Джонатан Филипс - Четвертый крестовый поход

• Название: Четвертый крестовый поход
• Автор: Джонатан Филипс
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-057043-0, 978-5-271-32054-5

Четвертый крестовый поход, снискавший печальную славу… Крестоносны захватили и разграбили Константинополь — и это стало началом конца Византийской империи.

Но что заставило "воинов Христовых" пойти на такое? Неприятие восточного православного христианства, которое они считали ересью?

Банальная жажда наживы?

А может, европейские рыцари оказались обычными жертвами шантажа давнего врага Византии — Венецианской республики?

Джонатан Филипс, опираясь в своей работе на множество документов, позволивших исследовать не только историю, но и предысторию Четвертого крестового похода, даст в своей книге весьма неожиданный ответ на эти вопросы.

---

Наконец, надо было учитывать и дипломатические аспекты. Между Иерусалимским королевством и мусульманами Сирии было заключено пятилетнее перемирие. Гунтер из Пайри отмечал, что именно это соглашение было одной из причин решения атаковать Египет, а не Иерусалим.

«Они [крестоносцы] решили… плыть к Александрии, что в Египте, дабы напасть на нее. Они избрали это направление, поскольку в то время в заморских землях действовало перемирие между нашим народом и варварами. Наши не могли нарушить соглашение, на которое пошли по доброй воле».[162]

В начале XIII века и христиане, и мусульмане на Святой Земле пребывали не в лучшей военной форме, а потому им требовалось время для отдыха и перегруппировки сил. Обе стороны старались соблюдать такие перемирия, поскольку нарушения привели бы к лишению смысла подобных договоров в дальнейшем. Однако вторжение в Египет условиями перемирия не оговаривалось, что давало христианам возможность действовать в пределах буквы договора.

Наряду с дипломатическим фактором еще одной причиной выбора Египта в качестве объекта нападения служило превосходство западных мореходов. Мусульманский флот по сравнению с венецианским был заметно слабее. Сирийские мусульмане, правившие страной с конца 1160-х, принадлежали сухопутной культуре кочевников, считавших мореплавание опасной забавой, которую лучше предоставлять преступникам. И действительно, многие моряки на мусульманском флоте были каторжниками. Арабская пословица «Лучше внимать верблюжьей вони, чем рыбьей молитве» вполне удачно отражает подобное отношение. Саладин попытался создать свой флот, однако ограниченность в ресурсах и недостаток морского опыта практически свели его усилия на нет. Основная часть его флота была захвачена при осаде Акры в 1191 году. Масштаб бедствия был таков, что наследники Саладина ко времени Четвертого крестового похода еще только предпринимали попытки по восстановлению морских сил.[163]

С точки зрения венецианцев надежда занять доминирующее положение в Александрии была, разумеется, весьма соблазнительной. Несомненно, этот город являлся торговой жемчужиной Восточного Средиземноморья и давал прямой выход на рынки Северной Африки и Ближнего Востока. Египет служил основным источником квасцов, сахара, пряностей, пшеницы и был важным рынком древесины и металлов. Доступ в страну у венецианцев был ограничен, и торговля с Александрией составляла не более 10 % объема всей их торговли в Восточном Средиземноморье. Для сравнения — на долю Византии приходилось 55 %, на государства крестоносцев — 25 %.[164]

В отличие от Венеции, Генуя и Пиза были более активны в мусульманских портах.[165]Папские директивы запрещали торговлю с исламским миром, и в ответ на попытки Иннокентия заручиться поддержкой венецианцев в начале Четвертого крестового похода этот город направил посланников, чтобы испросить особого разрешения на ведение дел с Египтом. Папа римский выразил недовольство тем, что Венеция продает сарацинам военные ресурсы (оружие, железо, строевой лес для галер), и пригрозил в случае продолжения отлучением от церкви. В то же время он признавал, что венецианцы с их экономикой, направленной на торговлю, а не сельское хозяйство, получают все необходимые средства к существованию именно от коммерческих операций. Для того, чтобы обеспечить их содействие крестовому походу, он все же дал им разрешение продолжать торговлю — но предметами, не относящимися к военной области. Таково было рассчитанное прагматическое действие Иннокентия, который пытался удовлетворить противоречивые дипломатические, религиозные и экономические результаты деятельности венецианцев.[166]

Дандоло сам был в Египте в 1174 году и видел его великолепную торговую мощь, а также приходящую в упадок военную силу, которую не смог восстановить даже Саладин. Уильям Тирский дает яркое описание города, относящееся приблизительно к этому периоду:

