Джонатан Филипс - Четвертый крестовый поход

• Название: Четвертый крестовый поход
• Автор: Джонатан Филипс
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-057043-0, 978-5-271-32054-5

Четвертый крестовый поход, снискавший печальную славу… Крестоносны захватили и разграбили Константинополь — и это стало началом конца Византийской империи.

Но что заставило "воинов Христовых" пойти на такое? Неприятие восточного православного христианства, которое они считали ересью?

Банальная жажда наживы?

А может, европейские рыцари оказались обычными жертвами шантажа давнего врага Византии — Венецианской республики?

Джонатан Филипс, опираясь в своей работе на множество документов, позволивших исследовать не только историю, но и предысторию Четвертого крестового похода, даст в своей книге весьма неожиданный ответ на эти вопросы.

---

Переходя к завершению речи, Мартин привел заключительный довод: «Я сам принимаю обет присоединиться к походу и его трудам и, будь на то Господня воля, надеюсь разделить с вами и успех и испытания». Большинство проповедников, агитировавших за крестовые походы, сами не принимали участия в экспедициях — но здесь Мартин страстно уверил свою аудиторию в том, что готов лично разделить с ними все трудности предприятия. Так ему удалось вновь добавить нечто новое к силе своих слов и убедительности аргументов.

В самом конце проповеди, после воодушевленного увещевания, Мартин потребовал от своих слушателей действий. «Итак, о братие, примем триумфальный знак креста с духом радости. Преданно послужив делу распятого Христа, вы стяжаете богатую и вечную плату за короткую и ничтожную работу».

К этому времени священник был эмоционально и физически измучен. Ему приходилось напрягать голос, чтобы покрыть им такое огромное пространство, и вкладывать в свои слова всю силу и энергию. Его слезы и вскрики добавляли речи живости, демонстрируя глубину чувств. Слова проповедника сильно подействовали на слушателей. Во время речи он неоднократно отмечал: «вы видите слезы… на глазах у всех… слышите стоны, плач и воздыхания, которые указывают на чувство раскаяния».

Продуманное построение речи и тщательно выбранные призывы, усиленные живой манерой изложения, должны были оказать на слушателей максимальное воздействие. В результате все присутствующие разделили страдания Христа, оценили опасности, возникающие перед христианами на Востоке, вспомнили о героях Первого крестового похода, уяснили возможность получения огромных духовных и материальных наград. «Когда, сжав губы, мудрец замолкает, толпа ревет со всех сторон, терзаемая сладостной болью. Они спешат возложить на себя знак распятия, вписать свое имя в ряды соратников Спасителя, ведущего нас крестным путем к небесам».

Несмотря на утомление, Мартин, должно быть, чувствовал воодушевление. Толпа хлынула вперед, чтобы принять от него благословение и выполнить волю Господню. Возможно, некоторые из присутствующих уже заранее решили войти в ряды крестоносцев — но именно слова проповедника обратили их мысли в реальность. И почти наверняка эти слова убедили принять участие в походе многих и многих других.

Когда суета стихла, Мартин смог обратиться к повседневным обязанностям. Он назначил дату, к которой все должны были привести в порядок личные дела. Тогда собравшиеся в поход должны были вновь собраться в храме и «вместе с нами вступить на путь священного паломничества».[95]

ГЛАВА 3 «Турнир был тщательно подготовленным сражением, и ничего лучшего никто не видел»

Рыцарский турнир в Экри, ноябрь 1199 года

Прочувствованное воззвание аббата Мартина затронуло чаяния и надежды аудитории в Базеле. Другие проповедники в 1199 и 1200 годах произносили страстные и проникновенные проповеди по всей Западной Европе, так что количество людей, желающих присоединиться к экспедиции, постоянно росло.

Было и еще одно происшествие, в результате которого появились волонтеры-крестоносцы. И самое интересное, что это была не проповедь и не религиозное собрание, а событие светской жизни — рыцарский турнир, драматическое и притягательное развлечение рыцарей севера Европы.[96]

28 ноября 1199 года в замке Экри-сюр-Эн граф Тибо Шампанский со своим кузеном графом Людовиком из Блуа собрали элиту рыцарства Северной Франции на грандиозный фестиваль, чтобы прославить доблесть оружия, дать шанс на продвижение в табели о рангах и просто повеселиться. Сегодня этот замок исчез с лица земли, сохранилась лишь часть его фундамента в деревне Эсфельд на реке Эн, что примерно в шестнадцати милях к северу от города Реймс, расположенного в центре герцогства Шампань.

Рыцарские турниры были ярким элементом светской жизни в средние века. Разобравшись в подоплеке и традициях подобных событий, мы сможем лучше понять, почему многие из тех, кто собрался в Экри, решили присоединиться к крестовому походу. В описываемые времена рыцарские турниры весьма отличались от того, что знакомо нам по романам и фильмам. Мы привыкли к стандартной картине: два рыцаря выезжают один на один, берут наперевес копья и, укрывшись щитами, несутся друг на друга во весь опор. Столкновение, деревянные копья трещат и раскалываются от удара, один из рыцарей с грохотом валится на землю, а победителя приветствуют радостные крики. Трибуны полны аплодирующей ярко разодетой публикой, а по краям ристалища теснятся рыцарские шатры, на вершинах которых развеваются знамена на фоне безоблачного неба.

