Валерий Замыслов - Иван Болотников. Книга 1

• Название: Иван Болотников. Книга 1
• Автор: Валерий Замыслов
• Издательство: ЛИЯ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-86895-003-8

Замыслов Валерий — известный писатель, автор исторических романов. В первой книге «Иван Болотников» рассказывается о юности героя, его бегстве на Дон, борьбе с татарами и походе на Волгу. На фоне исторически достоверной картины жизни на Руси показано формирование Ивана Болотникова как будущего предводителя крестьянской войны (1606–1607 гг.).

---

Находившийся вблизи повелителя Резван-паша, поглаживая рыжую бороду, произнес:

— Московиты — храбные воины. Они вышлют на джигитов достойных наездников.

— Мои багатуры не знают равных во всей вселенной. Один мой Ахмет стоит десятка урусов. Ахмет сильнее барса. Он укрощал тигра и носил на своих плечах дикую степную кобылицу. Мой могучий джигит проткнет копьем любого московита и на поднятой руке принесет его к моему шатру. И так будет!

— С нами аллах, повелитель, — опустив глаза и скрывая усмешку, сказал паша турецких янычар.

И вот наконец из укрепленного городка выехала навстречу багатурам тысяча русских воинов.

Замерли татарские тумены, замерла в дощатом городке московская рать. Тысяча сближалась с тысячей.

Тишина — тревожная, изнуряющая. Нет ничего томительнее этих беспокойных минут для обеих ратей.

Одни — защищали святую Русь. Отчизну.

Другие — хотели поработить её, истоптать конями, испепелить, обесславить.

Ордынцы ждали победы своих багатуров, русские верили в своих ратоборцев. И те и другие понимали: победа вселит в сердца воинов бесстрашие и мужество, придаст новые силы для битвы с врагом, поражение — повергнет в уныние, вызовет ужас и смятение перед грозным противником.

Покуда сближались, Болотников не вглядывался в своих недругов. Он ехал не спеша, спокойно. Почему-то вдруг опять вспомнилась ему первая теплая борозда, отец в белой чистой рубахе, с каплями пота на морщинистом лбу, рано поседевшая сгорбленная мать с узелком в руке. А потом всплыла в памяти Василиса с её ласковыми глазами, горячими руками и озорной улыбкой. И тотчас обожгла мысль — выжить! Сразить басурман! Иначе не увидеть больше ни мать с отцом, ни Василису.

Победить, победить врага!

И уже забыв обо всем на свете, Болотников весь напрягся, напружинился, словно натянутый тугой лук, и понесся навстречу ордынцам.

Сшиблись. И загуляла кровавая сеча!

Иванка бился зло, остервенело, от его меча замертво рухнул с коня один татарин, другой… Могутного уруса заприметил багатур Ахмет. Свирепо рявкнул:

— Джигитов бить, шакал!

Пригнулся к гриве, наклонил перед собой короткое хвостатое копье и полетел на уруса.

Иванка увидел багатура в трех саженях. Ахмет метнул копье. Болотников прикрылся щитом. Звякнув о металл, копье отлетело в сторону. Всадники разминулись, но тотчас вновь повернули коней. Багатур, издавая хриплые устрашающие вопли, выхватил из ножен длинную изогнутую саблю.

Ахмет был опытный и коварный враг. Он хитер и изворотлив, знал немало великих сражений. Его тяжелая сабля опускалась на головы греков и грузин, персов и армян. Все тело Ахмета в боевых рубцах и шрамах. Он принимал на себя удары каленой стрелы, остроконечного копья и сверкающего меча.

Ахмет твердо верил в удачу и знал — ему сопутствует сам аллах.

Но с московитом он встречался впервые. И при первом же наскоке, почувствовав, как со страшной силой обрушился о его крепкий щит вражий меч, Ахмет сразу понял, что перед ним отважный воин, обладающий богатырским ударом.

Вновь сшиблись ратоборцы. Заслоняясь щитами, взмахнули мечами. Зазвенела сталь, посыпались искры.

Ахмет покачнулся в седле и резко поворотил крня в сторону. Надо перехитрить уруса. Его конь тяжел и не так поворотлив. Следует закружить противника и, улучив момент, поразить его саблей.

Иванка понял, что татарин начинает уклоняться от прямого боя. Тот с диким визгом заметался вокруг Болотникова.

Внезапно поворачивая коня, на скаку ударяя клинком о металлический щит и вновь рванув удила, Ахмет стремительно налетал на Иванку, но вплотную не сближался.

Болотников разгадал хитрость татарина. Потрепал Гнедка за гриву.

— Держись, Гнедок. Не поддадимся на уловку поганого. Держись!

Знал Иванка, что исход поединка теперь во многом будет зависеть и от коня. Надо успевать поворачивать лошадь, вовремя натягивать и отпускать удила и быть готовым к любому коварному наскоку иноверца. Татарин своими неожиданными опасными вывертами заставлял думать только об одном — не попасть впросак, не угодить под внезапный разящий удар.

