Нил Стивенсон - Движение

• Название: Движение
• Автор: Нил Стивенсон
• Жанр: Альтернативная история

Алхимия и герметика.

«Королевское искусство» и «искусство королей». Загадочная наука, связавшая в прочную цепь магов и авантюристов, философов и чернокнижников.

Алхимиков то принимали как равных, то жгли на кострах Святой инквизиции.

Перед вами — история одного из ПОСЛЕДНИХ АЛХИМИКОВ Европы.

Продолжение истории охоты за «золотом царя Соломона» — вожделенной мечтой адептов «королевского искусства», в которой принимают участие Ньютон и Лейбниц, Уотерхауз и Томас Ньюкомен.

История тайн и приключений, чудес и мистических открытий.

Третья книга «Барочного цикла», открывшего читателю новую грань таланта Нила Стивенсона.

---

— Что к северу отсюда стоит прогулки? — спросил Исаак и, не получив ответа, после недолгих колебаний двинулся рядом с Даниелем.

— То, что предложил мистер Партри, не годится, — повторил Даниель. — Сведения нужны завтра — и даже сегодня ночью, если он убедит узника заговорить.

— Это имеет какое-то отношение к тому, что произошло сегодня в Сент-Джеймском дворце? — осведомился Исаак. — Я не помню, чтобы вы раньше были в такой спешке.

— События нас опережают, и нам следует поднажать, — сказал Даниель. — У Болингброка есть план. В чём он состоит, не знаю. План может быть блистательным или глупейшим. Как ни странно, это не важно. Главное, что у Болингброка есть план, он действует, а все остальные вынуждены за ним наблюдать и делать ответные ходы. Он — в центре внимания, что, подозреваю, для него важнее, чем какая-либо конкретная цель. У кого нет плана, так это у милорда Оксфорда, до недавнего времени — лорда-казначея Британии.

— Что значит «до недавнего времени»? Должен ли я понимать, что в стране новый лорд-казначей?

— Этого я не говорил, я сказал только, что Оксфорд в отставке. Сегодня на совете он вернул королеве белый жезл.

— По собственной воле?

— По её требованию. Трудно вообразить, что столь хилая особа способна чего-то потребовать, но так говорят.

— И жезл по-прежнему у неё?

— Согласно моим источникам, она никому его ещё не передала.

— Что у вас за источники, Даниель? Они, сдаётся, лучше моих. Во всяком случае, оперативнее.

— Это другой разговор. Суть в том, что Оксфорд, а значит, и умеренные тори, больше не у власти. Сегодня королева показала всему миру, что благоволит Болингброку и якобитам. Она запустила цепочку событий, которая должна привести к отмене Акта о Престолонаследии и утверждении на английском престоле католика.

— В мечтах королевы, быть может, — поправил Исаак. — В яви Британия скорее согласится на новую гражданскую войну, чем на короля-паписта.

— Конечно. Теперь рассмотрите положение Болингброка. Он завоевал королеву и в тот же миг получил безраздельное главенство над тори, а стало быть, и в парламенте. Его следующим шагом будут переговоры с вигами — единственной оставшейся оппозицией.

— Зачем? — спросил Исаак. — Я бы сказал, что теперь он может диктовать условия.

— Взгляните на поместье сэра Джона Олдкастла, — отвечал Даниель.

С этого участка дороги открывался вид через луг на владение по другую её сторону: несколько величественных старых зданий на южном крае и маленький охотничий парк, тянущийся примерно на двести ярдов к северу. Даниель привлёк внимание Исаака к холму в северной части поместья. Во многих английских графствах такой пригорок остался бы безвестным и безымянным, здесь же, в болотистой пойме Флит, казался даже внушительным. Ещё бы, с него можно было видеть на сотни ярдов! Три человека как раз стояли на вершине, обозревая местность.

— Что вы скажете о них, Исаак? Чем не дозорные на высоте средь поля боя?

— Весьма романтичное сравнение, — отвечал Исаак, — но на самом деле это друзья или родичи Олдкастлов, вышедшие прогуляться в рощицу.

— Как? Вы хотите сказать, среди палаток? — отвечал Даниель, указывая на рощу. Почти всё скрывала густая зелень, однако зоркий и внимательный наблюдатель — например, сэр Исаак — мог различить в просветах между ветвями то кусок натянутого полотна, то кол или верёвку.

— Да, я вижу небольшой лагерь, — кивнул Исаак. — Вероятно, его разбили бродяги, которые намерены в пятницу смотреть повешение.

— Вы полагаете, что хозяин поместья пустил бы к себе бродяг?

— Каково ваше объяснение, если вам не нравится моё?

— Это военный лагерь. Лагерь ополчения.

— Вигов или тори?

— Вспомните, что сэр Джон Олдкастл был одним из первых протестантов. Сегодняшние Олдкастлы не такие пламенные, но взглядов не изменили.

— Стало быть, это солдаты Ассоциации вигов, — сказал Исаак. — Я о них слышал. Впрочем, признаю, что увидеть их на краю Лондона — совершенно иное дело.

— Давайте пройдём дальше и посмотрим, что там за Пещерой Мерлина, — предложил Даниель, указывая через поле на ещё одну россыпь домов в четверти мили к северу. Они были меньше, новее и скромнее, чем здания на земле сэра Джона Олдкастла: купальни, выстроенные недавно рядом с природной пещерой в основании холма, за которым начинался Ислингтон.

