Хельмут Крауссер - Эрос

• Название: Эрос
• Автор: Хельмут Крауссер
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-8189-1385-8

«Я мечтал о том, чтобы вся Германия взлетела на воздух, а мы вдвоем лежали бы, заживо засыпанные еще теплой золой и обломками, дыша последними остатками кислорода, и я потратил бы последний вздох на длинный, длинный поцелуй».

Не слишком обеспеченный, но талантливый писатель получает весьма категоричное приглашение навестить замок Верхней Баварии. Здесь в полном уединении живет Александр фон Брюккен – сказочно богатый наследник одной из семей, обеспечивших военную мощь Третьего Рейха. О чем собирается поведать миру этот одиозный старик? О крахе фашистской Германии? Или о своей страстной, непобедимой любви к Софи? Их положили в одну постель в бомбоубежище, когда ему было четырнадцать. Вскоре она потребовала с него чудовищную сумму в 50 марок за первый поцелуй.

---

Вдруг раздается звонок в дверь – впервые в этом году. Лукиан открывает. Перед ним стоит Софи – та, кого он едва ли воспринимал как реального человека, а скорее как химеру, плод воображения своего одержимого шефа. На ней красивое белое одеяние – изящно подчеркнутая талия, высокий воротничок. Софи стоит и покачивает сумочкой.

– Добрый день. Э-э-э… я… вы… Вы еще помните меня?

– Конечно, соседка.

– К сожалению, мы с вами пересекаемся так редко… Но я очень часто вспоминаю ваш чудесный букет. А ведь я даже не поблагодарила вас толком!

– Не стоит благодарности.

– Вы живете так тихо и незаметно. Поэтому я все время забывала заглянуть к вам.

– Ох, к сожалению, я не могу пригласить вас войти. У меня такой тарарам…

– Нет-нет, не беспокойтесь. Я только хотела попрощаться с вами.

– Попрощаться?…

– Я уезжаю в Берлин. Что вы так смотрите? Вы считаете это неправильным?

Лицо Лукиана просветляется. Он всегда терпеть не мог Вупперталь и так и не привык к нему.

– О нет… Это здорово!

Софи глядит на него вопросительно. «Я что, такая плохая соседка?» – написано в ее глазах.

Лукиан пытается улыбнуться.

– Я имею в виду… У меня тоже есть такие мысли!

– В Берлин? Какое совпадение! Кто же вы по профессии? Ой, как интересно!

– Я… м-м… Я редактор.

Этот род занятий, вместе с правдоподобной легендой о своем образе жизни, Лукиан придумал так давно, что теперь вспомнил его с трудом.

– Ах! Очень интересно! В каком же издательстве? Простите, я, наверное, слишком любопытна… – Софи усмехается и кокетливо поглаживает пальцами свое колено.

– Я работаю внештатно. Свободный редактор. То здесь, то там.

– Это чертовски интересно!

– Не думаю. А ваш друг? Он тоже едет с вами в Берлин?

– Мы разбежались. Он уже женился.

– Что, так скоро?

– Скоро? Ну да. Ему не терпелось. Надо было заводить детей и все такое. Вскочил на первую встречную… А ты не хочешь немножко прогуляться?

– М-м-м… – Лукиан не знает, как отнесется к этому его шеф, но отвечает: – Да, хочу, – и почему-то повторяет, отрывисто и решительно: – Да!

– Вот здорово! Я только накину на себя что-нибудь потеплее!

На дворе март. Двадцать второе, пятница. В закусочной неподалеку от вокзала Софи и Лукиан беседуют и попивают глинтвейн, в котором слишком много корицы.

– Так ты редактируешь научные книги или беллетристику?

– По-разному. По большей части беллетристику.

– Ты не любишь рассказывать про себя и свою работу?

– Ну почему… Белль э трист – красота и печаль. Извечные соседи.

– А может, тебе лучше писать самому? Или эта фраза про красоту – всего лишь истасканное редакторское клише?

– Может, и так.

– А я иногда пишу стихи. Довольно неуклюжие и очень-очень грустные.

– Гм.

– Но тебе нечего бояться! Этих стихов, кроме меня, никто не увидит.

– Как знать, – произносит Лукиан с легким сарказмом, но ему тут же становится неловко из-за этого, и он спрашивает Софи, какую специальность та изучает.

– Политологию. Но я уже закончила университет.

– Что же ты будешь делать после этого?

– Революцию! – смеется Софи. – Нет, конечно, просто я сама еще точно не знаю, чем буду заниматься. Сейчас пишу кандидатскую. О политической составляющей в философии Камю.

– Вот как?

По счастливой случайности как раз в том, что касается Камю, Лукиан чувствует себя уверенно. Он говорит, что ему очень нравятся работы этого философа, особенно «Миф о Сизифе».

– Да? А мне эта книга что-то не очень…

Глинтвейн сделал обоих чуть раскованнее. Лукиан предлагает сходить в ближайшую галерею – о ней он прочитал в местной газетке.

– Что же там интересного?

– Не знаю. Что-то с телевизорами. Художник назвал это видеоартом.

– И что же это может быть?

Лукиан утверждает, что сюрпризы тоже бывают приятными. А художник – азиат. Софи полагает, что это звучит интригующе.

