Жюльетта Бенцони - Кинжал и яд

• Название: Кинжал и яд
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы

Во все времена стремление к власти толкало людей на великие подвиги и чудовищные преступления. Юные очаровательные девушки, стоило им оказаться при дворе, превращались в коварных мегер и начинали всеми правдами и неправдами пробивать себе дорогу на самый верх. Почтенные матери семейств отправляли к праотцам своих мужей и любовников, если те оказывались помехой на пути к вожделенной цели. Самым знаменитым и изощренным злодеяниям прошлого посвящена книга знаменитой Жюльетты Бенцони.

---

Но и Бьянка угасала на глазах. У нее всегда было странное предчувствие, что им с Франческо суждено умереть в один день. Ощущая близость смерти, она позвала своего исповедника и попросила:

— Попрощайтесь от моего имени с монсеньором Франческо. Передайте, что я была ему верной и любящей супругой, и скажите, что болезнь моя была порождена его недугом. Пусть он простит меня, если я хоть чем-нибудь его огорчила…

Однако Франческо не услышал этого последнего послания. Когда исповедник Бьянки явился к нему, герцог уже скончался. Затем и Бьянка Капелло навеки закрыла глаза, убитая либо влажной тосканской ночью, либо чрезмерно обильным пиршеством. Истину никто так и не узнал. Однако венецианские сенаторы высказались по этому поводу единодушно: «Дочь наша была отравлена кардиналом!»

Постыдная радость охватила Флоренцию при известии об этих двух смертях. В городе была устроена иллюминация. Кардинал, сбросив с себя сутану, принял корону великого герцога. Он устроил пышные похороны своему брату, но отказал в христианском погребении Бьянке — «колдунью» тайно предали земле на заброшенном пустыре…

НЕУКРОТИМАЯ МЕГЕРА (ГЕНРИЕТТА Д'АНТРАГ) (1599 год)

Сгорбившись в седле, втянув голову в плечи, надвинув шляпу на глаза и уткнувшись носом в высокий кружевной воротник, король Генрих IV угрюмо трусил на лошади. Он словно бы не замечал красоту этого июньского дня 1599 года, хотя нежная природа Иль-де-Франса радовала глаз своим тихим очарованием. Зловещая строгость черного одеяния короля странно контрастировала с веселой зеленью полей и голубизной небес. Траур был предписан всему двору и войску, но блеск оружия, сияние драгоценностей и пышность экипировки скрашивали мрачное впечатление, которое монарх, напротив, подчеркивал всем своим обликом.

Не оборачиваясь, он жестом подозвал к себе человека, ехавшего в нескольких шагах позади него. Обнажив голову, Фуке де Варенн, камергер Потайного Ключа, который в этом походе, призванном покончить с волнениями на юге, исполнял обязанности квартирмейстера, приблизился к королю. Генрих IV едва взглянул на него.

— Где мы остановимся сегодня вечером, господин де Варенн? Я изрядно устал!

— Если вашему величеству будет угодно, в замке Мальзерб, который принадлежит господину Бальзаку д'Антрагу…

Король вздрогнул и нахмурился. Его длинный нос укоризненно повернулся в сторону Фуке.

— У Антрага? Этого неисправимого бунтовщика? Сударь, да вы хотите уморить нас! Бог знает, какую пакость устроят нам в этом гнезде отпетых заговорщиков!

Когда король сильно гневался или радовался, его беарнский выговор звучал гораздо отчетливее, чем обычно. Сейчас акцент его величества просто резал уши.

Фуке склонился к самой луке седла.

— Сир, я осмелился на это, поскольку сеньор д'Антраг известил меня, что был бы счастлив принять ваше величество у себя. Он заявил, что глубоко раскаивается и желает доказать вам свою верность. Я подумал, что с политической точки зрения будет разумно исполнить его просьбу: ведь корона нуждается в таких влиятельных подданных. К тому же сам замок Мальзерб необыкновенно приятен. Там ведут спокойную и веселую жизнь.

— Фи! — мрачно буркнул король. — Жизнь для меня теперь ничего не значит!

Фуке, ничуть не смущенный этим пессимистическим замечанием, лукаво продолжал:

— Сеньора д'Антраг, которая была фавориткой покойного короля Карла IX, сохранила всю свою красоту и изящество, не говоря уж об уме. И утверждают, будто никто не может сравниться с ее прелестными дочерьми — особенно старшей!

— Вот как?

Голубые глаза Генриха IV утратили сонное выражение, а его уже седеющие усы слегка встопорщились от насмешливой улыбки.

— Клянусь Святой Пятницей, из вас получился бы отличный проповедник, мой милый Фуке! Так и быть, едем в замок Мальзерб, где нас ожидает добрый прием. Кто знает, возможно, это совсем неплохая мысль…

Вернувшись на свое место в королевском кортеже, Фуке с удовлетворением отметил, что его господин расправил плечи и выглядит уже не столь удрученным. Он даже слегка пришпорил лошадь. Камергер Потайного Ключа уже поздравлял себя с тем, что сумел вывести короля из черной меланхолии, но тут к нему приблизился другой всадник.

