Ольга Горовая - Любовь как закладная жизни

• Название: Любовь как закладная жизни
• Автор: Ольга Горовая
• Жанр: Современные любовные романы

Десять лет назад их объединил случай, ее беда и чужая жадность. А разъединяла целая жизнь. Два человека из разных миров: Вячеслав Боруцкий — бандит, заправляющий криминалом города, и Агния Сотенко — сирота, собирающаяся стать оперной певицей. Они нашли друг в друге то, чего никто из них не искал и не мог предположить. А спустя несколько лет — потеряли столько, что не каждый сможет вынести. Можно ли забыть о боли и собственной вине? Можно ли исправить чужое зло, переломившее жизнь надвое? И можно ли победить в себе зависимость, которую никогда и не думал начинать?

Кто-то бы сдался и опустил руки, но эти двое слишком упрямы, чтобы хотя бы не попробовать.

---

И смех, и грех. И больно так, что продыху даже сейчас нет. Правду говорят — не утаить шила в мешке. Вот и всплыло все. Совпало. Сложилось так по-дурному.

Стас по пьяни пожаловался на Агнию, все эти годы «морочившую» ему голову и выскочившую замуж за своего крестного. Причем, парень ведь так и не знал, кто же такой Вячеслав.

Зато Щур это знал прекрасно. Как и то, что в городе как раз шли войны за территорию и дурь. И знал Щур то, кому эту информацию за хорошие бабки можно было толкнуть. А Шамалко предложил заработать еще больше и лично устранить Боруцкого. Щур не отказался. Даже деньги эти еще никуда потратить не успел, когда Вячеслав потом до него добрался. И чего стоило на одну только морду его посмотреть, когда Щур понял, что зря решил помучить Боруцкого сильнее, и не добил, оставив полуживым на растерзание голодной своры псов. Недооценил.

Покончив со Щуром, Боруцкий навестил и Стаса. Поздно, конечно. Но все же. Нет, этого он не убил. Наверное потому, что понимал — Бусинка расстроится. Да и тут дело в другом было. В огромной и непроходимой дурости, в непонимании того, что натворил своими пьяными словами. И все-таки, Стас тоже получил свое наказание. В понимании Вячеслава за ним имелась огромная доля вины. Может песни он и продолжает сочинять, но вот записывать их сможет только с чужой помощью. Да и, насколько он сейчас знал, парень сильно запил после того, как в полной мере осознал, на что обрек Агнию. Вячеслав его об этом подробно просветил, пока избивал. И плевать, что срывал злобу и бессилие от невозможности спасти жену. Последние полгода парень то и дело уходил в запой, если верить Федоту, который курировал этот вопрос.

А теперь — все. Полный расчет. Практически.

В свой город Вячеслав въехал около восьми утра, дороги оказались практически пустыми. Он хотел есть и безумно устал. Но, несмотря на это все и на дикое желание, почти потребность увидеть Бусинку, завернул на дорогу, ведущую к ее старому дому. Проехал эту пятиэтажку, знакомую ему, казалось, до последнего своего кирпича, преодолел еще три квартала и припарковал машину в пустом дворе у церкви. В самом храме, по счастью, так же не наблюдалось толкотни. Собственно, он не увидел никого, кроме продавщицы свечей. Купив несколько свечек, Вячеслав уточнил у женщины, куда именно надо ставить, чтоб «за здравие», поскольку, несмотря на регулярные посещения церкви Бусинкой, сам во все эти тонкости не вникал никогда. И с этой охапкой, снабженный информацией, пошел в зал, уверенный, что Игорь его сам скоро разыщет. Сейчас Вячеславу был нужен не священник, а несколько минут одиночества. У него имелся один разговор. Просьба, если так можно было сказать. А может сделка, хрен знает. Только он хотел прояснить один момент. С Богом. И не нуждался в свидетелях.

Поставив все свечи за здравие Агнии, Вячеслав медленно осмотрелся, ощущая себя не к месту и как-то неуютно. И все-таки, он не собирался отступать. Слишком хорошо Вячеслав помнил, как уламывал Игоря молиться за свою девочку, когда у нее подозревали рак. И совсем не хотел еще когда-то оказаться в подобной ситуации. Подойдя к центральным иконам и алтарю, Вячеслав криво усмехнулся, вспомнив, как стоял на этом самом месте, венчаясь со своей девочкой, и как за его спиной ворчливо гундосил Федот, у которого под конец церемонии онемели обе руки.

Время шло. Он словно наяву слышал, как щелкали секунды. В любой момент кто-то мог зайти. Тот же Игорь, наверняка, заинтересуется, чего это он сам приперся.

Вячеслав откашлялся и опять глянул на эту икону. Бусинка говорила ему, как она называлась, но он точно не помнил — то ли ужин какой-то секретный. То ли еще чего-то в этом духе.

— Короче, — ощущая себя придурком, потому как разговаривал в пустом помещении неясно с кем, тихо начал он, — это все, что было ночью — это мое все. Не надо на нее вешать. Бусинка тут не при делах, вообще. — Он прижал кулак к подбородку, вдруг поняв, что реально нервничает. И от ситуации. И потому, что не знает, как мысль свою донести. И как убедить, чтоб Бусинку его это все и краем не тронуло. Только тот старый страх не давал ни на секунду усомниться в том, что в этом мире есть и что-то за гранью его понимания. И от этого Бусинку тоже надо уберечь. — Я ж крещенный… Короче, если чего, пусть мне все будет. Все счета за это. Но ее трогать не надо. Блин.