В маленькой галерее «Парнас» они разглядывают инсталляции Нам Юнь Пайка,[20] весьма причудливые работы новаторского уровня. Перед посетителями выставлено несколько включенных телевизоров, картинка на которых искажена под воздействием электромагнитов. Лукиан не видит в этом ничего особенного. Софи расценивает его реакцию как консервативно-обывательское неприятие нового и заявляет, что ей это нравится. Ей нравится почти все новое, главное, чтобы оно прошло испытание на практике.

– Тогда мне тоже это нравится.

– И как это называется?

– Оппортунизм.

Софи хохочет. Лукиан отворачивается, ситуация вдруг начинает беспокоить его. Он уже так тесно общается с этой женщиной, развлекает и забавляет ее. Куда это может завести?

– Почему вы решили ехать в Берлин?

От напряжения он опять начинает «выкать», но тут же решает, что такие чопорные ужимки излишни, и повторяет вопрос уже в другой форме:

– То есть, я хочу спросить, почему ты решила ехать в Берлин?

– Биргит открыла там контору. Вместе с парой друзей. Биргит – моя сводная сестра.

– Так.

– В Берлине жизнь кипит. Там я сумею найти работу. А здесь мне все напоминает о Рольфе. Просто руки опускаются!

– Понимаю. Иногда полезно сменить обстановку, переехать в другой город.

«Что за глупости я говорю! – мысленно ругает он себя. – А если она спросит, где прошло мое детство, что я скажу? Не упоминать же, в самом деле, Мюнхен и Аллах». Лучше он сам будет задавать вопросы.

– Ваш, пардон, твой голос какой-то нерадостный…

– Видишь ли, Люк… можно, я буду называть тебя Люком? Звучит не так старомодно.

– Да, конечно. Все зовут меня Люком…

– Боюсь, что я одна из тех, кто никогда не находит счастья. Меня давит изнутри какой-то груз. Или в моих жилах течет неправильная кровь? Или во всем виноват окружающий мир? Я сама ничего не понимаю. Может, я заброшу свою кандидатскую ко всем чертям. Слишком много работы. Лучше уж найти место, где хорошо платят.

– Это было бы… – Не договорив, Лукиан глядит на свои наручные часы. – Прости, у меня есть еще дела. Мне надо бежать. Очень жаль!

– Да-да…

Софи и сама не понимает, почему ей тоже жаль, что Лукиан убегает. Этот парень ведет себя так неуклюже, скованно и заторможенно, но тем не менее в нем есть нечто таинственное.

Лукиан протягивает свою визитку:

– Может, дашь о себе знать из Берлина?

– Конечно. А я думала, ты тоже туда собираешься…

– М-да, возможно, но в любом случае не сразу. Нужно еще многое выяснить, расставить по местам, разложить по полочкам… А потом, может быть, наши дороги и пересекутся!

– Надеюсь. Да, Берлин притягивает к себе как магнит. Буду очень рада увидеться.

На улице стало темно и холодно. Софи мерзнет, несмотря на свое элегантное белое пальто с каракулевым воротником, которое купила на распродаже за совсем незначительные деньги. Такой удобный момент, чтобы обнять ее…

– У меня… обязательства, – говорит Лукиан тихо.

– Понимаю.

– Мне было очень приятно пообщаться с тобой. Удачи тебе в Берлине! Никогда не сдавайся. Помни, что мир еще безумнее, чем мы предполагаем.

Он протягивает Софи руку.

– Разве мир на самом деле такой уж безумный?

– Поверь мне.

Пожав ее ладонь обеими руками, он быстро уходит, стараясь скрыть выступившие на глазах слезы.

Софи удивлена. Лукиан разговаривал с ней так, словно только что узнал, что у нее нашли раковую опухоль или другую смертельную болезнь.

Сразу после этой встречи Лукиан, сильно взбудораженный, примчался в Ойленнест. Мы поговорили с ним в парке. Было видно, что такая жизнь опротивела ему. Вслух об этом Лукиан не говорил – возможно, подыскивал себе достойную альтернативу. Я и сам тогда находился в глубоком кризисе и жил на таблетках. Чтобы поспать хоть немного, я вынужден был принимать сначала веронал, позже мне стали делать уколы морфия, который достал для меня доктор Фрёлих. Я выглядел невыспавшимся и неухоженным, оброс бородой и едва воспринимал внешние события. Мало-помалу я превращался в фантом, в серый призрак. Скоро мне стало ясно, что человек моего уровня может руководить делами и по телефону, не покидая замка. С людьми я стал обходиться довольно грубо, за что мне позже становилось стыдно.

Лукиан зачем-то пытался скрыть свой тревожный настрой, а ведь человека, потерявшего семью и вместе с ней смысл жизни, так легко понять. Он имел полное право беспокоиться. Но я догадывался, вернее, мне казалось, что я догадываюсь об истинной причине его волнений. Похоже, Софи вскружила Лукиану голову.

– Она едет в Берлин! Уже на следующей неделе! Я намекнул, что и сам собираюсь переехать туда же, и она отнеслась к этому нормально.

– Нет. Нет.

– Мне ничего не стоит переехать в Берлин. Алекс, я так несчастен в Вуппертале!

– Нет. Ты останешься здесь, со мной. Смотри мне в глаза. Я болею. Я не могу больше спать. Все это безумие!

Лукиан поглядел на меня испуганно – возможно, я чересчур повысил голос. После этого он изменил тактику и заговорил откровенно: