Мишель Шово - Повседневная жизнь Египта во времена Клеопатры

• Название: Повседневная жизнь Египта во времена Клеопатры
• Автор: Мишель Шово
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Культурология
• Год: 2004
• ISBN: 5-235-02639-Х

Книга Мишеля Шово, почетного члена французского Института восточной археологии Каира, открывает неизвестные страницы истории Египта в эпоху, когда безраздельно царствовала великая Клеопатра. В повседневной жизни обитателей этого могущественного и таинственного региона перемешивались древние традиции фараоновских времен и греческая культура, проникшая в Египет вместе с воинами Александра Македонского. Используя самые последние археологические открытия, автор словно оживляет египетскую цивилизацию, которая долго сопротивлялась Риму, прежде чем покориться его власти, окончательно установленной с победой Августа в битве при Акции.

Книга дополнена хрестоматией и снабжена интересным иллюстративным материалом.

---

На оборотной стороне листа рядом с адресом можно прочитать последний ироничный штрих: «Для тех, кто говорит Правду!» Мы понимаем без труда ужасное разочарование Птолемайоса, видевшего, как фундаментальные ценности его собственного мира были поруганы братом, которого он воспринимал как собственного сына. Некоторое время спустя, двадцатого сентября 152 года, начальник охраны написал Птолемайосу, жалуясь на то, что Апполоний пропал, оставив его одного в ситуации полной анархии в храмах некрополя. На этих грозных предзнаменованиях записи архива Птолемайоса резко обрываются, оставляя нас гадать об окончании этой истории: смерть или вынужденный уход Птолемайоса из Серапеума, блуждания его брата в абсолютной моральной растерянности. Боги покинули их, но могло ли быть иначе в этом разбойничьем притоне, которыми отныне стали их храмы?{172}

ЖИТЬ СМЕРТЬЮ ДРУГИХ

Мир мертвых

С конца Средневековья мумия — практически только она — была воплощением Египта фараонов. Интенсивно используемая сначала в качестве сырья для удобрений и медикаментов, позже она стала предметом огромного количества болезненных фантазий о древней цивилизации, в особенности в эпоху романтизма. Если Египет кажется нам страной мертвых, то вовсе не потому, что смерть у египтян занимала место намного более значимое, чем у других древних народов. Даже прогресс, сопряженный с повышением уровня жизни, гигиеной и медициной, не может сделать смерть менее значимой и менее пугающей в нашем представлении. Но в Египте как нигде более природные условия сопрягались с человеческими усилиями, чтобы сохранить тела умерших на таком высочайшем уровне, о котором они сами, естественно, не подозревали, и который до сих пор заставляет нас поражаться этому искусству. Египетские погребальные обряды и традиции эпохи фараонов продолжались более пяти тысяч лет и прекратили свое существование лишь с окончательной победой христианства, чьи представления о загробном мире не предусматривали такого трепетного отношения к покойникам.

Проведение подобных обрядов более известно нам по оставленным свидетельствам в текстах, нежели по археологическим раскопкам, несмотря на то, что именно археологические сенсационные открытия в этой области более всего способствовали развитию египтомании в наше время. Итак, эти верования и традиции претерпели огромное количество трансформаций в течение тысячелетий. В интересующей нас эпохе происходит заключительная фаза подобной эволюции. На самом деле, как и во всех культурных областях цивилизации, анализирующей свое прошлое, изменения совершаются через взаимопроникновения различных уровней веры и практических обрядов. Традиция постепенно обогащается развитием старых фундаментальных концепций, которые определяли египетскую веру в загробную жизнь человека, в бессмертие человеческой души. Таким образом, погребальные ритуалы, записанные в папирусах на иератическом языке, а иногда иероглифами на стелах или саркофагах, свидетельствуют о существенных переустройствах и постепенном пересмотре древней традиции. Теперь она развивалась в направлении, более соответствующем новым жизненным реалиям, перемежая внутри себя свежие предубеждения с различными главами из Книги Мертвых Нового царства или с отрывками древних осирических литургических текстов, ранее предназначавшихся только для погребения царей и цариц.{173}

Наиболее очевидно тенденция этого развития проявилась в постепенном упрощении погребального ритуала. В птолемеевскую эпоху этот ритуал был распространен во всех слоях египетского населения. Уже в V веке Геродот мог описать три уровня мумифицирования, которые предлагались родственникам умершего. Третий — самый общий — был доступен даже низшим слоям населения.{174} Судя по оставшимся текстам и археологическим исследованиям, можно сказать, что в эпоху Птолемеев редко какой египтянин отказывался от такой услуги post mortem. Погребальные почести могли не состояться лишь в тех исключительных случаях, когда людей уносило волнами Нила или их съедал крокодил, а также в том случае, если они умирали в абсолютной бедности и не оставалось ни одного родственника, готового потратить на покойного немного денег.