Сейчас рядом с ними гарцевали несколько всадников. С такого расстояния деталей было не разобрать, но не оставалось сомнений, что все они молоды, искусны в верховой езде и бесшабашны. Казалось, они красуются перед дамами, но даже за четверть мили видно было, что женщин там нет. Наездники красовались друг перед другом. Через минуту-две, подойдя ближе, Исаак и Даниель разглядели у них могавские гребни. Наездники, вернее, их слуги, собирали хворост для костра.

— Вы видели таких раньше. Это молодые виги. — Даниель остановился. — Если мы пойдём дальше, то увидим ещё подобные отряды в рощах, деревнях и на возвышенностях, где можно развести сигнальный костёр.

Он повернулся спиной к лагерю могавков у Пещеры Мерлина и пошёл в сторону Клеркенуэлла. Исаак ещё мгновение разглядывал наездников, затем догнал Даниеля.

Тот продолжил:

— То, что мы видели — передовые отряды. По сигналу милорда Равенскара они первые пройдут через Ньюгейт, чтобы захватить Лондон. Если бы мы выбрали другой пригород, то увидели бы там, в некоторых больших поместьях, такие же отряды ополченцев-тори, присягнувших на верность Претенденту.

Исаак молчал почти всю дорогу назад и лишь под конец спросил:

— Что произойдёт завтра?

— Званый обед, — отвечал Даниель, — на Голден-сквер.

— Простите?

— Болингброк пригласил Роджера и других вигов отобедать завтра в его особняке на Голден-сквер. Все эти великие мужи, столько лет игравшие по огромным ставкам, завтра вечером наконец выложат карты на стол. Болингброк как нельзя более умно выбрал время и место. Королева и впрямь очень слаба. Сегодня после совета она лишилась чувств от усталости и волнений, которым подверг её Болингброк, быть может, с жестоким умыслом, а скорее — потому что не осознаёт творимого им зла. Так или иначе, долго она не проживёт. И потому у Болингброка есть краткое время — может, день, может, целая неделя, — когда всё для него идеально. Заседания парламента отложены, и он может пока не думать о деньгах асиенто. О, деньги эти у Болингброка, или влияние, на них купленное, но пока его не могут привлечь к ответу за казнокрадство. Тори объединились под его началом, королева ему благоволит; у неё уже нет сил на собственные решения, однако она ещё не настолько ослабела, чтобы испустить дух; мы, диссиденты и нонконформисты, раздавлены Актом о расколе; ковчег в руках Болингброка. Вот такие карты он выложит на стол завтра вечером. Что в руке у Равенскара? Несколько козырей, будьте покойны.

— Но мы неизмеримо усилим его позицию, — сказал Исаак, — и в то же время ослабим Болингброка, если арестуем Джека-Монетчика и снимем подозрения с ковчега. Теперь мне это ясно. Спасибо за прогулку, Даниель.

— Торг будет непростым, — сказал Шон Партри, хорошенько обдумав услышанное. — Осуждённому монетчику в Ньюгейте нет дела до ставок в политической игре. Гражданская война? Ему-то что, если его отрубленная голова будет наблюдать за боем с Тройного древа.

— У него есть близкие? — спросил Даниель.

— Перемёрли от оспы. Сейчас его занимает одно: сколько мук предстоит ему в пятницу?

— Тогда надо всего лишь подкупить Джека Кетча, — сказал Даниель. — Не понимаю, в чем сложность…

— Сложность в том, — отвечал Партри, — чтобы заплатить больше и позже Джека, чьи люди, как мы убедились, кишат в Ньюгейте. Вот почему я хотел отложить разговор до вечера четверга. Тогда у Джека будет меньше времени на контрвзятку. Сделать это во вторник вечером… — Партри помотал головой.

— Ладно, давайте забудем про сегодняшний день и попытаемся в среду, — предложил Даниель.

— Это чуть лучше.

— Но не позже середины дня — мы не можем ждать вечера.

Партри задумался и наконец пожал плечами.

— Попытка не пытка, — сказал он. — Не забудьте принести с собой фунты стерлингов и будьте готовы к тому, что за каждое слово придётся платить отдельно.

— Если всё дело в фунтах стерлингов, — промолвил Исаак, — то я знаю, где их раздобыть.

Голден-сквер. Ранний вечер 28 июля 1714

— Какой вред могут причинить крепкие напитки, в наши-то лета? — спросил Роджер Комсток, маркиз Равенскар. — Мы с вами и так ходячий укор актуариям; в таблицах продолжительности жизни, составленных Королевским обществом, и графы такой нет!

— Не лучше ли вам пойти туда трезвым? — спросил Даниель. Он стоял лицом, а Роджер — спиною к лучшему зданию на площади. Даниелю она напомнила театральную сцену: не современную оперную, где актёры находятся за просцениумом, а деревянный круг В. Шекспира, в котором утоптанная площадка (в данном случае Голден-сквер), галереи (дома вокруг) и величественный дом, господствующий надо всем (дворец Болингброка), соединены множеством переходов, желобов, лестниц, перемежаемых балконами и окнами, и в любом из этих мест может произойти разговор, свидание или поединок между главными героями — нечто, движущее действие пьесы. Арсенал возможностей. Стоячие зрители на дешёвых местах в партере не могли отвести глаз. Все, кроме Роджера. Впрочем, Роджер и не был зрителем. Он играл главную роль — Монтекки или Капулетти, как вам больше угодно, — и площадь служила ему своего рода гримёрной. Он готовился выйти на сцену и начать представление, однако слова для него ещё не были написаны.