Ахмет, покрутившись возле уруса и поняв, что испытанный боевой прием на этот раз не приносит успеха, решил идти напролом. Он поднял клинок и стремительно налетел на московита. Иванка подставил под саблю щит, а затем мощно взмахнул мечом. Ахмет заслонился, но удар Болотникова был настолько силен, что меч, соскользнув со щита, глубоко вонзился в шею коня.

Конь вместе с багатуром рухнул на землю. Болотников спрыгнул с Гнедка и только сейчас разглядел смуглое безбородое плосконосое лицо, короткую загорелую шею и широко раскрытые, застывшие в немом ужасе черные глаза.

Близка победа!

Но Ахмет тотчас вскочил и свирепо рявкнув: «Уррагх!» — надвинулся на уруса.

И начался пеший поединок.

Блистали мечи, лязгало железо. Татарин бился жестоко. Он был крупнее и выше Болотникова. Обозленный своей неудачей, Ахмет хотел побыстрее уложить уруса и вновь поднять в глазах джигитов свою пошатнувшуюся доблесть.

Однако гибкий и верткий Болотников на земле держался цепко. Багатуру никак не удавалось поразить уруса своим клинком. Иванка умело защищался и выжидал удобного момента.

Бились отчаянно, долго. Ордынец все время визжал, издавал воинственные вопли. А Иванка сражался молча, стиснув зубы, сурово поблескивая из-под шелома зоркими глазами.

Ахмет, уверившись в своей победе, все наседал и наседал. Его клинок словно молния сверкал в воздухе, тяжело опускаясь на красный русский щит. Вот-вот урус дрогнет и обретет смерть на поле брани.

У Иванки мелькнула мысль:

«Княжий меч, видно, знатные мастера ковали. Не устоять против него басурманской сабле».

Болотников, прикрываясь от клинка щитом, стал лишь изредка обмениваться ударами. Но вот, улучив момент и собрав воедино всю силу, Иванка неожиданно для багатура взмахнул мечом и обрушил его на кривую саблю. Клинок переломился. Следующим ударом Болотников рассек растерявшемуся багатуру голову.

Взмахнув руками, Ахмет замертво рухнул.

— Ловко, Иванка! — воскликнул бившийся неподалеку от Болотникова Якушка.

Сражался Якушка ожесточенно, неистово, разил татар копьем и саблей.

Яро билась с ордынцами вся русская тысяча. Билась час, другой. И вот татары дрогнули и повернули вспять.

Глава 6. ТЕЛЯТЕВСКИЙ И КАПУСТА

Русское воинство ликовало: утерли нос поганым, ишь как от крепостицы бежали!

Ордынцы сникли. Казы-Гирей от злости больно теребил подкрашенную хной[147] бороду, плевался. Аллах отвернулся от джигитов. От руки неведомого московита пал багатур Ахмет.

Высокий худощавый раб, зазвенев легкой цепью на ногах, подал повелителю чашу с айраном. (Так полагалось всегда, когда великий крымский хан гневался).

Казы-Гирей выбил ногой из рук невольника чашу и в слепой ярости полоснул раба саблей по тощей шее. Голова невольника откатилась к ногам оробевших нукеров.

Князь Телятевский похвалил Болотникова:

— Не ошибся я в тебе, Ивашка. Знатно с татарами бился. Получишь от меня достойную награду. А с этого дня забираю тебя к себе в ратные холопы-послужильцы. Будешь вместе с Якушкой подле меня ходить.

Болотников, не остывший после лютой сечи, не сразу понял, о чем ему говорит князь. Слова доносились будто сквозь сон. Опомнился лишь тогда, когда на него налетел радостный Афоня Шмоток.

— Помогла моя ладанка, Иванушка!

— Князь-то как, не осерчал? — спросил бобыля Болотников, указав в сторону Телятевского.

— Рукой махнул. Не до меня ему ныне, — весело рассмеялся Афоня.

Запели ратные трубы, загремели тулумбасы[148]. Из русского стана вновь выехали на поле боевые сотни; понеслись на татар, врезались в их конницу. Но главные силы войска оставались в городке. Основные тумены Казы-Гирея также находились на Воробьевых горах. Однако на поле сражались с обеих сторон до двадцати тысяч воинов, ежечасно подкрепляя друг друга все новыми и новыми отрядами всадников.

Нарастал и ширился шум битвы. Всхрапывали и ржали кони, ревели походные варганы, гудели бубны, протяжно пели рога, свистели стрелы. И все это перемежалось с оглушительными воплями ордынцев и громогласными кличами русских ратоборцев.

Ближе к Данилову монастырю жестоко рубились вершники, а правее, возле изгиба Москвы-реки, навстречу конным ордынцам выступили две тысячи пеших пищальников, поражая татар пулями и картечью. Однако и джигиты наносили русским значительный урон, почти без промаха пуская свои стрелы.

Песчаная равнина покрылась трупами коней и воинов.

К полудню князь Телятевский вновь подошел к воеводе Тимофею Трубецкому.

— Не привык праздно на битвы взирать, князь. Легче в поле быть, чем в стане изводиться. Дозволь, Тимофей Романыч, своих ратников на басурман вывести.