Дмитрий Перовский - Конкурс-семинар Креатив: Безумные миры

• Название: Конкурс-семинар Креатив: Безумные миры
• Автор: Дмитрий Перовский
• Жанр: Научная Фантастика

Конкурс-семинар «Креатив» — уникальное сообщество авторов, критиков и читателей, которых объединила любовь к литературе и творчеству. Идеей конкурса всегда была взаимопомощь и самосовершенствование, желание сделать свое творчество лучше, поделиться опытом и поучиться у других. За долгую историю «Креатива» в нем участвовали такие известные нынче авторы как Наталья Щерба, Дмитрий Перовский и Наталья Шнейдер, а в жюри в разное время состояли Сергей Лукьяненко, Олег Дивов, Мария и Сергей Дяченко и многие другие великолепные писатели, редакторы и критики.

В этом сборнике представлены рассказы-финалисты со всех оконченных «Креативов», объединенные общей темой «Безумные миры». Авторы этих рассказов обладают поистине безграничной фантазией: их герои живут внутри мира-ореха, верхом на бронепоезде несут пламя революционного огня и играют в футбол отрубленной головой против команды паровых зомби. Оригинальность идей, смелость исполнения и пренебрежение канонами жанров понравится далеко не всем, но если вас смутил какой-то рассказ — не торопитесь откладывать сборник! Возможно, следующий автор без труда затянет вас в водоворот безумных приключений.

Конкурс-семинар «Креатив»: www.litkreativ.ru

Составитель: Лев Власенко (www.refantasy.com)

Обложка: Ирина Пермякова (www.griphon.gallery.ru)

---

Туман, однако, полз, набирал силу.

«Не туман! — внезапно догадался затворник. — Это Толян дышит — вот что это, а не туман… Опять, стало быть, полезло из человека… А вот не пей в четверг… Четверг никакой день…».

Но размышления укрепляли слабо. Тут нужна была вера — а не гипотезы. Васин разум — без инъекций веры — совершенно зачах…

…Туман, между тем, вел себя странно. Обычно ведь бывает как? Туман просто плывет, внося в душу временное успокоение. А тут ничем таким и не пахло! Клубы буквально вились пред голубым Васькиным оком! Вились, заплетались в фигуры… Если хотите знать — и на темную материю это походило слабо. То есть было тут что-то от темной материи — но состав, состав был сложнее! Чудесные фантомы имели не только форму, но и аромат! Словно из всего многообразия запахов девятой квартиры какой-то чародей добыл волшебную эссенцию — и вот напитал могучим духом воздушные фантомы!

Бледная улыбка взошла на Васиных губах, он прикрыл глаза, а когда открыл, волшебное дитя уже было тут.

Слепленное самой природой — из запахов, видений, каких-то космических клочьев, источаемых Толяновой пастью; из дружественной перебранки; из банки огурцов, забродившей с той поры, когда еще отмечали Первое мая, — дитя стояло пред Васей, разглядывая хозяина одним глазом — ибо второй глаз пока еще по-утробному дремал; стояло в спертом воздухе ванной комнаты и утверждало, можно сказать, безусловный приоритет духа над материей.

Столкнувшись с этаким дивом, Вася, надо отдать ему должное, не растерялся. Он решительно отворил рот, как будто вздумал зевнуть; потом почесал свою беспутную голову и легко пожал плечами. Дитя в свою очередь также осмотрелось, с усилием открыло второй глаз и ясно вымолвило:

— Великое делание. Пуассон. Бессмертный огонь, дарующий… Атанор — алхимическая печь. — После чего вздохнуло и добавило: — Ал-ко-ло-ид.

— Не понял, — молвил Вася, отступая в единственный свободный угол. — Кто алкоголик? Ты алкоголиков там поищи! — небрежно махнул он рукой в сторону двери. — Не знают меры, шанель номер пять разбавляют… — невнятно прибавил он.

— Номер пять? — удивилось волшебное дитя, после чего вскинуло маленькие ручки и почесало затылок — точь-в-точь как только что Вася.

— Как суки! — кивнул жилец, смелея на глазах. В правом ухе внезапно что-то засвистало, так что Вася на мгновение затих и полез в ушную раковину желтым мизинцем.

Дитя с интересом наблюдало данную эволюцию.

— Сера — самец, — твердо выговорило чудесное создание. — Мужское начало. Сила. Причина.

Вася вытаращил глаза.

— Так оно, — наконец, задумчиво протянул он. — Самец, это самое… Что есть то есть…

— Меркурий — самка, — пояснило дитя далее. — А соль — детеныш. Среднее начало. Движение. Результат.

— Так оно, — уныло повторил Вася и ни к селу ни к городу заметил, что Толян вот тоже: вчера за солью пошел — а толку? В двенадцать ночи соли нигде не продают, хотя Толян и стучался…

— Результат? — строго спросило дитя.

— Так что? — растерянно отвечал Вася. — Задержали, но Толян пошел по несчастному случаю… Когда ногой размахнулся, попал по водостоку… Как говорится: очнулся — гипс…

Обдумав печальный инцидент, дитя высказалось непонятно.

— Арес, — сказало оно задумчиво. — Клиссус.

— Э? — вставил Вася.

— Арес — духовный принцип. Клиссус — жизненная сила, — пояснило дитя.

Вася затуманился.

— Э? — опять спросил он.

Разговор временно иссяк. Таинственное дитя (алкогольное облако? Сгусток материи? Ангел?) пристально осмотрело хозяина квартиры. Несколько раз обойдя угрюмого, затаившегося Васю, дитя, склонив стан, принюхалось к запертому в ванной аборигену; растерянность и печаль обозначились на бледном лице облачного гостя.

