной ураганный порыв приваливал к ней; хрипло дыша от избыточных усилий, когда исчезающе малая ширина полочки вынуждала вскарабкиваться на верхнюю; бессильно матерясь, когда верхняя оказывалась недостижимой, и приходилось на заду сползать к нижней — и так не меньше часа, а то и двух…

Лысый бугорок оказался напротив. Ивлев повернулся к Матвеичу:

— Какого черта нас вверх занесло…

— А сказать, что ниже надо? Занесло! — не сдержался Матвеич, тоже порядком уставший. Это при его спортивной форме? «Качалка» три-четыре раза в неделю, да еще и утренние пробежки! Хотя здесь, в тайге, если не брать пешие и водный день, он сидел, в основном. Плюс ушибы и постоянное давление «комка» в голове! Ожидание неминуемой смерти прорвалось и таким злом плеснуло наружу, врач едва «успел стравить пар», прошипев:

— «Сусанин хренов! И так ноги до копчика стерлись…»

По счастью, спуск отыскался. Точнее — подъем. Восходить по нему было бы просто, а вот слазить пришлось, нащупывая опору ногами, сползая на пузе и придерживаясь руками за корешки, кустики и выступы камней. Ветер снова подстраховал. Мощная ладонь урагана прижимала к скале. И все же пятьдесят метров вниз дались нелегко.