Греки и потусторонний египетский мир

Можно задаться вопросом об отношении греков, обосновавшихся на египетской земле, к погребальной традиции местного населения. Известно, что греки и македоняне предпочитали проводить кремацию умерших, нежели погребение их, хотя нехватка топлива делала первый способ более дорогим. Погребальные ритуалы носили общий характер, и кладбища были достаточно скромными. Нужно сказать, что вера эллинов в потусторонний мир была несравнима с богатством и усложненностью египетского представления о подземном царстве. Даже если погребальные традиции греков немного изменились со времен гомеровского Гадеса, все же они были не настолько сильны, чтобы заставить задуматься грека о том, что с ним будет после смерти. Отсутствие веры в вечную жизнь, гнездившееся в самом сердце эллинской антропоцентрической, прометеевской культуры, ставившей превыше всего реализацию человека в этом мире, и может объяснить то увлечение и то обаяние, которые испытывали греки к египетским обрядам.

Наиболее сильное впечатление производили на иноземцев египетские обещания неограниченных возможностей в загробном мире. Именно они подталкивали греков к тому, чтобы принять погребальные традиции завоеванной ими страны. Еще в саисскую эпоху греки проявляли интерес к местным ритуалам, сын Алексикратеса и Зенодоты заказал себе огромный каменный саркофаг в египетском стиле.{175} Смешение греческих и египетских мотивов можно найти в серии стел еще до птолемеевской эпохи. Эти стелы принадлежали колонии, которая обосновалась в египетской столице, начиная с VI века.{176} Даже в Александрии некрополи птолемеевской эпохи были выстроены в греческом стиле с некоторыми элементами египетской культуры. В эпоху римских завоеваний египетское влияние становилось все ощутимее, подтверждением чему может служить изумительно выполненная гробница в честь Тиграна, а также архитектурный ансамбль некрополя в Ком-эль-Хугафа. В итоге, художественные произведения эллинской культуры воплощали представление исключительно египетской религии. В хоре, начиная с эпохи Птолемеев, многие греки, посещая свои гимнасии, не гнушались египетской погребальной технологией, и их имена соседствовали рядом с именами местных жителей в списке мумий. Случаи сопротивления эллинизма в вопросе захоронений довольно редки, но и они тоже происходили. Ярким примером тому может служить некрополь Гермополя, где один ярый противник египетской культуры гордо написал в своей эпитафии, что заставил кремировать свое тело — это святотатство для египетской культуры и души.{177}

Профессии на службе мертвых

Не случайно в древних документах сведений о специалистах по погребальным ритуалам больше, чем о других социальных группах. Произошло это вовсе не потому, что погребальные профессии были настолько многочисленны или престижны, просто занимавшиеся этим сложным ремеслом люди умели лучше других оберегать свои архивы от уничтожения. Обыкновенно египтяне сортировали документы на частные, земельные и профессиональные и размещали их в глиняных горшках, которые ставили в заброшенные или незанятые гробницы. Эти гробницы оказывались местами исключительного хранения, и папирусы извлекались нетронутыми после тайных и официальных раскопок в течение двух последних веков. Многие из дошедших до нас архивов относятся к регионам Фив{178} и Мемфиса.{179}

Люди, которым доверяли тела умерших, на греческом назывались хоахиты («возлиятели жертвенного вина») — термином, не существовавшем в классических источниках, которому первые папирологи ошибочно приписывали египетскую этимологию, речь идет скорее о дословном переводе с египетского названия уахму, что означает «тот, кто льет воду». Жертвенные возлияния вина должны были осуществляться в честь умерших, что составляло лишь часть работы хоахитов. Однако не они мумифицировали покойников. Такую деликатную операцию проводила другая группа профессионалов-бальзамировщиков, известных на греческом как таришхевы (дословный перевод «солильщики»). Этот термин в достаточно грубой манере передавал суть операции по натиранию тела покойника соляным (или содовым) раствором. Греческие тексты упоминали также о парасхитах, то есть людях, «делающих надрез». Подобное название говорит о тех надрезах, которые делали в паху у покойника для эвисцерации, извлечения внутренностей. Диодор разделял два эти направления: парасхиты были людьми презренными, так как занимались телом, уродуя его, тогда как тарихевты, наоборот, считались мастерами искусства бальзамирования и относились к почетному и даже священному классу.{180} На самом деле источники не содержат подобных высказываний. Скорее всего, одних и тех же людей иногда называли тарихевтами, иногда парасхитами. В Фивах вообще встречается только одно египетское название, совпадающее с обоими греческими словами — хери-хеб «надзирающий за свитками (папирусов)», исполняющий роль ритуалиста, которую должен был играть жрец, контролирующий бальзамирование трупа. Удивительно, что греки использовали такие прозаичные, если не сказать тривиальные термины там, где египтяне употребляли древние торжественные выражения. На самом деле эта оппозиция определяется культурной традицией: эллины видели в погребальных обрядах египтян в первую очередь только странные, отталкивающие манипуляции. Они не могли постичь религиозного египетского сознания, мириться с которым им приходилось в силу жизненных обстоятельств. Название хетему-нетер, которое встречается в документах Мемфиса и некрополей в районе Фаюма и Среднего Египта, означает «посланник бога», что греки перевели как энтафиаст («могильщик»).