— Что это вы замышляете с семейством д'Антраг, Фуке? — ворчливо осведомился он, и камергер с трудом сдержал гримасу отвращения.

Этот господин де Рони следил за королем столь же ревниво, как и за финансами государства. Фуке не выносил его, поскольку Рони повсюду совал свой нос.

— Ничего я не замышляю, монсеньор! — ответил камергер с самым невинным видом. — Усталый король получит удобный ночлег и проведет славный вечер в замке. Что в этом плохого? Заодно можно будет уладить старые недоразумения…

Но господина де Рони было нелегко провести.

— Запомните хорошенько, дорогой Фуке, вам не удастся нарушить мои планы. Два месяца назад скончалась герцогиня де Бофор, упокой господи ее душу, и эта смерть избавила нас от опасности увенчать фаворитку короной Франции. Теперь король свободен и вполне готов к тому, чтобы жениться на иностранной принцессе. У меня есть виды на наследницу рода Медичи, поэтому не пытайтесь воспрепятствовать мне, подсунув королю другую женщину… пусть даже самую очаровательную!

— У меня и в мыслях этого не было, господин министр! Но согласитесь, что король повеселел, стряхнул свою мрачность, а это ведь тоже важно!

Господин де Рони только пожал широкими плечами.

— Вот уже два месяца он изнывает от горя, оплакивает Габриэль де Бофор и лелеет память о ней. Это означает, что он готов ринуться за первой попавшейся юбкой.

День клонился к вечеру, и король заторопился. Кортеж также прибавил шагу, и вскоре тенистое великолепие леса Фонтенбло осталось позади. Когда вдали показались башни и черепичные крыши большого замка, Фуке вновь подъехал к королю.

— Это Мальзерб, сир! Мы почти у цели.

Владения д'Антрага окружала небольшая стена. От ворот начиналась красивая аллея, которая вела к прекрасному замку в ренессансном стиле. Высокий сеньор и двое молодых людей на великолепных лошадях выехали навстречу королю, спешились в нескольких шагах от него и поочередно приблизились, чтобы поцеловать ему руку. Франсуа де Бальзак д'Антраг обладал внушительной внешностью, но его тонкое лицо портило выражение хитрости, а взгляд был высокомерным и одновременно нерешительным. Один из двух юношей чрезвычайно походил на него — это был его сын. Зато второй не имел с ним ничего общего. Очень высокий и очень смуглый, надменный, с огненным взором, молодой граф Оверн-ский обладал изяществом и статью Валуа, ибо являлся плодом любви Мари Туше, ставшей сеньорой д'Антраг, и короля Карла IX. Этот незаконнорожденный принц крови никому не позволял забыть о своем королевском происхождении. Он поклонился с довольно пренебрежительным видом, и Генрих IV недовольно сдвинул брови, а Рони чуть слышно выругался себе в бороду. Однако Франсуа д'Антраг приветствовал короля с искренним волнением и в необыкновенно изящных выражениях.

— Полно, сударь! — промолвил Генрих IV с обворожительной улыбкой, при помощи которой сумел завоевать множество сердец. — Я счастлив посидеть вечерком у дружеского очага.

Кортеж двинулся вперед, и Антраг принялся расхваливать королю свой замок. У главного входа ожидали три дамы в роскошных платьях. Завидев монарха, они присели в глубоком реверансе, утонув в своих широких юбках, и сразу стали похожи на громадные цветы. Но из этих трех женщин король заметил только одну.

Белокурая, тонкая и гибкая, с синими смеющимися глазами, прекрасная и свежая, как розовый бутон, эта двадцатилетняя девушка смело и вместе с тем почтительно встретила королевский взгляд. Генриху IV показалось, что перед ним предстала сама богиня весны! Вот уже два месяца, как его глаза, покрасневшие от слез, не видели ничего подобного — на всех окружавших его лицах читалось уныние, во всех взглядах отражалась скорбь. А этой девушке, казалось, не было никакого дела до его траура, и на ее прелестных губах сияла беззаботная улыбка. Генрих IV внезапно почувствовал, как кровь прихлынула к его щекам.

Когда король под руку с сеньорой д'Антраг вошел в замок, каждый мог убедиться в его прекрасном расположении духа. Ему только что представили юную красавицу — она оказалась дочерью хозяина замка, и ее звали Генриетта. Уже покоренный, Генрих увидел в сходстве их имен хорошее предзнаменование.

На следующий день в тот же час король по-прежнему безмолвно правил своим конем, но в его задумчивости уже не было никакой печали. При выезде из Мальзерба крайне встревоженный Рони отметил, что на шляпе его господина вновь появился белый плюмаж и что он без конца подкручивет усы. Кроме того, Генрих слишком уж вздыхал, прощаясь с дамами. И по мере того как светлело лицо короля, физиономия министра заметно мрачнела, хотя Рони не желал признаться даже самому себе, что предпочел бы королевскую грусть этим молодцеватым ухваткам.