Не выдержав, ощущая растерянность, Вячеслав присел на корточки, сцепив пальцы перед собой замком. Расцепил, взъерошил свои волосы. Тут же засомневался, можно ли тут такое делать, и снова вскочил на ноги, когда услышал удивленный оклик Игоря:

— Слав? С тобой все нормально?

Он в этом сомневался. Но с Игорем своими сомнениями делиться не планировал. Как и тем, чем он ночью занимался.

— Что у вас происходит? — до того, как он успел ответить, поинтересовался поп. — То Агния в четыре утра приезжает. Теперь, вот, ты…

Он глянул на него с беспокойством. Но Вячеслава другое интересовало:

— Бусинка ночью приезжала? — хрипло переспросил Вячеслав, повернувшись к попу лицом.

— А ты не знал? — еще больше нахмурился Игорь. — Она с тем вашим другом, Федором, что ли, была. Я думал, ты знаешь.

Вячеслав немного расслабился. Не особо, потому как это только больше показывало, как непросто его малышке далось его отсутствие. Но она хоть с охраной ездила.

— Слав, что у вас происходит?

Вячеслав не собирался этим делиться, вроде бы. Но в этот момент у него появилось искушение посоветоваться насчет всего этого, как сделать, чтоб точно на нем все осталось.

Глава 43

Он мог бы поклясться, что малышка выскочила на крыльцо, едва перед его машиной открылись ворота. Видно, у окна сидела, дежуря его возвращение. Бусинка, Бусинка. А все равно, не было сил сдерживать дурную ухмылку, так и лезущую на лицо. И все то облегчение, радость, которую он испытывал. Собственно, он и сам толком не заглушил машину, бросил ее посреди двора. Ясное дело, только потому, что малышка неслась к нему навстречу — не заставлять же Бусинку ждать, пока он вылезет. И уже через полминуты его девочка повисла на его шее, невнятно бормоча: «Вячек» и покрывая короткими, горячими поцелуями его щеки, подбородок, шею. А сам Вячеслав уткнулся в ее волосы, загреб полные пригоршни этих топорщащихся прядок, и искренне порадовался, что успел смыть с себя всю грязь и смрад того, чем занимался ночью. Блин, если копнуть этот вопрос глубже — Игорь его даже исповедоваться заставил. Нет, само собой, Вячеслав его поначалу подальше послал. На хрена ему такое кому-то рассказывать? Но поп настоял, убедив не озвучивать само деяние, которое пригнало Вячеслава в церковь с утра пораньше, а просто покаяться перед Господом, держа сам поступок только в своих мыслях. Ради Агнии, раз уж хочет уберечь ее.

Ради своей жены Вячеслав был готов и не на такое. А сейчас, обнимая ее; не то что жадно, с какой-то дикой алчностью вдыхая сладкий запах волос своей девочки, он был рад, что все же прислушался к совету Игоря.

— Не уезжай больше, пожалуйста, — еле слышно пробормотала Бусинка, прижавшись губами и всем лицом к углублению между шеей и плечом Вячеслава. — Не уезжай, — еще раз повторила она вымученным шепотом.

— Никогда больше, Бусинка, слово даю, — прижавшись губами к ее виску, твердо и совершенно искренне пообещал он, обнимая и даже немного покачивая, баюкая свою малышку. — Никогда.

— Я Федота совсем замучила, достала, наверное, — с виноватой улыбкой призналась Агния, выглядывая из своей нычки и глядя на него такими глазами…

Плакала. Сто пудов ревела. Блин.

Нет, он и не надеялся, что малышка не заметит его отсутствия. Но все равно, малейшая ее грусть, ее боль — ощущалась им, как ножом по кости, через всю плоть, до самого позвоночника.

— Ничего, он закаленный, не боись, — попытался с усмешкой проговорить Вячеслав, ощущая, что малышка едва на ногах стоит. — Поворчит, и уймется. Пошли в дом.

Продолжая обнимать жену за плечи, он потянул ее в сторону крыльца, на котором стоял тот самый Федот, лыбящийся так, что как только пасть не порвал. Друг дымил сигаретой, как паровоз, но весь его вид выдавал, что Федот чертовски рад его благополучному и своевременному возвращению. Проходя мимо него в двери, Вячеслав с благодарностью хлопнул друга по плечу свободной рукой. Получил в ответ похожий внушительный хлопок от Федота. И понял, что его совсем попустило — и сам лыбиться начал, и внутри так спокойно и тихо стало, как ни разу за последние месяцы. Даже когда Бусинку свою вытащил — не ощущал он внутри такого равновесия и покоя, как сейчас. После всего, что сделал.

Затащив Бусинку в свой кабинет и велев по пути принести чего-то поесть их домработнице, он с облегчением уселся на диван. Все-таки, он уже не пацан: и мышцы тянуло, и спать хотелось. Только по фигу. Усадил Агнию к себе на колени, наблюдая, как Федот с тяжким, но довольным вдохом рухнул на стул напротив. Тоже, по ходу, набегался за эти часы. Глотнув кофе, Федот принялся отчитываться о том, чего и как тут у них было. Агния то прижималась лицом к его груди, то принималась гладить Вячеслава по щекам, волосам. Тихонечко тянула за руки, вроде стараясь сделать вид, что не хочет им мешать. Только как тут не помешаешь, когда у него от легких прикосновений ее губ к его пальцам и ладоням крышу срывало. Федот посмеивался, наблюдая за ними, но без вопросов повторял все по второму, а то и третьему разу. А Вячеслав все равно большую часть не слышал, так расслабился. И вдруг нахмурился, перехватив ручку своей Бусинки, не поняв, что увидел. И в раз напрягся, с претензией уставившись на синяк причудливой формы, «украшающий» эту ладошку: