Фридрих Ницше - Так говорил Заратустра

• Название: Так говорил Заратустра
• Автор: Фридрих Ницше
• Жанр: Философия
• Год: 1990

Ни один из родоначальников современной западной мысли не вызывал столько споров и кривотолков, как Фридрих Ницше (1844—1900). Сверхчеловек, Воля к власти, Переоценка ценностей (с легкой руки Ницше это выражение стало крылатой фразой), утверждение о том, что «Бог умер», концепция Вечного Возвращения — почти всё из идейного наследия философа неоднократно подвергалось самым разнообразным толкованиям и интерпретациям, зачастую искажающим самую суть его взглядов.

Мы надеемся, что знакомство с философской поэмой «Так говорил Заратустра» (последний раз в старом переводе книга издавалась в 1915 г.) позволит читателю объективно и беспристрастно оценить выдающееся произведение одного из самых оригинальных мыслителей, чей духовный опыт оказал влияние на формирование взглядов и творчество Л. Шестова, Б. Шоу, Т. Манна, Г. Гессе, А. Камю, Ж. П. Сартра и многих других деятелей культуры.

---

Благороднее признать себя неправым, чем держаться за право свое, в особенности когда прав. Но для этого надо быть достаточно богатым.

Мне претит ваша холодная справедливость, и из глаз судьи вашего смотрит палач с холодным мечом.

Скажите, где найти справедливость, которая есть любовь со зрячими очами?

Так взрастите же такую любовь, что понесет не только всякое наказание, но и любую вину!

Взрастите справедливость, которая оправдывает всех, кроме судящих!

Хотите услышать еще и это? У того, кто желает быть справедливым до конца, даже ложь обращается в человеколюбие.

Как же сделаться справедливым до конца? Как воздать каждому свое? Да будет с меня довольно, если я воздам каждому мое.

И наконец, последнее, братья мои: остерегайтесь причинить несправедливость отшельнику! Как сможет он забыть ее? Чем отплатит за нее?

Отшельник подобен глубокому колодцу. Легко бросить камень в него; но достигнет он дна — и скажите, кто из вас пожелал бы снова достать его?

Остерегайтесь оскорбить отшельника! Но если вы все же сделали это, тогда убейте его!»

Так говорил Заратустра.

О ребенке и браке

Есть у меня один вопрос к тебе — и только к тебе, брат мой: как морской лот, бросаю я его в душу твою, чтобы узнать, насколько глубока она.

Ты молод и мечтаешь о ребенке и браке. Но ответь мне: таков ли уже ты, чтобы иметь право желать ребенка?

Победитель ли ты, преодолел ли самого себя, повелитель ли ты своих чувств, господин ли своих добродетелей? Об этом спрашиваю я тебя.

Или в желании твоем говорит животное и потребность природы твоей? Или одиночество? Или недовольство собой?

Я хочу, чтобы победа и свобода твои страстно желали ребенка. Живые памятники должен ты ставить победе и освобождению.

Ты должен строить превыше и дальше себя. Но прежде построй самого себя, соразмерно в отношении души и тела.

Возрастай же не только вширь, но и ввысь. Сад супружества да поможет в этом тебе!

Ты должен создать высшее тело, первое движение, само собой катящееся колесо: ты должен создать созидающего.

Брак: так называю я волю двоих создать единое, большее тех, кто создал его. Брак — это взаимоуважение и почитание этой воли.

Да будет это смыслом и правдой брака твоего. Но то, что считается браком у многого множества, у всех этих лишних, — как назвать это?

О, эта бедность души, желающей быть вдвоем! О, эта грязь души вдвоем! Это жалкое удовольствие — быть вдвоем!

Все это называют они браком и говорят, что союзы их заключены на небесах.

Тогда не надо мне этого неба лишних людей! Не надо мне этих животных, опутанных небесной сетью!

Да не приблизится ко мне этот Бог, с кряхтением благословляющий то, что не соединял он![20]

Но не смейтесь над подобными браками! Какой ребенок не плачет из-за родителей своих!

Достойным виделся мне человек, созревшим для смысла земли: но когда увидел я жену его, мир показался мне домом умалишенных.

Да, я хочу, чтобы земля дрожала в судорогах, когда святой и гусыня соединяются друг с другом.

Один вышел на поиски истины как герой, а добычей его стала маленькая наряженная ложь. Он называет это своим браком.

Другой был недоступен в общении и привередлив в выборе людей. Но раз и навсегда испортил свое общество: он называет это своим браком.

Третий искал служанку с добродетелями ангела. И вот — сам сделался служанкой у женщины, и теперь ему самому надо бы стать ангелом.

Часто замечаю я, как осторожны покупатели и какие лукавые у них глаза. Но даже самый хитрый из них берет себе жену не глядя.

Любовью именуется у вас множество коротеньких безумств. А брак ваш, как одна большая глупость, кладет конец безумствам этим.

