Неизвестен Автор - В Мраморном дворце

• Название: В Мраморном дворце
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: История

---

Я приехал на этот смотр из Алякуль и гарцовал перед Жоффром на моей чистокровной Ольнаре. Смотр был замечательный. Линейное ученье лейб-гвардии Литовского полка было настоящим балетом. Но, опять-таки, это ученье не представляло боевого значения. Смотр Литовскому полку закончился церемониальным маршем. Николай Николаевич ехал во главе полка, в качестве его шефа.

В Красном Селе на военном поле была показана Жоффру атака кавалерии на пехоту, тоже в высочайшем присутствии. Не помню, участвовала ли в атаке вся кавалерия, находившаяся в лагере, или только наша 2-ая гвардейская кавалерийская дивизия. Мы шли разомкнутыми рядами полевым галопом, несколько верст подряд. К своему ужасу я заметил, что моей Ольнаре нехватает дыхания, и ей трудно идти. В это время ей было девять лет.

Наш полк атаковал лейб-гвардии Измайловский, в котором служил мой брат Константин. Он был в этот день в строю полка. Измайловцы стояли разомкнуто, с пулеметами, и мы проходили между ними. Тут же находился верхом Государь, с большой свитой; справа от Государя стоял великий князь Сергей Михайлович, генерал-инспектор артиллерии. Я заметил, что он указал Государю на меня. Как раз в это время Ольнара испугалась какого-то измайловца и шарахнулась от него.

5-го августа 1913 года Государь принимал в Петергофе парад 8-го Уланского Вознесенского и 3-го Гусарского Елизаветградского полков. Шефом Гусарского полка была великая княжна Ольга Николаевна, а Уланского - Татиана Николаевна старшие дочери Царя.

Ольга и Татиана Николаевны приехали до Государя и сели амазонками на своих лошадей. Они были в форме своих полков, в чине полковника. Николай Николаевич поехал с Ольгой Николаевной к Гусарскому полку. Я слышал, как он ей сказал: "Галопом!" Ольга Николаевна подняла свою красивую вороную лошадь в галоп, и рядом с Николаем Николаевичем подъехала к своему полку. Командующий полком, ген. Мартынов, выехал к ней навстречу. Ольга Николаевна поздоровалась с полком и объехала его в сопровождении Николая Николаевича. Затем она встала на правый фланг полка.

Николай Николаевич широким галопом вернулся за Татьяной Николаевной и тоже вместе с ней подъехал к ее Уланскому полку, с которым она поздоровалась и встала на его правый фланг. После этого приехал Государь. Государыня по болезни не могла быть на параде и, таким образом, не видела своих двух старших дочерей перед их полками. Наследник со своими младшими сестрами смотрел на парад из палатки.

Когда Государь объехал полки, начался церемониальный марш; великие княжны ехали перед своими полками на месте шефа, то есть перед командиром полка. Уланский полк проходил первым. Перед Татианой Николаевной ехал командовавший сводной бригадой ген. Орановский на некрасивой рыжей лошади, шедшей за поводом. Обе великие княжны галопом заехали к Государю, но Ольга Николаевна срезала круг. Обе они были прелестны и очень старались. Я думаю, что Государь сильно волновался, видя своих дочерей в первый - и увы! - последний раз в строю.

Глава двадцать вторая

Осенью в Киеве открывалась Всероссийская конская выставка, под председательством дяденьки, а также первая Российская Олимпиада, под председательством великого князя Дмитрия Павловича. Дяденька взял меня с собой в Киев.

По приезде дяденьку встречал на вокзале командующий войсками Киевского военного округа генерал-адъютант Николай Иудович Иванов. Он был сыном простого солдата, как и покойный адмирал Макаров, погибший на "Петропавловске", под Порт-Артуром. После этого нельзя сказать, что в России, при царском режиме, высшие посты занимали только аристократы.

Мы с дяденькой остановились в Киевском дворце, в котором останавливался Государь в 1911 году, когда был убит Столыпин. Во время Великой войны в этом дворце жила Императрица Мария Федоровна. Дворец был сравнительно небольшой, но очень удобный. При нем был большой сад, выходивший на Днепр.

Открытие конской выставки началось, как было принято в Императорской России, с молебна. На молебне было много народа, в большинстве причастного к коннозаводству. Выставка была очень интересная, и мы с дяденькой ежедневно ее посещали. Дяденька купил, по моему выбору, серую лошадь завода графини Браницкой, для моего брата, Игоря, который в следующем году поступал в лейб-гусары.