— Сера и меркурий? — наконец, выговорил озадаченный гость. — Ржавчина? Кислота?

Вася не дышал, а пришелец, подумав, уверенно добавил:

— Очищение через брожение. Гроб не более чем место, где тело теряет, посредством брожения, свои неблагородные части, а результат — бессмертие души. Благороднейшее торжествует!

Вася, у которого от разговоров внезапно начался зуд под ногтем на левой ноге, приободрился. Разговоры ему не понравились. Как и многие люди, он терпеть не мог, когда перед ним какой-нибудь сопляк начинал корчить умника… Да и потом — при чем тут гроб? Ну, бессмертие души еще ладно; это, можно считать, что-то вроде гуманитарной помощи… Но гроб, гниение, не пойми что!..

И вот что еще следует добавить. Вася, по природе человек скорее робкий, в роковые минуты жизни делался отчаянным и нахальным. Как видно, природа наделила его этим свойством, чтобы уберечь от невзгод… Так или иначе, речи об очищении и прочих метаморфозах ожесточили узника, он засопел и вымолвил, расправляя грудь, невнятное:

— Инструкции свои засунь в это самое… За квартиру плачено еще в тот год… А по осени, когда нас залило, толку от вас было… А? И Зинка мясо тырит…

Пришелец, склонив голову, внимал.

— Рот закрой, комар влетит! — орал Вася, все более наглея. — Первопроходец!

Тут воздушный гость сделал следующее. Он взял несчастного Васю за руку (тот, кстати, сразу затих, будучи не в силах противиться культурному влиянию); в общем — взял за руку и вывел через запертую дверь. Как такое вышло?

— Трансформация, — пояснил пришелец. — Разные стадии развития одной и той же вещи.

— Угу, — пискнул Вася.

А волшебное дитя добавило:

— Смотри Василий Валентин. «Двенадцать ключей мудрости».

— Василий? — повторил пораженный Вася. — Считай родственник… По линии мамаши…

Оказавшись на свободе, Вася и его спутник увидели следующее. Увидели они Анатолия, который чинил телевизор; и Зинаиду, ничем особо не занятую, с огрызком половой тряпки в руке. На диване около незанавешенного окна дремал с открытыми глазами Игорь Северянин. Или не дремал, а просто молча смотрел в потолок — и далее, сквозь, как будто намеревался просверлить в потолке дыру и обнаружить какое-нибудь красное смещение!

— Четвертый день чинит, — скорбно заметила Зина, кивнув на Анатолия. — Не ест, не пьет, одним воздухом сыт! Живительные силы…

— Нужен миксер, — отворив уста, вымолвил лиловый жилец. — Тостер… эээ… тестер!

— Пирожков захотел? — заботливо осведомилась Зина и переложила фрагмент тряпки в другую руку.

— Вчера тут лежала отвертка, — ныл Анатолий и вдруг затих: уронил усталую голову на грудь и часто задышал, улыбаясь, словно приветствуя сладкие сны; клочья темной материи вырывались изо рта и бесследно таяли в воздухе.

Игорь Северянин внезапно оторвал взгляд от невидимых созвездий, равнодушно осмотрел облачного пришельца и внятно произнес:

— Чей чувак? От Ашота?

— Ашот? — повторил в некотором удивлении гость, сощурив светлое око. — Не Ашот. Ал-ко-ло-ид. Алколоид. Едкий кали, царская водка, сернокислый натрий. Впрочем, — прибавил он, — сие только гипотеза. Если бы данный состав оправдал ожидания, он бы растворил сосуд, в котором содержался.

На маленькую речь незнакомца отреагировали по-разному.

Лиловый Анатолий (тот, что чинил телевизор), как бы в некотором сомнении произнес:

— Царская водка?

Потом покачал головой и все повторял, выражая то ли сомнение, то ли надежду:

— Царская водка…

Вася же замечанием гостя оказался манкирован, он высказался так:

— Чего сразу алкоголики? В каждом свой принцип.

Ну а Игорь Северянин некоторое время молча обдумывал услышанное.

— Не от Ашота, — наконец заключил он. — Да и чего взять с Ашота? Его еще два года назад того…

— Чего того? — хлопотливо поинтересовалась Зина.

— Того! — с угрюмым напором повторил Северянин. — Поминки справили… Так что ждать нечего.

Дискуссия завершилась.

Пришелец же, чьи светлые глаза вдруг поголубели, с печальным удовлетворением осмотрел жилище, в котором ему суждено было появиться на свет, — квартиру номер девять.

— Атанор, — наконец сказал он, и чудесное слово мягким звоном покатилось по дурацкой квартире. — Печь Великого Делания.

— Печка-то! — озабоченно вставила дура-Зинка, — печка со вчера не горит… Газ не подается!

— Не со вчера, — поправил Анатолий, — а с той осени. Забыла, как морду-то себе опалила?

— Великое Делание, — со вздохом добавил тот, кто называл себя Алколоид, — по уверению Гермеса, можно найти и в себе. Где бы вы ни были — на земле или на море.

— Так в себе что? — усомнился Анатолий, а потом зевнул, испустил клок тумана… — В себе, оно, конечно — если путем поискать…

А Зинка фыркнула и объявила, что в шестьдесят третьем году она была на море, да.

— Винище все хлещут, — заметила она с осуждением. — Денег не напасешься.

Маленький Алколоид пожал плечами.