Возможно, к XIV веку такая картина более или менее отражала реальность, но парой веков ранее турниры, наподобие того, что проходил в Экри, были куда менее организованны и значительно более жестоки.

Рыцарские турниры проводились произвольно, без расписания боев, и обычно сопровождались кровопролитием и местью. Они не ограничивались огороженным участком ристалища, а простирались на значительную площадь земель. Арена обычно располагалась между двумя избранными деревнями или замками. В 1199 году участок для рыцарского турнира лежал между замком Экри и деревней Балэм в 2,5 милях к северо-востоку. От Экри к деревне Балэм ведет длинный пологий склон. Слева течет Эн, широкая спокойная река, плавно изгибающаяся в неглубокой Долине. Расположенные над ней широкие меловые равнины создавали достаточное пространство для быстрых и свободно перемещающихся состязаний.

Такое открытое пространство было необходимым, поскольку люди редко принимали участие лишь в одной схватке. Они обычно разделялись на два лагеря, до двухсот человек на каждой из сторон. Формирование групп зачастую отражало существующие политические союзы, что могло являться поводом для острой неприязни.

По сигналу герольда турнир начинался копейной атакой. Две стороны мчались друг на друга в карьер, и крики людей смешивались с грохотом копыт и бряцанием доспехов. Затем следовало сотрясающее землю столкновение облаченных в полный доспех рыцарей двух лагерей, раздавался глухой стук тел, бряцание металла по металлу, первые крики раненых. Начинался рукопашный бой, от сыпавшихся ударов звенели шлемы. Среди буйства грохочущей стали часто наносились тяжелые ранения; случалось, что люди погибали. Правила были весьма просты, а судейства не было вовсе. Иногда возникали рукопашные схватки или откровенные драки, зачастую сцена турнира превращалась в картину избиения. Победителем обычно оказывался тот лагерь, в котором сохранился больший порядок. Окружающей местности не придавалось почти никакого значения. Фруктовые сады, виноградники и нивы вытаптывались или сносились; иногда рыцари использовали амбары или другие сельскохозяйственные постройки для укрытия или засад; деревенская улица могла неожиданно превратиться в место побоища противостоящих партий.

Цель столь свирепых столкновений состояла в отработке реальных боевых действий, единственное отличие состояло в том, что противников старались скорее пленить, нежели убить. Разумеется, в пылу битвы — или благодаря старым счетам — меч мог ударить несколько сильнее, так что душа расставалась с телом. Неизбежны были несчастные случаи: граф Джеффри Бретонский, младший брат Ричарда Львиное Сердце, погиб на турнире в 1186 году; шесть лет спустя герцог Леопольд Австрийский скончался, когда на него во время «военной забавы» упала лошадь. Люди оставались калеками, попадали в ловушки собственных доспехов. После одной особо яростной стычки не смогли найти Уильяма Маршала, величайшего воина своего времени. Наконец его обнаружили в местной кузнице, согнувшегося над наковальней под ударами кузнеца. Тот пытался стащить шлем, погнувшийся настолько, что иначе его было невозможно снять с головы. Освободили Уильяма с большим трудом.

В некотором смысле чем свирепее был турнир, тем было лучше. Роджер из Ховдена, английский писатель конца XII века, замечал: «тот, кто никогда не видел, как течет его собственная кровь, не слышал, как трещат зубы от удара противника, не чувствовал тяжести соперника, тот непригоден для битвы».[97] Быстро меняющаяся ситуация схватки во время рыцарского турнира давала возможность куда более эффективной подготовки к военным действиям, чем можно сегодня себе представить. В «Истории Уильяма Маршала» описывается случай «тщательно подготовленного сражения на определенном участке».[98]

Рыцарские турниры были невероятно популярны на севере Европы (интересно, что их практически не бывало в Южной Франции или в Италии). Знать испытывала неподдельный интерес к этим пышным зрелищам. Вновь посвященная в рыцарское достоинство молодежь отсылалась, чтобы принять участие в дюжине турниров, происходивших в течение сезона. Так они могли обрести навык совместных Действий в сражении, опыт в использовании копья, равно как попрактиковаться в ближнем бою с мечом и булавой. Еще одна привлекательная сторона серий турниров состояла в возможности заработка. Плененные противники вынуждены были платить за свое освобождение; кроме того, иногда приходилось выкупать свою лошадь и доспехи. В 1177 году Уильям Маршал со своим напарником Роджером из Джоя, по своим подсчетам, взяли в плен сто трех рыцарей, что в немалой степени прославило их.[99] Молодой рыцарь сравнительно невысокого социального статуса мог повысить его благодаря владению оружием. Всем было известно, что высшая знать частенько посещала такие схватки, чтобы присмотреть самых одаренных новичков и попытаться убедить их перейти к ним на службу. Так что, кроме боевой подготовки, по замечанию одного фламандского автора XII века, существовала возможность «жить со славою и добиться земного почета».[100]