Эта ваша любовь к женщине и любовь женщины к мужчине — о, если бы была она состраданием к сокрытому, страдающему божеству! Но чаще всего лишь двое животных угадывают друг друга.

Даже лучшая любовь ваша — лишь слащавое подобие любви и болезненный пыл; тогда как она должна служить факелом, освещающим путь в высоту.

Некогда должны вы будете любить сверх себя! Так научитесь же сперва любви! И потому придется испить вам горькую чашу ее.

Даже в чаше высшей любви содержится горечь: так порождает она стремление к Сверхчеловеку, пробуждая жажду твою, созидающий!

Жажда творчества, стрела, летящая к Сверхчеловеку: скажи, брат мой, такова ли воля твоя, стремящаяся к браку?

Священны для меня такая воля и такой брак.

Так говорил Заратустра.

О свободной смерти

Многие умирают слишком поздно, а иные — слишком рано. Пока еще странным покажется учение: «Умри вовремя!».

Умри вовремя: так учит Заратустра.

Конечно, как может вовремя умереть тот, кто жил не вовремя? Лучше бы ему и не родиться! — Так советую я всем лишним.

Но и лишние важничают своей смертью, и даже самый пустой орех хочет быть расколотым.

Все относятся к смерти серьезно: но пока еще она не стала праздником. Люди не научились еще чтить самые светлые праздники.

Я показываю вам смерть, в которой обретается полнота и завершенность, — смерть, которая станет для живущих жалом и священным обетом.

Такой смертью умирает завершивший путь свой, умирает победоносно, окруженный теми, кто преисполнен надежд и дал священный обет свой.

Так должно научиться умирать; да не будет праздника там, где умирающий не освятил клятвы живущих!

Такая смерть — наилучшая; лучшей же после нее будет — умереть в борьбе и растратить великую душу.

Но и борющемуся, и побеждающему одинаково ненавистна ваша смерть: скаля зубы свои, она крадется, как вор, а приходит к вам повелителем.

Истинно свободную смерть хвалю я, ту, что приходит ко мне, ибо я хочу ее.

Когда же устремится к смерти воля моя? — У кого есть цель и преемник, тот пожелает смерти вовремя, тогда, когда это удобно для цели и для преемника.

Из глубокого почитания цели и преемника не повесит он сухих венков в святилище жизни.

Поистине, не хочу я уподобляться сучильщикам веревок: нить их увеличивается в длину, сами же они пятятся.

Иные становятся слишком стары для побед и истин своих; беззубый рот не имеет уже права на все истины.

Всякий, жаждущий славы, должен заблаговременно расстаться с почетом и освоить нелегкое искусство — уйти вовремя.

Не позволяй есть себя тогда, когда находят тебя особенно вкусным: это знают те, кто хочет, чтобы их долго любили.[21]

Бывают, конечно, кислые яблоки: их удел — ждать последнего дня осени; и тогда делаются они одновременно зрелыми, желтыми и морщинистыми.

У одних раньше стареет сердце, у других — ум. Иные бывают стариками в юности, но кто поздно юн, долго остается таким.

Некоторым не удается жизнь: ядовитый червь гложет им сердце. Да приложат они все силы свои, чтобы смерть лучше удалась им!

Есть и такие, что никогда не становятся сладкими: они начинают гнить уже летом. Лишь малодушие удерживает их на ветке.

Слишком много живущих, и чересчур долго держатся они на ветвях жизни своей. Пусть же придет буря и стряхнет с дерева всех этих гниющих и червивых!

Пусть бы явились проповедники скорой смерти! и подобно буре, сотрясли бы деревья жизни! Но я слышу только проповедь медленного умирания и терпения ко всему «земному».

Вы проповедуете терпение ко всему земному? Но это земное и так слишком долго терпит вас самих, клеветники!

Поистине, слишком рано умер тот еврей, которого почитают проповедники медленной смерти: и для многих с тех пор стало роком то, что он умер так рано.

Только слезную еврейскую тоску успел познать еврей Иисус, вкупе с ненавистью добрых и праведных, и тогда объяла его жажда смерти.

Зачем не остался он в пустыне, вдали от добрых и праведных! Быть может, он научился бы жить, и любить землю, и даже смеяться!

Верьте мне, братья мои! Слишком рано он умер; он бы сам отрекся от учения своего, доживи он до моих лет! В нем было достаточно благородства, чтобы отречься!

Но был он еще незрелым. Незрела любовь юноши, и незрела ненависть его к земле и человеку. Еще связаны и тяжелы у него чувства и крылья духа.

Зрелый муж больше ребенок, чем юноша, и меньше скорби в нем: лучше понимает он смерть и жизнь.

Свободный к смерти и свободный в смерти, он произносит священное «Нет», когда уже нет времени для «Да»: так понимает он смерть и жизнь.

Да не будет умирание ваше хулой на человека и землю, друзья мои: с такой просьбой обращаюсь я к меду души вашей.

Даже в смерти должны пылать дух ваш и добродетель, подобно вечерней заре над землей: иначе смерть ваша плохо удалась вам.