В один из этих дней в павильон выставки привезли в кресле на колесах старую графиню Браницкую. Это была очень древняя старуха и говорила только по-французски. Жила она постоянно в своем имении, в Белой Церкви, и жила по-царски, так как была страшно богата. В Белой Церкви стоял Бугский Уланский полк. Когда назначался новый командир полка, было принято запрашивать графиню Браницкую, будет ли он ей приятен. На первый взгляд кажется странным и совершенно непонятным, как можно было запрашивать о назначении командира полка даму, да еще к тому же не русскую, но если вдуматься в этот вопрос, станет ясным, что этот обычай был совсем не лишний. Графиня Браницкая пользовалась в своем округе огромным влиянием и приглашала к себе офицеров Бугского полка, в интересах же русской политики было заслужить симпатии польского общества к русской армии. Поэтому важно было назначение таких командиров, которые были достаточно светскими людьми и умели бы заслужить симпатии в польском обществе. Поэтому командирами Бугского полка назначались большею частью такие гвардейские офицеры, как Безобразов, Одоевский-Маслов, Рооп и Бюнтинг.

Через некоторое время после нас приехал в Киев великий князь Дмитрий Павлович в сопровождении своего бывшего воспитателя Лайминга, который управлял его делами. При Дмитрии также состоял полковник Толстой. Они все тоже остановились в Киевском дворце и были на дяденькином иждивении. Я поехал с Дмитрием на открытие первой Русской Олимпиады. Оно было очень торжественно и началось с молебствия, в присутствии ген. Иванова и киевских властей. После молебна спортивные организации, киевские кадеты и гимназисты проходили перед Дмитрием церемониальным маршем. Предварительно мы с Дмитрием обошли их фронт и Дмитрий с ними здоровался. Меня очень интересовало, как Дмитрий будет благодарить за прохождение киевских гимназисток. Он вышел из этого трудного положения, сказав им: "Хорошо ходите!".

Дмитрий громко, во всеуслышание, объявил об открытии Первой Русской Олимпиады. Дмитрию было тогда двадцать два года, но он держал себя, как старый и опытный великий князь. Он совсем не стеснялся и чувствовал себя, как рыба в воде. Дяденька же, которому в это время было 53 года, стеснялся, и, в конце концов, все эти завтраки и обеды в Киевском дворце и представительство на выставке не доставляли ему никакого удовольствия.

Дмитрий был очень способным человеком и председательствовать на Олимпиаде ему было совсем не трудно. Он свободно разговаривал с посторонними людьми, которых ему представляли. Мы с ним каждый день ездили на спортивные состязания на стад, и сидели в палатке. Вместе с нами сидел и мой командир полка ген. Воейков, Главнонаблюдающий за физическим развитием народонаселения Российской Империи. Он был даже в форме офицерской фехтовальной школы, в фуражке с краповым околышем и белыми кантами.

Как и с дяденькой, мы ездили с Дмитрием служить панихиду на могиле великой княгини Александры Петровны и посетили пещеры. При всех своих положительных качествах, Дмитрий не был сведущ в церковных обрядах и спрашивал меня, как поступать в тех или иных случаях.

Нам с Дмитрием показывали джигитовку нижних чинов конной батареи, стоявшей в Киеве. Они проделывали очень трудные номера и проделывали их лихо и отчетливо. Я обратил внимание, как замечательно хорошо они были одеты, во всяком случае, - не хуже гвардии, если не лучше.

Дяденька, Дмитрий Павлович и я одновременно уехали из Киева, но в разных направлениях: дяденька поехал в свой Дуборавский конный завод, в Полтавскую губернию, Дмитрий обратно в Красное Село, где еще оставалась Конная гвардия по окончании лагерного сбора, а я - в Межибужье, на кавалерийские маневры, на которые меня пригласил командующий Киевским военным округом генерал-адъютант Иванов.

Мы приехали в Межибужье рано утром и отправились на казенных автомобилях в расположение Ахтырского Гусарского полка, где первым делом посетили церковь, в которой полковой священник отслужил молебен перед образом Ахтырской Божьей Матери. Нас поместили в квартире командира полка, которая была в старом замке Чарторыйских, отнятом у них после польского восстания. Мне отвели маленькую комнату рядом со столовой.

Мы недолго оставались в замке и поехали на маневры. Мне дали лошадь Ахтырского полка. Седло, однако, было трудно мне подобрать из-за моих длинных ног. Я переменил несколько седел, пока полковой наездник не дал мне английское седло полкового адъютанта Псиола. Только тогда я почувствовал себя "в седле".

Ген. Иванов был по началу службы полевым артиллеристом и любил ездить полевым галопом, не разбираясь в местности; я скакал за ним, как и его свита.