«Александрия расположена самым удачным образом для широкой коммерческой деятельности. Два ее порта отделены друг от друга узкой полоской суши. На конце языка суши вздымается башня удивительной высоты, называемая Фарос. Из Верхнего Египта по Нилу Александрия в избытке получает любое продовольствие и все прочее, что только может понадобиться. Если чего-то не хватает в самой стране, недостающее в изобилии привозят на кораблях из заморских стран. В результате Александрия славится большим количеством товаров, чем любой другой приморский город. То, чего нет в этой части света, например, жемчуг, пряности, азиатские сокровища, иностранные товары, привозят из обеих Индий, Сабы, Аравии, Эфиопии, а также из Персии и окрестных земель… Люди с Запада и Востока собираются туда в огромных количествах, а Александрия служит рынком для обоих миров».[167]

Ибн Джубайр, совершая паломничество в Мекку в 1184–1185 годах, восхваляет александрийские постройки:

«Нам никогда не доводилось видеть города с улицами шире или домами выше, древнее или прекраснее. И рынки здесь прекрасны. Особо замечательно то, что здания под землей так же прекрасны, как и над ней, даже изысканнее и крепче, поскольку воды Нила вьются под землей ниже строений и проходов… Мы наблюдали также множество мраморных колонн такой высоты, величия и красоты, какие трудно даже вообразить».[168]

Следовательно, у венецианцев была весомая причина нацелиться на Александрию. Для сравнения: порты франкского Востока, хотя и довольно значительные (особенно Акра), все-таки оставались второстепенными в плане торговли.

Если не приходится сомневаться в огромном значении Венецианского договора в судьбе крестового похода, то и сделанные ставки были весьма высоки. Основных выплат по контракту с крестоносцами должно было хватить на покрытие первоначальных вложений в строительство кораблей и их экипировку. Но в действительности Дандоло смог убедить городских советников, лишь посулив им коммерческое преобладание в большинстве самых важных портов Средиземного моря. Венецианцам представилась уникальная возможность, какой не бывало никогда прежде. Для Дандоло появился случай увенчать время своего пребывания в должности дожа двойным триумфом: помочь вернуть христианам землю Христа — и утвердить родной город в качестве крупнейшей коммерческой силы Средиземноморья.

Между Венецией и Александрией существовала еще одна связь, которая оставалась в тени и до поры до времени считалась мелочью на фоне важных коммерческих и стратегических вопросов. Покровителем Венеции был евангелист Марк, спутник святых апостолов Петра и Павла, со временем поселившийся в Александрии и принявший там мученическую смерть около 74 года нашей эры. В IX веке два венецианца привезли из Александрии мощи святого Марка, спрятанные в грузе свинины, чтобы мусульманские чиновники в порту не досматривали груз слишком придирчиво. Их поместили в личной часовне дожа, которая затем превратилась в собор святого Марка. Такая связь между святым покровителем города и непосредственной целью крестового похода могла придать особую пикантность вовлечению венецианцев в экспедицию.[169]

После того, как было достигнуто соглашение в виде официального и секретного договоров, французы заняли денег, чтобы сделать начальный платеж. Первый взнос мог вноситься до августа, однако посланники хотели, чтобы венецианцы начали немедленно работать над флотом, и сразу же заплатили пять тысяч серебряных марок. После этого они отправились домой, проехав по Северной Италии до Пьяченцы, где разделились. Виллардуэн направился на север во Францию, а остальные повернули на запад и юг, чтобы побывать в других торговых итальянских городах, Пизе и Генуе, и оценить, готовы ли они помочь крестовому походу. Учитывая доминирующее положение Венеции, это представлялось маловероятным — но, возможно, посланцы думали, что часть крестоносцев могла из соображений удобства предпочесть отправляться в путь из Западной Италии. Поэтому они хотели разведать, что именно может быть предложено.[170]

В Венеции тем временем начались работы по созданию мощного флота. У венецианцев было тринадцать месяцев, чтобы подготовить имеющиеся корабли и построить новые. Дандоло вместе с советниками раздавал соответствующие распоряжения. Все должно было сконцентрироваться вокруг флота для крестоносцев, а коммерческую деятельность приходилось сокращать. Тысячи моряков должны были управлять этим огромным флотом. Их необходимо было завербовать и обучить. Требовалось собрать обширные продовольственные запасы, и торговые агенты отправились в хозяйства на севере Италии договариваться о закупке урожаев в небывалом доселе размере. Были подключены региональные центры, такие, как Падуя и Пьяченца, а немного южнее — Равенна и Римини. Для людей и лошадей собиралось зерно и бобы, для крестоносцев было приобретено 16 775 амфор вина плюс по меньшей мере равное количество — для венецианских моряков и солдат. После сбора урожая осенью 1201 года дороги по направлению к Венецианскому побережью, паромы и барки в лагуне кишели рабочими, непрестанно переправляющими в хранилища съестные припасы. Город поглощал продовольствие с аппетитом, который казался ненасытным.